Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №11 (2004)
Природа — сфинкс. И тем она верней
Своим искусом губит человека,
Что, может статься, никакой от века
Загадки нет и не было у ней.
Разгадка загадки природы — человек. Сфинкс у Софокла в “Царе Эдипе” задает загадку, отгадка — человек. Это выcшее достижение природы, так считала древняя мысль. Сокровенное стихотворение Лермонтова “Ангел” — легенда о грехопадении, душа опускается на землю, вспоминает о золотом веке — рае. Задача души пройти через земное рождение.
Философ Эмпедокл (250 лет до н. э.) жил в Сицилии, грек. По легенде бросился в Этну, в пылающий кратер (красивая, пластическая легенда). Считал, что природа состоит из 4 элементов, не считал огонь стихией. Растворился в природе. Гёльдерлин (1770 — 1843), позже сумасшедший. Писал драмы об Эмпедокле, создал интересный образ: “как царица в бокале растворила жемчужину”, так философ исчез в кратере. Легенда всегда выражает суть. Русская легенда о граде Китеже — дух ушел, затаился.
Миром правят любовь и ненависть, притяжение и отталкивание, притяжение — любовь, отталкивание — ненависть. Натурфилософия, натуральная природа. Древние люди ощущали природу как живую, она полна стихий, у каждой стихии свое божество. Многие божества позже дифференцировались — домовые, лешие.
Козлоногий Пан — бог плодородия, полей, лесов — сельский, дневной бог. Тютчев, “Зной” — Пан дремлет, природная стихия отдыхает. Но он участвовал в битвах, помогал древним воинам. Панический ужас оттуда. Паника — прорывается стихия, безотчетная, неуправляемая. Противостоять ей может только сильная воля. Народную стихию, ощущение толпы передал в романе “Война и мир” Л. Толстой — сцена пожара Москвы. Пушкин писал о народном восстании — “бунт бессмысленный и беспощадный”.
Греки природу воспринимали как божество. По легенде, Пифагор подходил к реке, она с ним здоровалась. Он это ощущал, другие люди принимали за правду. Это ощущение осталось доныне, истончилось, но осталось. Гельдерлин: “У природы учитесь, если мастер смущает вас”. В стихотворении “К природе”:
В те годы я звал звезду сестрою,
А весну — мелодией богов.
Полнота — хорошее слово, пустыня времени. “Грезы детства, то что не сбылось, дарили мне”. “Как жнивье, пустынна и уныла грудь, вмещавшая Вселенную”.
Франциск Ассизский называл животных братьями.
Потом поэты стали извращать. У Заболоцкого: “Деревья, читайте стихи Гесиода”.
У природы — покрывало тайн, покров тьмы. Слово — покрывало, покров всегда от покрывала Изиды. Пантеист Гёте: “Горные вершины спят во тьме ночной”, вольный перевод Лермонтова — “отдохнешь и ты”. Природа — божество. Все наши драмы, вопли, злоба падают и в Господе обретают покой. Язык природы ощущал Рильке: “Тот, кто держит все падения в своей руке” — падение звезды, яблока, женщины. Вечность обнимает все времена, образ покоя в этом обнимании — горсть, рука. Снижение у Пастернака: “бред полубезумного болтуна” — о ручье.
Объемный образ природы в стихотворениях Пушкина. сфера, мир, нет покрова, природа для него живая, но вроде безучастная к человеку: “Равнодушная природа”; “Люблю я пышное природы увяданье”. У Пушкина — природа перед смертью.
Лермонтов — противоречивый поэт. “Выхожу один я на дорогу” — космос. Через все творчество проходит устойчивое ощущение грехопадения души на землю. Объем есть у Боратынского: “О Гёте”, у Пушкина — “Пророк”, у Лермонтова — “Когда волнуется желтеющая нива”:
Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе,
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу бога...
Показан полный объем: земля — небо.
Боратынский, стихотворение “Приметы”:
Пока человек естества не пытал
Горнилом, весами и мерой,
По-детски вещаньям природы внимал,
Ловил ее знаменья с верой.
Покуда природу любил он, она
Любовью ему отвечала.
...............................................
Но, чувство презрев, он доверил уму,
вдался в суету изысканий...
И сердце природы закрылось ему,
И нет на земле прорицаний.
В технический век мы занимаемся колдовством, черной магией. физики пытают природу, не зная, что творят. “Ни один ученый ничего не создал на пользу человеку”, — писал Л.Толстой.
В поэзии сначала возникает некий образ природы-храма. Бодлер:
Природа некий храм,
где от живых колонн
обрывки фраз исходят временами.
(Но у него перекликаются звук,запах, форма, цвет, нет только самого Бога. Служение черту.) Затем идет постепенное снижение этого образа. У Тургенева: “Природа – не храм, а мастерская...” (“Отцы и дети”). У Мичурина: “Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у неё — наша задача”. У Заболоцкого: “Природа — лаборатория”.
Страшное искажение образа природы продолжается и в поэзии, и в других областях искусства. Тютчев: “Не то, что мните вы, природа /не слепок, не бездушный лик”. Стихотворение “День и ночь”: “Над этой бездной безымянной,/ Покров наброшен златотканый” — это день. Ночь: “ткань благодатную покрова/ Сорвав, отбрасывает прочь…/ И бездна нам обнажена”. Но также покров сияния есть и лунной ночью. Стихотворение “Поэзия”: “И на бунтующее море / льет примирительный елей” (успокаивает стихию). В древности мореходы лили в воду ворвань и так проходили у рифов. “И в чуждом, неразгаданном, ночном он узнает наследье роковое” — это человек, который, “как сирота бездомный”, оставлен ночью наедине с самим собой. В стихотворении “Осенний вечер” Тютчев более проницателен по отношению к природе, чем Пушкин:
… и на всем
Та кроткая улыбка увяданья,
Что в существе разумном мы зовем
Божественной стыдливостью страданья.
Оболочка, покров — не всегда можно увидеть то, что скрыто в глубине. Стихия бывает враждебной. Мстит за несообразность, неосторожность, варварское обращение. Огонь сжег плодородные земли, получилась пустыня Сахара. Средняя Азия ранее была цветущим краем.
Два основных направления в поэзии при изображении природы: первое — времена года, их наметил Пушкин в стихах. Второе — покров. Пять стихий растворились в стихах. То, что принадлежит земле — лес, степь, пустыня, — покров. У Г. Успенского надо прочитать “Поэзию земледельческого труда” и “Власть земли”. Горы “разработали” в стихах Лермонтов и Пушкин. Деревья. Береза, дуб, клен — символические деревья России. У разных народов разные деревья, надо задумываться над этим. Живой мир. Поэты создали символы — от змеи до орла. Затрагивались и рыбы. Вода — море. Байрон описывает океан в бурю: “Лик Бога отражен”. Тютчев, “Последний катаклизм”: “Все сущее опять покроют воды, и Божий лик отобразится в них”. Из “водопадов” у Державина — самый великий. Есть у Боратынского — остались отдельные строки. Замысел “Манфреда” у Байрона возник в Италии, когда он созерцал водопад. Вариант гетевского “Фауста” читать через Байрона. Воздух, облака, луна, звезды, солнце, жар, холод, день, ночь, буря, ветер. Стихия ветра в стихах Рубцова, как заметил В. Кожинов, мелодичная. У Блока иной ветер. Огонь — связан с воздухом, проявляется везде, пронизывает все стихии. Восточный поэт создал образ: “губы, как пламя на воде”. В мифологии это все отображено, обожествлено, и сейчас все остается у человека в подкорке.
Число пронизывает все стихии и весь мир. Мир семиричен: 7 нот, 7 цветов. 5 чувств (зрение, слух, обоняние, осязание, вкус) + 2 — интуиция и разум. Интуиция дается как Божий дар, ее нельзя развить, нельзя приобрести. Л. Толстой: “Попадаются умные женщины, но не дорожат умом”. Бальзак: “Мужской ум — меч, хоть тупой, но рубит, а женский — отточенная шпилька”.
Вывод: после Тютчева в русской поэзии только одна поверхность, покров. Нет глубины!
Бунин — поэт природы. “И цветы, и шмели, и трава, и колосья” — все покров. “И ягоды туманно-синие на можжевельнике сухом” — воссоздается покров. А Фет сквозь этот покров не раз “самое узнавал”.
Своеобразное восприятие природы у японцев — иллюзорность. Хокку разных поэтов.
Басе:
Вода так холодна.
Уснуть не может чайка,
Качаясь на воде —
покров.
Аиста гнездо на ветру,
А под ним — за пределами бури —
Вишен спокойный цвет.
Там, куда улетает крик кукушки,
Что там?
Там далекий остров.
Жизнь свою обвил
Вкруг висящего моста
Этот дикий плющ.
Летние травы
Там, где исчезли герои,
Как сновиденья.
Вот причуда знатока!
На цветок без аромата
Опустился мотылек.
Печального меня
Сильнее грустью напои,
