Лев Гунин - Ящик Пандоры
Кроме того, все атрибуты так называемого пасхального блюда, которое символически изображает жертвоприношения в Иерусалимском Храме (Храме Соломона), соответствуют той или иной кровавой жертве. Так, мы уже говорили о том, что вареное яйцо на этом блюде — символ кровавой пасхальной жертвы Хагига (см. выше). Зелень — харосет — это символ другого человеческого жертвоприношения, жертвоприношения младенцев (первенцев), и потому в харосет добавляют красное вино, символизирующее кровь. В Иерусалимском Талмуде, в трактате "Песахим", сказано об этом. Мясо кровавой жертвы, как известно, иудеи должны есть вместе с мацой.
В произведении, связанном с одним из главных еврейских вампиров, с рабби Элиэзером — речь идёт о "Перкей рабби Элиэзер" (около VIII века нашей эры), — сказано, что во времена "Египетского плена", когда тогдашние евреи, якобы, жили в Египте, их использовали в качестве рабов на строительстве то ли пирамид, то ли новой столицы египетского фараона. Работать заставляли всех, и мужчин, и женщин. Одна из еврейских женщин (Рахиль (Рашель, или Рахель), "дочь дочери Шутелаха", тоже месила глину вместе с мужем, будучи на сносях. Прямо там, "на рабочем месте", у неё родился ребёнок — и упал в наполненную глиной "форму для кирпича". Плач её достиг ушей еврейского бога, и явился архангел Михаил, который поднял эту форму к "Престолу Божьей Славы", и в ту же ночь еврейский бог, мстя за еврейского младенца, уничтожил всех египетских первенцев.
Таким образом, вино, добавляемое евреями в харосет, символизирует жертвенную кровь нееврейских младенцев, принесённых (и приносимых?) еврейским богом (и евреями?) в жертву самому себе.
При этом, как правильно указывает Исраэль Шамир (см. выше цитаты из его произведений), в сознании евреев (даже не религиозных, но связанных с еврейской общиной) причинение ущерба собственным детям, вплоть до их убийства (в качестве отображения нестерпимости их собственного положения), ассоциировано с крайней формой вопля, обращённого к некому высшему арбитру (к богу), с целью низвергнуть гнев этого арбитра (бога) на головы их притеснителей (неевреев). По логике психологической причинно-следственной связи, месть (наказание) притеснителям также должна заключаться в убиении (заклании) детей, только теперь уже в заклании детей притеснителей, а не собственных. Таким образом, в сознании евреев (и религиозных, и не религиозных) кровавая жертва или избиение младенцев — это устойчивый психологический паттерн, который вероятно может, в экстремальных ситуациях, находить своё страшное материальное воплощение.
Вероятно, именно так работал психологический механизм, заставлявший еврейских матерей в Иерусалиме и его окрестностях убивать своих детей, только бы они не были насильно крещены крестоносцами в 1096 году (обращены в христианскую веру).
На гравюре XV века, комментирующей убиение евреями Симона, "трентского младенца", изображается чаша, в которую евреи собрали кровь ребёнка, и эта чаша очень похожа на все те изображения, о которых речь шла выше, и она (как и те рисунки) соответствует чашам для сбора крови убиваемых людей и жертвенных животных в Иерусалимском храме.
Но самое точное изображение такой чаши: именно на еврейских гравюрах, комментирующих легенду Мидраша о намерении фараона использовать кровь еврейских младенцев. А это указывает на то, что еврейские иллюстраторы прекрасно знали, как такая чаша должна выглядеть.
Не случайно на протяжении всего Средневековья и Возрождения (и даже позже) евреи не представили НИ ОДНОГО, ни единого доказательства своей невиновности, ничем и никогда не опровергли так называемый кровавый навет. Вместо этого, они громоздят альтернативные легенды и рассказы: о своих, еврейских младенцах- мучениках, павших жертвами неевреев. Это противопоставление означает, что для евреев эта проблема отнюдь не нравственная. Для них вопрос не включает в себя формулу "виновен — не виновен" по определению. Для них виновность или не виновность еврея не имеет никакого значения. Единственное, что для них имеет значение: это то, что гой (не еврей) изначально, т. е. от рождения, виновен перед евреем. Это видно из любой еврейской реплики — реакции на историю так называемого кровавого навета. Это — реакция глубоко преступного сознания.
Знатоки указывают на то, что в основе еврейской Пасхи (песаха) — два самых архаичных сельскохозяйственных праздника: праздник нового приплода скота, когда приносился в жертву "пашаль" — однолетний ягненок-первенец, и когда сжигался "хамец" — символ "растительных первенцев". Книги Левит 23, 10 — 12 и Второзаконие 16, 16 предписывают всё первое ("первый сноп", первого ягнёнка, и т. д.) приносить жрецу, для обряда жертвоприношения, а также всем представителям мужского пола трижды в году собираться во дворе Иерусалимского Храма для жертвоприношений. В Торе особо подчёркивается: "Вот, Я убью сына твоего, первенца твоего" (Исх.4:23). Именно в трактате Хагига 4б (о хагиге см. выше) говорится об Иисусе Христе, а ведь он стал жертвой евреев, причём, предопределённой, как пасхальная жертва. Рабби Элиэзер, возражая против мнения, разрешающего в шабат (в субботу) писание, если оно принимает форму царапанья на теле (татуировок?), приводит в пример бен-Стада (Иисуса Христа), который вывез из Египта магические, колдовские знаки (заклинания) с помощью татуировок на теле. Санхедрин, 43а, свидетельствует о суде над учениками Иисуса Христа: "Привели Накая. Сказал он: "Накай будет убит? (ведь) написано: "невинного и праведного не умерщвляй". Сказали ему: "Не так, Накай будет убит, ибо написано: "в потайных местах убивают невинного." Совершенно очевидно, что это ментальность совершающих человеческие жертвоприношения. Невинный ягнёнок (агнец, жертва) будет убита (принесена в жертву еврейскому богу) в потаённом месте (в Иерусалимском Храме, при закрытых воротах).
Дуглас Рид указывает на свидетельства библейских "пророков" (т. е. протестантов своего времени), и пишет:
"Их протест был вызван притязаниями левитских жрецов, которые, ссылаясь на так называемый "Закон Моисея", предъявляли права на перворожденных ("То, что раскрывает ложесна, принадлежит мне" — Исход) и требовали кровавых жертвоприношений Иегове".
В "Заключении о тайне крови у евреев", связанном с делом о ритуальном убийстве Андрюши Ющинского, подготовленном бывшим профессором Римско-Католической Духовной Академии в С.-Петербурге, позже — куратором Туркестанского края, магистром богословия И.Е. Пранайтисом, 15–23 ноября 1912 года, сказано:
"Все, разоблачавшие данную область еврейского вероучения, говорят об этом догмате совершенно определенно, как о чрезвычайной тайне, передаваемой устно и преемственно, особо избранным, под страхом тяжких кар и с особыми заклинаниями". [Книга монаха Неофита, бывшего еврейского раввина, принявшего христианство]
Пранайтис также указывает
"на возможность принесения жертв и после разрушения Храма (…) в трактате Эдуиот (VIII, 6, лист 30, а), где значится: "Р. Иисус сказал: Я слышал, что жертва приносится, хотя и нет Храма…, ибо первое освящение уже освятило и на то время, и на будующее" и (3, з, Тосефта): "Сказал Р. Иисус: я слышал, что режут жертвы, хотя бы и не было возлияний…, ибо первое освящение освятило и то время и на будующее". Текст этот излагается и в трактате Переферковича, который переводит: "приносится" — "режут", то есть р. Иисус, живший в первой половине II века по Р. Хр., констатирует, как слух, факт принесения жертвы в его время, значит, ещё и по разрушении Храма. Кроме того, замена жертвы молитвой, как утверждает проф. И. Г. Троицкий, относится лишь к жертвам всесожжения и благодарственным, жертвы же за грехи и повинности "остались без соответствующего им эквивалента в еврейском богослужебном ритуале".
Пранайтис далее пишет:
" (…) крови — в источниках еврейского вероучения, — придается громадное значение. О ней говорится: "Душа тела в крови, и Я назначил ее вам для жертвенника, чтобы очищать души ваши, ибо кровь сия душу очищает" (Левит, XVII, 11). В Мишне (трактат Зевахим VIII, § 7–8, 16), поясняется: "Какая кровь есть кровь души? — Та которая вытекает. А какая кровь есть выжатая? — Которая не вытекает…; если она (кровь души) смешалась с кровью выжатой, то ему говорят, чтобы он не кропил; если же он кропил, то смесь рассматривается, как смесь вина и воды: если вид изменился бы — пасул, а если нет — кошер". Там же (в главе 1/1, 1) р. Иисус говорит: "все жертвы, зарезанные не во имя их — кошер, но не вменяются жертвователям во исполнение долга, за исключением Пасхи и хаттат (жертвы за грех), — Пасхи в ее время, а хаттат во всякое время". Далее, в трактате Керифоф, в V главе, еще сказано: "Кто съел (величиною) с оливу крови от скота, зверя или птиц — чистых, приносит хаттат (жертву за грех). Ответственность полагается только за кровь от шехиты (т. е. полученную при зарезывании, по еврейскому обряду, резником) (см. 2, 18)". За кровь от прокалывания, от вырывания и от кровопускания, — хотя бы с нею выходила душа, — ответственности не полагается… Кровь двуногих (т. е. людей), кровь яиц и кровь шерецов (пресмыкающихся) запрещена, но ответственности не полагается. В трактате Хуллин (VI, § 2/6, 4) изображено: "Если кто зарезал для лекарства, для еды язычнику, для корма собакам, то он обязан покрыть кровь… Если кто-либо проколол, либо вырвал, равно как если шехита (зарезание) совершена язычником, то покрытие необязательно". И далее, в Тосефете (6, 1), читаем: "Если кто режет потому, что ему требуется кровь, то он не должен резать способом шехиты. Но как ему поступить? — Он или колет, или отщемляет" (Переферкович, т. V, ст. 207)."
