Виктор Кривопусков - Мятежный Карабах. Из дневника офицера МВД СССР.
Зорий Балаян горячо говорил о чрезвычайной опасности воинствующего исламского фундаментализма в Азербайджане и некоторых других республиках страны. Не только для армянского народа или народов СССР, но для всей планеты. Его адепты хитро и ловко используют отдельные суры Корана, вырывают их из контекста. Особенно опасен ваххабизм. Создается впечатление, что правоверный, убивая неверных, сжигая дома, насилуя женщин, тем самым открывает ct6e дорогу в рай. Громадные массы азербайджанцев, особенно молодежи на всей территории Азербайджана вовлечены в антиармянские бойни и погромы, познали вкус крови и безнаказанности. Задумываются ли над этим сами идеологи-исламисты? Получается, что они вполне осознанно стремятся к достижению таких результатов? И что делать нам? В памяти армян навсегда сохранятся черные дни Сумгаита, Кировабада, Баку… Почему союзное руководство не может понять, как далеко в Азербайджане зашел разрыв межнациональных отношений между двумя народами?
Нет оправдания турецкому геноциду армян, который воскрешен в современном Азербайджане, стремлению привить азербайджанскому народу известный всему миру религиозный фанатизм турок — патологическое рьяное выполнение турецкой толпой любых, даже самых диких, самых бесчеловечных установок начальства. В том числе, религиозную нетерпимость, истребление руками толпы, так называемых, неверных, включая детей, женщин, стариков. Турецкий народ сам является заложником геноцида армян.
Обвинять надо имена конкретных палачей, конкретные организации, выработавшие идеи геноцида армян, и не только армян в Османской империи. При этом мой собеседник не скрывал уважения, скажем, к исламской республике Иран, не приемлющей преступных корней пантюркизма. Я вспомнил, что несколько лет назад читал об этом в книгах Зория Балаяна «Очаг» и «Крылья». Но тогда так остро эти проблемы я не воспринял.
Что еще я вынес из этого ночного разговора, а потом и других встреч с Зорием Балаяном? Те, кто читал книги, статьи специального или собственного корреспондента Балаяна в популярных газетах Советского Союза «Литературная газета», «Комсомольская правда», «Известия», миллионных журналах «Смена», «Новый мир», «Современник», «Дружба народов» помнят его, как острого публициста-аналитика, глубоко исследовавшего внутренний потенциал и нравственные людские качества представителей разных народов нашего многонационального Союза, как писателя, умевшего предвидеть многие актуальные проблемы современности, страстно подчеркивающего самобытность и преданность своей малой родине. Недаром он был лауреатом Всесоюзной премии Николая Островского и премии Союза журналистов СССР. В ту ночь я понял, что он еще и талантливый рассказчик с прекрасным чувством юмора, хорошо знающий русский язык и русский фольклор, плодотворно укрепившийся в нем в рязанские годы студенческой учебы и есенинских паломничеств. Нельзя было не заметить, какая у него великолепная память, какая выразительная и сильная логика убеждения, внутренняя нетерпимость к тем, кто проявлял жестокость, грубость, националистическое высокомерие, нравственную неразборчивость, готов был лгать и угодничать. Балаян остро реагировал на равнодушие, небрежение к вековым народным традициям и в отношении родного Карабаха, и в отношении к России, ставшей ему второй родиной. Он прожил в ней почти четверть века, из них ровно десять лет, работал главным невропатологом областной больницы на далеком полуострове Камчатка. За эти годы он стал еще и известным путешественником, с русскими друзьями на самодельной лодке совершил плавания по внутренним водным путям СССР протяженностью 32 тысячи километров, в том числе по Охотскому, Черному, Азовскому, Балтийскому морям, по озерам Байкал, Ладога, Онега, рекам Амур, Ангара, Обь, Енисей, Кама, Волга, Днепр, Дон, Днестр, Неман и другим. На его счету и четырехмесячный переход на собачьих и оленьих упряжках по камчатской и чукотской тундре до Ледовитого океана, совершенный вместе с известным уже в то время киноактером Никитой Михалковым. Стал мастером спорта СССР, отличником здравоохранения СССР.
Выходило, он в своей жизни не упустил ничего: в родовую твердость воли и верность Арцаху-Карабаху щедро прибавил российской четырехлетней матросской закалки, многогранность познаний и интерес к различным наукам, особенно естественным. В нем легко угадывалось удивительно гармоничное сочетание разных профессиональных и человеческих качеств и навыков: широкая и многранная практика врача, надежная хватка альпиниста и путешественника, быстрота и четкость мысли журналиста и политика, прозорливость, терпимость, глубокая внутренняя убежденность и праведность мудреца. Все это щедро дополнено мировой энциклопедичностью и многоцветием армяно-русской культуры, высокой интеллигентностью в общении, умением выслушать собеседника, внять его доводам.
Стало ли мне легче ориентироваться в карабахской обстановке после встречи с Зорием Балаяном? Да нет, конечно. И дело было совсем не в том, что в блокноте обозначился длинный перечень новых проблем. Просто сразу принять на веру доводы Балаяна, как человек достаточно осторожный, я не мог. Довлели и московские установки. Но и отвергнуть сказанное Балаяном тоже оказалось невозможно. В одном я был уверен: отправившись на эту встречу, я поступил правильно. Буду думать и разбираться с тем, что узнал, а остальное покажет жизнь и время.
Завершая нашу ночную беседу, Зорий Балаян пошутил, что он оценил мою готовность встретиться с ним, особенно после недавней провокации, когда рижские омоновцы по приказу генерала Сафонова пытались выбить дверь в квартире тещи, чтобы задержать его и передать азербайджанским милиционерам для расправы. Нам обоим показалось, что наша встреча будет залогом будущих справедливых и доверительных отношений. И, конечно, мне надо чаще встречаться с представителями различных слоев населения Карабаха, побывать в облисполкоме, который решает задачи жизнеобеспечения области. Зорий пообещал в ближайшее время помочь в организации встреч с людьми, участвующими в Карабахском движении, в том числе с моими коллегами по комсомольской работе в прошлом: Сержем Саркисяном и Робертом Кочаряном. По-настоящему я могу рассчитывать и на Маврена Григоряна, которому Зорий доверяет как себе самому.
По дороге со встречи с Зорием Балаяном до гостиницы капитан Григорян, ждавший меня все это время в полудреме в милицейской машине, поинтересовался, как меня встретила тетушка Гоар, и добавил, что она наверняка довольна, так как сегодня Зорий ночь провел у нее. В ответ на мой удивленный взгляд, Григорян рассказал, что Балаяну приходится избегать провокаций, постоянно устраиваемых спецслужбами Азербайджана, иной раз весьма серьезных, с угрозой для жизни. Из-за этого Зорий, теперь редко бывает в доме мамы, а ночует там еще реже. Вообще-то в Степанакерте Зорий Балаян прописан по улице Дзержинского у своей тещи, известного врача-гениколога тетушки Марго. И это ни для кого не тайна. Не были тайной и неоднократные провокации азербайджанцев против ее зятя, неугодного властям. Пришлось в квартире матушки Марго заменить обычную деревянную дверь на железную. А вот где он будет ночевать в очередной раз, и сам Зорий обычно не знает до наступления темноты. Определиться в этом ему каждый раз заботливо помогают друзья по Карабахскому движению. Конечно, бывали случаи, что ночевал у своей мамы на улице адмирала Исакова, либо у главного хирурга областной больницы Валерия Марутяна, друга и родного брата жены. Но чаще всего ночлегом Балаяна становится квартира кого-то из многочисленных сподвижников по Карабахскому движению.
В конце 1990 года мне станет известно, что против народного депутата СССР азербайджанские спецслужбы готовили строго засекреченную и коварную акцию. Идея была до примитивности проста. Чтобы обезглавить Карабахское движение, предполагалось убить Зория Балаяна и руководителя боевого крыла Карабахского подполья Роберта Кочаряна, их тела бросить на территории Иджеванского района Армении недалеко от границы с Казахским районом Азербайджанской ССР. Затем распространить слух, что ярых армянских националистов убили сами армяне, считавшие их главными виновниками нынешних армянских несчастий. Но этого, к счастью, не случилось!
Здесь, думаю, уместно сделать и укор бывшему генсеку ЦК КПСС, первому и последнему президенту СССР. Не сумел Горбачев не только разобраться в Карабахской проблеме, но и дать достойную характеристику Зорию Балаяну. И здесь ошибся. Зорий Балаян никогда свою веру в гуманистические идеалы человечества, в справедливость и свободу Карабаха, искреннюю и преданную дружбу с Россией, способность посвятить этому всю жизнь не прикрывал самоуверенностью и разнузданностью. Что касается карьерности, то она у него, как оказалось, в двух пожизненных ипостасях: врача и талантливого писателя-журналиста. И все это, как говорится, от Бога!
