Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6315 ( № 11 2011)
80 лет исполнилось этому не имеющему аналогов в мировой русистике, филологии, источниковедении проекту. Дата прошла, «как косой дождь»: считаные издания спохватились упомянуть. Даже когда сквозь «железный занавес» не мог просочиться и комар, европейские и американские учёные имели свободный доступ к «наследственным» сокровищам – десяткам тысяч неизвестных архивных документов, художественных и публицистических произведений. Да и каждый имеющий тягу к отечественной литературе и культуре мог в библиотечной тиши читать и исследовать письма, дневники, мемуары, изучать тонны библиографических обзоров и текстологических комментариев.
Идея издания «Литнаследства» принадлежала молодому историку литературы Илье Зильберштейну. Было ему тогда немногим больше двадцати лет. Зильберштейн работал в «Жургазе», своеобразном советском издательском холдинге, и «рупор партии» Михаил Кольцов, руководивший объединением, горячо поддержал молодого пассионария. Первые три тома Илья Самойлович сделал в одиночку! Надо было показать партии товар лицом. За 57 лет фанатической работы им было отредактировано и опубликовано 97 томов, как теперь бы сказали, эксклюзивных архивных, литературных и фотоматериалов. А надо учесть, что иные выпуски «Литературного наследства» состояли далеко не из одной книжки. Знаменитый неподъёмный портфель Зильберштейна символизировал удельный вес его детища.
Для сравнения: с 1991 года, скажем, вышло лишь 12 томов, хотя главный редактор Ф.Ф. Кузнецов не дал изданию умереть. Инерция, заданная отцами-основателями, оказалась столь высокой, что «Литературное наследство» пережило и новые русские бури. И даже, кажется, начинает возрождаться.
Выход «Литнаследства» начисто опровергал миф о «тёмных и глухих» 30-х, когда страх затмевал разум и парализовывал волю. Как Зильберштейну удавалось всегда оставаться свободным человеком – загадка. Он ухитрялся публиковать запрещённые произведения, зарубежные архивы и переписку писателей и философов, которых в СССР не издавали десятилетиями. Например, Леонтьева или Победоносцева. Вокруг создателя интеллектуального заповедника головы летели направо и налево, а корабль «ЛН» плыл назло всем штормам. К 70-м годам ХХ века сборники составлялись уже целым НИИ Академии наук СССР и курировались идеологическим отделом ЦК КПСС. Но рядом с трудоголиком Зильберштейном могли работать только такие же, как он. Больше сорока лет отдал «Наследству» литературовед и историк литературы, доктор филологии Сергей Макашин. Его судьба достойна пера великого романиста. Он успел посидеть и в ГУЛАГе, и в немецком лагере. Воевал в штрафбате. Буквально на улице освобождённой Праги нашёл рассыпанные листки архива Вл.И. Немировича-Данченко. Макашин редактировал и комментировал добрый десяток томов. Умудрился выкупить у наследников Герцена, давно забывших русский язык вкупе с заслугами своего предка, уникальную часть личного архива мыслителя и революционера.
Многолетнее сотрудничество Зильберштейна и Макашина опровергает ещё один миф – ксенофобский. Одесский еврей, проведший детство в лавках букинистов, и потомок русских дворян, хлебнувший горя выше головы, сделали для русской культуры больше, чем несколько академических институтов. Конечно, они ругались – при такой бешеной работе сдерживать эмоции просто нереально. Даже подолгу не разговаривали. Но когда было нужно «порешать вопросы», выходили на улицу и долго гуляли по московским бульварам, обсуждая, как в очередной раз обойти цензуру или наиболее твердолобого чиновника.
Проблем у соратников всегда было немало. Многие собиратели серии знают, что в стройных рядах «ЛН» есть зияние – отсутствует 66-й том. В нём собирались публиковать переписку Маяковского с Лилей Брик. Помешали… поцелуи. Великий поэт писал любимой женщине: «Целую тебя миллион раз». «Не много ли?» – начертал на полях набора некий ретивый цензор. Все попытки Зильберштейна доказать, что даже умирающий Чехов в письмах целовал жену «тысячу раз», потерпели неудачу. Бюрократы целуют только известные части тела своих боссов. Но те, кто не отказался от наследства своей Родины, воистину миллион раз лобзают мысленно каждый том великой русской энциклопедии и благоговейно помнят её не менее великих создателей.
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 4,5 Проголосовало: 2 чел. 12345
Комментарии:
Не пора ли искупнуться?
Литература
Не пора ли искупнуться?
ЛИТПРОЗЕКТОР
Аглая ЗЛАТОВА
Елена Чижова. Полукровка : Роман. – М.: АСТ: Астрель, 2010. – 416 с. – 15 000 экз.
Помните замечательный рассказ Чехова, где одна дама приходит к известному литератору и начинает принудительно читать ему свою пьесу? Он из вежливости слушает, всё больше раздражаясь. Кончается тем, что, впав в ярость, писатель даёт авторше по башке в прямом смысле слова.
Чтение романа Елены Чижовой «Полукровка», вошедшего в шорт-лист премии «Русский Букер», а ранее, в 2005 году, изданного в журнале «Звезда» под названием «Преступница», вызвало у меня сходные с чеховским персонажем-писателем чувства. Меня, конечно, никто не заставляет её читать, но настырность, с которой эту сочинительницу двигают в короткий список премии «Русский Букер», свидетельствует о том, что её произведения намеренно навязывают читателю, непрестанно мозоля ему глаза.
Итак, доминирующих эмоций возникло две – раздражение и недоумение.
Что раздражает? Во-первых, тема. И даже не тема как таковая – в этом автор, конечно, волен, – а её претенциозность и натянутость. Действие происходит в Ленинграде в 70-е годы. Главная героиня романа Маша Арго (по отцу – еврейка, по матери – русская), мечтавшая поступить на истфак Ленинградского университета, но не осуществившая свою мечту из-за пресловутого пятого пункта, подделывает анкету (выдав отца за эстонского рабочего) и успешно сдаёт экзамены в Финансово-экономический институт. С этого момента она начинает вести «партизанскую войну» из серии «одна против всех». Эти «все» в скудной образной системе автора – пауки, по национальности – русские; а борцы за политическую и социальную справедливость – волки, по национальности – евреи. К их стае героев-воителей также примыкают эстонцы, пострадавшие от «русских оккупантов» и выселенные во время и после войны немцы. Волки – существа «правильной крови», пауки – «чужой и враждебной», и героиня Маша «чуяла их запах», мучаясь на протяжении всего романа от ощущения того, что в ней течёт «нечистая кровь» (мать подпортила). Пауки, «пахнущие скверной», понятное дело, плохие и не дают житья хорошим – волкам, куда чудом попадает единственный русский – профессор Успенский, алкоголик, бывший сиделец, сам пострадавший от паучьей системы, наставник и любовник Арго. Процесс самоопределения героини описан с тончайшим – в кавычках – психологизмом: «В мире, где каждый рождается зверем – пауком или волком, – надо выбирать одну сторону. Она улыбнулась улыбкой волчонка и встала на сторону волков». А вот уникальный по политической прозорливости перл: «Если прямые, условно называемые фашизмом и коммунизмом, пересекаются, точкой их пересечения становится антисемитизм».
И тут я задумалась: интересно, а точкой пересечения каких прямых является русофобия? Может, одна прямая называется комплексом неполноценности, а вторая – манией величия (она же идея избранности)? Анитисемитизм-то в «Полукровке» бутафорский, невсамделишный, зато русофобия налицо: и в выборе темы, и в идейной однобокости, и главное – в интонации.
Виктор Топоров, отзываясь о произведениях Елены Чижовой, назвал мировоззренческий принцип автора «этническим детерминизмом». Очень точно, по-моему. Деление на плохих и хороших по национальному признаку вызывает серьёзные сомнения в зрелости ума, не говоря уже об этике и политкорректности, хотя сама писательница говорит о своём тексте следующее: «…Для меня роман «Полукровка» не сводится к «национальной теме». Приступая к работе, я ставила перед собой более общую задачу: за этой темой, болезненной для нашего общества, различить один из главных принципов тоталитарной системы. В нескольких словах он формулируется так: чтобы безраздельно властвовать над людьми, советское государство разделило всех своих подданных на «своих» и «чужих». Русские, евреи, немцы; сидевшие и сажавшие; ленинградцы и провинциалы» («Независимая газета», 23.09.2010).
Может, конечно, автор и ставил такую задачу. Кто ж спорит. Только ничего не получилось. Полный провал. Тема звучит неактуально и неубедительно, особенно сегодня, когда представителям «правильной крови» живётся совсем неплохо по сравнению с теми же русскими и ни о каких «гонениях» речь не идёт.
