Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6464 ( № 21 2014)
Впрочем, не всё так просто.
В последние годы вся наша жизнь вообще качнулась от разумного к кажущемуся и иллюзорному. Могла ли остаться в стороне литература? Литература, как и всё общество, сама стала жить иллюзорной жизнью и «реалистически» изображать картины именно этой иллюзорной жизни. Жизнь в отрыве от читателя – квинтэссенция этого иллюзорного бытия литературы.
В своей статье «В поисках утраченного смысла» (№ 12) М. Замшев говорит о том, что народ хочет другой литературы, что народу не то, что он хочет, подсовывают. В этом, мол, вся проблема, решить которую просто: вот придут вместо «этих» «наши», и народ со всех ног понесётся раскупать правильную литературу. Распутина, Личутина с базара понесёт... Это самообман. Народопоклонство.
Правда состоит в том, что народ теперь вовсе никакой литературы не хочет, ни правильной, ни неправильной. Правда в том, что он вполне привык жить без литературы. Большинству населения в одинаковой степени безразличны как модернистские искания Сорокина и Пелевина, так и реалистические терзания тех, кто числит себя в продолжателях русской классической прозы.
Вот о чём следовало бы в первую очередь говорить.
Прав Пётр Ткаченко, сетующий на отравившую нас свободу (№ 17). Без читателя никакой литературы не будет. Читатель – главная фигура в литературе. Будет читатель, и авторы найдутся. В конце концов и сам автор – не что иное, как бывший читатель.
Фабрика литературы, которую Лев Пирогов советует завести, бросив пустые разговоры, в своей статье «Груда на груду» (№ 13), – дело полезное, но второстепенное. Для начала литературы, для её пробуждения, раз уж речь зашла о массовом, а не кустарном производстве, неплохо было бы завести просто фабрику. Наивно ожидать литературной индустрии, когда вся страна откатилась в доиндустриальный период – к кустарям-одиночкам и отдельным «мануфактурам».
Народу в первую очередь нужна не литература. Народу нужны фабрика, завод, больница и школа. И чтоб всё работало, как часы. Потому что без литературы можно жить, а без больницы, школы и фабрики не проживёшь. Литература – это всё-таки баловство. А народ настроен на серьёзное, на жизнь. Будет жизнь, будет и литература. Не наоборот.
Можно долго петь старую песню о народной темноте и животных инстинктах: «Народ виноват, народ тёмен! Мы творим, а он не читает!» Но лучше было бы спросить, по старой интеллигентской привычке, о том, что ты сделал для народа, а не что он сделал для тебя.
Нынешнему писателю нет никакого дела до читателя. И это своё безразличие он демонстрирует в рассказе, повести и романе, которые пишутся для самоуслаждения и самореализации, для критики, для собратьев по цеху, но не для читателей.
Позиция «литература – храм», в то время как она должна быть мастерской, стала удобна пусть для скудного, но мирного писательского жития-бытия. Вы делаете вид, что нас читаете, мы делаем вид, что пишем. А какая работа самая мирная и спокойная по нынешним временам? Правильно, сторожа и охранника.
В нашей литературе, как и в реальной жизни, слишком много развелось нынче сторожей и охранников. За кого ни возьмись, все сторожат и охраняют. Одни – духовные скрепы, другие – права и свободы. А стране и народу нужны сеятели и строители. Сторожей и охранников предостаточно. Они народу не интересны, да и по большому счёту бесполезны: всё равно, сколько бы ни смотрели, всё растащат. А что не успеют, то тля поест. Сеятелей и строителей не видать – вот беда.
Нет, не вполне правы те, кто считает, что литература далека от жизни.
Может быть, она удалена от жизни настоящей, идеальной, полноценной, но самим строем своим и повадками вполне отражает жизнь нынешнюю. Групповщина и деление по интересам, актуализация принципов классовости и партийности (это ведь тоже жизненно и естественно) в литературе не на пустом месте происходят.
Современная литературная ситуация наглядно отражает состояние распада народа. Не русского, о чём так любят говорить и говорят много и обильно, составляя себе на этом целую биографию. А народа вообще, в демократическом смысле. Мы перестали быть народом, общностью с единым культурным пространством – вот что нам говорит литература последних лет. Происходит завершение распада этого единства на замкнутые, обособленные субкультуры, касты, сословия.
Литература, и в этом её связь с нынешней инобытийной жизнью, все эти тенденции отражает. Она становится нишевой, ориентированной на определённую замкнутую группу. Раньше писатель писал для всех, чтоб всякий прочитал: «И назовёт меня всяк сущий в ней язык...» Теперь, вольно или невольно, он пишет для «своих»: «православных», «либералов», «эстетов», «быдла», «интеллектуалов», «образованцев» и т.д.
Это писание для «своих» определяет не только содержание, но и форму, строй, технику, проблематику новых произведений. Заботиться о том, чтобы поняли другие, «несвои», уже необязательно. И здесь вновь поневоле задумаешься: придут к власти литературной наши, правильные, а много ли изменится? Ведь подход-то одинаков.
Качественное различие с этой точки зрения между известными мне Лощицем, Распутиным, Личутиным, неизвестными Трапезниковым и Галактионовой – с одной стороны, и Д. Быковым и Л. Улицкой – с другой, не так уж велико. И те и другие в настоящий момент – это литература не для всех, литература для «своих». И вся разница между ними лишь в том, что одни на коне, а другие – нет. Одни с крестом, а другие – без. Последнее без всякого глубокого смысла, просто как признак социальной дифференциации.
Книга того же о. Тихона Шевкунова «Несвятые святые» – не исключение. При всей громадности своего тиража и популярности – это книга для целевой аудитории. Просто последняя поболе числом, чем у других, и ещё не утратила страсти к чтению и к книжности. Но то, что эта аудитория целевая, признаёт и сам о. Тихон, не возбраняющий тиражирование своей книги пиратским способом. Для чего? Для выхода за пределы пусть широкой, но ниши.
В итоге 2013 года мы видим такую картину. Писатели разошлись по комнатам – кто в обеденную и спальню, кто в молельную и библиотеку, иные в уборную. А народ пребывает где-то там, в поле, на улице. Такова диспозиция. И её отражает литература.
В этой удалённости литературы от читателя, от народа, от жизни подлинной – главная опасность. Эта удалённость превращает её (о чём предупреждал Белинский) в игрушку для праздных ленивцев, делает её одноразовой независимо от того, о чём она, – о святых или о братках с микрорайона, несёт высокие нравственные принципы или нет. Погружённость же в нынешнюю иллюзорную жизнь обрекает литературу на забвение, на мимолётность писательской славы и невесомость авторского слова. Слова улетают, и написанное уже не остаётся.
Теги: литература , дискуссия
Золотая звезда Вьетнам
В Российском Доме науки и культуры в Ханое прошла встреча председателя Иностранной комиссии СП России Олега Бавыкина с известным переводчиком русской литературы, председателем Фонда содействия распространению русской и вьетнамской литератур, почётным членом Союза писателей России Тоанг Тхи Туаном.
Как рассказал Т.Т. Туан, 25 октября 2013 г. здесь же, в Российском культурном центре Ханоя, открылась организованная им выставка "Слово любви и благодарности" - страницы поэзии из его личной коллекции «Русская литература во Вьетнаме».
На выставке представлены шесть тем, посвящённых истории российско-вьетнамских культурных и литературных связей начиная с опубликованных в Ханое 15 ноября 1954 г. нот и текста песни композитора Вано Мурадели «Золотая звезда Вьетнам», посвящённой победе вьетнамцев в сражении с французскими колонизаторами у Бьендьенфу. Следующие разделы выставки посвящены темам: «Вьетнамские поэты о России» и переводам советских поэтов К. Симонова, Р. Гамзатова, Л. Щипахиной, Е. Долматовского и др., сочинявших стихи о Вьетнаме.
В разделе «60 лет русской поэзии во Вьетнаме» демонстрировался оригинал перевода поэмы А.М. Горького «Девушка и смерть», выполненного классиком переводов русской литературы Нгуен Туаном (1910–1987).
В следующий раздел включены вырезки из периодической вьетнамской печати и книги переводов А. Пушкина, А. Блока, С. Есенина, К. Симонова, Н. Рубцова, О. Берггольц, Р. Рождественского, А. Вознесенского. Далее следовали темы: «Вьетнамская классическая поэзия Х–ХIV веков на русском» и «Современные вьетнамские писатели в России» по материалам российской прессы.
На второй выставке – «Пушкин во Вьетнаме», открытой в день смерти поэта, 11февраля 2014 г., в филиале фонда «Русский мир» в Ханое, Тоанг Тхи Туан представил многочисленные экспонаты и материалы – от книг переводов Пушкина до сувенирных портретов, в том числе на спичечных коробках.
