Фмдель Кастро - Кастро

Более пяти лет назад апокалиптический глава империи заявил, что силы Соединенных Штатов должны быть готовы к превентивным и неожиданным нападениям на 60 или более стран мира. Это ни больше и ни меньше как треть международного сообщества. Похоже, ему мало смерти, пыток и изгнания миллионов людей, чтобы овладеть природными ресурсами и плодами пота других народов.

Тем временем впечатляющая международная встреча, только что прошедшая в Гаване, укрепила мое личное убеждение: любую зловещую идею следует подвергнуть сокрушающей критике без какого бы то ни было снисхождения.

Какие уроки мы вынесли из VI встречи представителей стран полушария в Гаване

Мария Луиза Мендонса привезла на Гаванскую встречу впечатляющий документальный фильм о ручной рубке сахарного тростника в Бразилии.

В резюме, которое я составил, как и в предыдущих размышлениях, воспроизводя текстуально абзацы и фразы оригинала, сущность сказанного Марией Луизой заключается в следующем:

«Мы знаем, что центральный фактор большинства войн в последние десятилетия — это контроль источников энергии. Потребление энергии гарантировано привилегированным секторам населения как в центральных, так и в периферийных странах, в то время как большинство мирового населения не имеет доступа к элементарным услугам. Потребление энергии на душу населения в Соединенных Штатах составляет 13 000 киловатт, в то время как среднее потребление в мире — 2429 киловатт, а в Латинской Америке — 1601 киловатт.

Частная монополия на источники энергии гарантируется положениями двусторонних и многосторонних Договоров о свободной торговле.

Роль периферийных стран — производить дешевую энергию для центральных богатых стран, что представляет собой новую стадию колонизации.

Необходимо демифизировать пропаганду о предположительных преимуществах агротоплива. В случае биоэтанола выращивание и обработка сахарного тростника загрязняют почву и источники питьевой воды, поскольку используют большое количество химических продуктов.

В процессе дистилляции этанола получаются отходы, называемые винасса. Каждый литр произведенного этанола дает от 10 до 13 литров винассы. Часть этих отходов можно использовать как удобрение, но большая часть загрязняет реки и источники подземных вод. Если Бразилия производит 17 000—18 000 миллионов литров этанола в год, это означает, что в районах плантаций сахарного тростника откладывается, по меньшей мере, 170 000 миллионов литров винассы. Представьте себе воздействие на окружающую среду.

Сжигание сахарного тростника, производимое для облегчения рубки, разрушает большую часть микроорганизмов почвы, загрязняет воздух и вызывает много болезней дыхательных путей.

Национальный институт космических исследований Бразилии почти каждый год объявляет в Сан-Паулу — где сосредоточено 60 % производства этанола в Бразилии — чрезвычайное положение, потому из-за сжигания влажность воздуха падает до чрезвычайно низких пределов — 13–15 %, — в этот период в районе Сан-Паулу, где рубится сахарный тростник, невозможно дышать.

Как мы знаем, в расширении производства агроэнергии крайне заинтересованы предприятия, производящие генетически модифицированные и трансгенные продукты, такие как «Монсанто», «Синджента», «Дюпон», «Басф» и «Байер».

В случае Бразилии предприятие «Воторантим» разработало технологии для производства трансгенного сахарного тростника, который несъедобен, и мы знаем, что многие предприятия разрабатывают такие же технологии, и поскольку нет средств, чтобы избежать загрязнения трансгенными культурами полей местных культур, эта практика ставит под угрозу производство продуктов питания.

В связи с денационализацией бразильской территории сахарные заводы и плантации сахарного тростника в Бразилии приобретены крупными предприятиями: «Бунже», «Нову-Груп», АДМ, «Дрейфус», а кроме того, мегапредприятиями Джорджа Сороса и Билла Гейтса.

Вследствие этого, как мы знаем, расширение производства этанола привело к сгону крестьян с их земель и создало ситуацию зависимости от того, что мы называем экономикой сахарного тростника, поскольку получается, что промышленность сахарного тростника не создает рабочие места, а, наоборот, она создает безработицу, потому что эта отрасль контролирует территорию. Это означает, что нет места для других производственных секторов.

В то же время идет пропаганда эффективности этой отрасли. Мы знаем, что она основана на эксплуатации дешевой и рабской рабочей силы. Работникам платят за количество срубленного тростника, а не проработанные часы.

В штате Сан-Паулу, где имеется самая современная промышленность — конечно, современная в кавычках — и который является самым крупным производителем страны, задание каждого работника — срубить 10–15 тонн сахарного тростника в день.

Профессор университета Кампинас Педро Рамос произвел следующие расчеты: в восьмидесятые годы работники рубили около 4 тонн в день и получали эквивалент примерно 5 долларов. В настоящее время, чтобы получить 3 доллара в день, необходимо срубить 15 тонн тростника.

Само бразильское Министерство труда провело исследование, в котором говорится, что раньше 100 квадратных метров сахарного тростника давали 10 тонн; теперь с трансгенным сахарным тростником, чтобы получить 10 тонн, необходимо срубить 300 квадратных метров. Таким образом, чтобы нарубить 10 тонн, работники должны работать втрое больше. Эта модель эксплуатации вызвала серьезные проблемы здоровья и даже смерть работников.

Исследовательница Министерства труда в Сан-Паулу говорит, что сахар и этанол в Бразилии политы кровью и потом и несут смерть. В 2005 году Министерство труда в Сан-Паулу зарегистрировало 450 смертей работников по другим причинам, таким как убийства и несчастные случаи, потому что транспорт, перевозящий их, на сахарные плантации, очень ненадежен, а также по причине таких болезней, как остановка сердца и рак.

Как показывает исследование Марии Кристины Гонзаги, проводившей его в Министерстве труда, за последние пять лет только в штате Сан-Паулу умерло 1383 работника сахарных плантаций.

В этом секторе также обычно применяется рабский суд. Работники — это чаще всего мигранты с северо-востока или из Минас-Жерайс, соблазненные посредниками; обычно контракт заключается не прямо с предприятием, а через посредников, которых мы в Бразилии называем «вербовщиками», они отбирают рабочие руки для сахарных заводов.

В 2006 году Генеральная прокуратура Бразилии провела инспекцию 74 сахарных заводов только в штате Сан-Паулу, и на все были заведены дела.

Только в марте 2007 года в Сан-Паулу инспекторы Министерства труда спасли от рабства 288 работников.

В том же месяце в штате Мату-Гросу было спасено 409 работников сахарного завода, производящего этанол, среди них было 150 индейцев. В этой части центра страны, в Мату-Гросу, существует тенденция использовать индейцев в качестве рабов для работ на сахарном тростнике.

Все эти годы в подобных мучительных условиях находятся сотни работников сахарных плантаций. Какие это условия? Они работают, не зарегистрированные формально, без спецодежды, лишенные соответствующей воды и питания, не имея доступа к туалетам и живя в нищенских условиях; кроме того, они должны платить за жилье, за питание, которое очень дорого, а также за инструментарий, за сапоги и мачете, и конечно же в случае производственных травм, бывающих очень часто, они не получают должного лечения.

Для нас главный вопрос — ликвидировать латифундии, потому что за этой современной картиной лежит основная проблема — латифундии в Бразилии и, конечно, в других странах Латинской Америки. Также необходимо проводить серьезную политику по производству продуктов питания.

Сейчас я хотела бы представить документальный фильм, который мы сняли в штате Пернамбуко с участием работников сахарных плантаций, это один из районов, где производится больше всего сахарного тростника, и так вы увидите в действительности, каковы эти условия.

Этот документальный фильм был сделан силами Пасторской комиссии земли Бразилии и профсоюзами работников лесной промышленности штата Пернамбуко».

Так завершает свое выступление, которому горячо аплодировали, известная бразильская руководительница.

Далее я привожу мнения рубщиков сахарного тростника, содержащиеся в документальном фильме, которые привезла Мария Луиза. Когда там люди не названы по именам, указывается, кто это: мужчина, женщина, молодой человек. Я включаю не все, поскольку их много.

Северину Франсиску да Силва. Когда мне было 8 лет, мой отец переехал на сахарный завод Жунко. Мы приехали туда, когда мне должно было исполниться 9 лет, мой отец начал работать, а я вязал для него тростник. Я проработал 14–15 лет на сахарном заводе Жунко.