Клаус Полькен - Кто не молчит, тот должен умереть (Факты против мафии)
«Омерта́»
В первых документах времен господства Бурбонов, касавшихся деятельности мафии, сообщалось, что она имела в основном децентрализованную структуру.[29]
Кодекс чести, которого под страхом смерти придерживался каждый мафиозо, определял связь и сплоченность отдельных «семей» как прежде, так и ныне. Главари мафии требовали безоговорочного повиновения. Любое действие против члена «Общества чести» расценивалось ими как посягательство на всю мафию и каралось с соответствующей строгостью. Тот, кто отказывался покориться мафии, сначала получал предупреждение. Так, он мог однажды найти отрубленную кисть руки одного из своих родственников, иногда это был труп его мула. Тот, кто игнорировал этот знак, сам себя обрекал на гибель.
Предателя также ждала смерть. Голова овцы перед дверью его дома указывала на вынесенный приговор. Иногда на порог дома предателя «братья» клали обезглавленный труп собаки. Нет и не было в глазах мафиози более тяжкого проступка, чем нарушение омерта́ — обета абсолютного молчания. Неписаный закон мафии гласил: «Кто не молчит, тот должен умереть». И молчание на Сицилии требовалось не только от мафиози, но и от всех остальных жителей острова. Омерта́ был и остается мощной опорой, на которой прежде всего держится власть мафии. При помощи омерта́ «Общество чести» безжалостно правило и правит.
После вынесения мафией смертного приговора глава «семьи» шел к одному из убийц, называвшемуся «пиччотто» — малыш, целовал его в губы и произносил фразу: «Если мать требует, малыш повинуется!» После этого убийца, на которого пал выбор, брал лупару, обрез из охотничьего ружья, и шел исполнять приказ. Лупара, классическое оружие мафии, первоначально служила также для охоты на волков. Однако в качестве орудия мести в ее использование был внесен один нюанс, касающийся боеприпасов. Как показали исследования, для убийства людей картечь в гильзе патрона мафиози обычно смешивали с солью. Это, по их мнению, должно было еще больше усиливать муки умирающего. Убийцы, которые, как правило, целились в лицо или затылок, стреляли с таким расчетом, чтобы ни одна жертва не выжила. «Пиччотто» с убийством получал первое признание своих заслуг и после завершения дела мог называться «тавару» — бык.
Нередко к совершению убийств мафию побуждали серьезные обстоятельства. Так, например, безжалостно уничтожались политические противники, игнорировавшие настойчивые предостережения «братства». Иногда между отдельными «семьями» мафии вспыхивали ссоры, потому что один клан пытался расширить область своего господства и проникнуть в вотчину другого. Если главарям кланов не удавалось прийти ни к какому соглашению, то предстояла проба сил, которая обычно начиналась с убийства одного из членов «семьи» и заканчивалась вендеттой — кровной местью, взаимным истреблением отдельных кланов. Однако и после этого ближайшие родственники жертв, точно знавшие убийц, не выдавали полиции никаких имен. В таких случаях только глава мафии острова мог положить конец кровавой резне.
Структура, законы и обычаи мафии долгое время были скрыты от глаз постороннего плотной завесой молчания. Каким образом пополнялись ряды «Общества чести»? То, что сыновья и родственники могущественных и влиятельных мафиози традиционно шли по следам отцов и других родственников по мужской линии, было более или менее известно. Однако кому, кроме них, дозволялось причислить себя к кругу «избранных людей»? Обычно не представляло большого труда узнать, кто еще принадлежал к мафии. Например, молодых чиновников, адвокатов, депутатов, священников и врачей, которые быстро делали карьеру, с полной уверенностью можно было считать членами «Общества чести». И подчас было секретом полишинеля, кто руководил «семьей» мафии или даже был главой мафии города или провинции. Довольно часто эту «должность» занимал мэр. И все же законы и ритуалы мафии знали лишь «избранные».
Откровение мафиозо
Более подробно общественность познакомилась со всем этим лишь в начале 60-х годов. 22 января 1962 г. сицилийская газета «Ла Ора» опубликовала статью под сенсационным заголовком: «Как я, врач, стал мафиозо!»
Эта газета и прежде занималась расследованиями преступных деяний мафии. Когда на свой страх и риск было начато очередное расследование, связанное с врачом-мафиозо, «братство» в назидание другим решило наказать «строптивых», чтобы было неповадно заниматься частными расследованиями. В результате взрыва бомбы часть здания редакции газеты взлетела на воздух, серьезно пострадала ротационная машина. Надо сказать, что материал, опубликованный в этой еженедельной газете как сенсационное разоблачение, мало чем отличался от сообщений, время от времени появлявшихся и в других газетах. Но откровения врача-мафиозо, напечатанные в газете «Ла Ора», сильно взволновали общественность. Правда, смелый мафиозо, открыто назвавший свое имя и адрес, мог более не бояться мести мафии за нарушение омерта́: задолго до этого он мирно почил в собственной постели.
Доктор Мелькиорре Аллегра, так звали врача из мафии, в 1937 г. был арестован полицией по обвинению в содействии убийству. В тюрьме он сделал признание. Аллегра рассказал следователю, как его принимали в «Общество чести» и что он знал об этой организации. Как уважаемый член «Общества», поддерживавший тесные контакты с сильными мира мафии, он был хорошо информирован о деятельности «братства». Вероятно, лишь счастливое стечение обстоятельств спасло тогда жизнь болтливому Аллегре. Показания, которые он дал полиции, надолго затерялись в архивах, поскольку органы правосудия режима Муссолини не были заинтересованы в том, чтобы эти документы стали достоянием гласности. Наоборот, итальянские фашисты хвастливо заявляли, что полностью избавили Сицилию от такой социальной болезни, как мафия.
Редакторы газеты «Ла Ора» с полным правом могли считать счастливой случайностью, что этот документ сохранился в архиве. Длинные руки мафии добирались до наивысших чинов полиции и прокуратуры. Любой из них мог затребовать такой документ, как протокол с показаниями доктора Аллегры, для «изучения». Подобным образом исчезла бо́льшая часть тех материалов, которые компрометировали и изобличали мафию. Частенько ее посредники подменяли документы фальшивками, содержавшими лишь незначительные признания. Совершенно случайно протокол с признанием врача-мафиозо спустя 25 лет оказался собственностью сицилийской газеты, и таким образом в 1962 г. покойный врач невольно стал главным свидетелем против мафии.
Кровью и пеплом
Итак, 1916 год. Феодальная мафия Сицилии находится на вершине своего могущества. На Севере Италии — в Альпах и на реке Изонцо — итальянцы ожесточенно сражались против австро-венгерских войск. Все больше и больше сицилийских крестьян призывалось на военную службу во имя интересов итальянской империалистической буржуазии. Большинство из них не выказывали особого желания умирать за Рим, который обходился с островом как с полуколонией. Намекая на географические очертания страны, в то время поговаривали о том, что «итальянский сапог» придавил Сицилию. Так же как и представители крупной буржуазии Севера Италии, главари мафии не упускали возможности нагреть руки на военных поставках. Только делали они это в свойственной им манере: по договору с армейским командованием мафиози реквизировали лошадей, причем большую часть денежной компенсации, которая полагалась их владельцам, они опускали в собственный карман. Поставленные для армии лошади оказались совершенно непригодными для боевого использования. Отдельные лица из «Общества чести» были привлечены к суду. Однако, как это бывало не раз, ничего доказать не удалось.
В это время доктор Аллегра служил в армейском госпитале Палермо и лечил раненых, среди которых попадались и симулянты, и люди, сознательно нанесшие себе ранения. Как-то он заметил, что одного из пациентов обычная настойка исцелила от рожистого воспаления. Аллегра пригрозил ему, что доложит об этой явной симуляции куда следует. Однако, прежде чем доктор успел привести свою угрозу в исполнение, некий Джулио д’Агате пожелал говорить с ним. Доктор Аллегра был сицилийцем и сразу догадался, кем был вошедший в его кабинет человек. Надменная манера держаться выдавала влиятельного члена «Общества чести». Д’Агате без обиняков изложил свою просьбу. Он сказал, что человек, на которого доктор хотел донести, якобы бедняк, кормилец большой семьи, и было бы лучше поскорее вылечить его, прописав длительное лечение в стационаре. Д’Агате никоим образом не угрожал врачу. Тот понял ситуацию и выполнил высказанный в виде просьбы приказ.
Вскоре после этого д’Агате вновь навестил доктора. Он появился в сопровождении двух мужчин и пригласил доктора Аллегру на переговоры в один фруктовый магазин в Палермо. Военный врач согласился. Встреча в конторе магазина началась с выражения безмерной благодарности этих людей доктору Аллегре, который столь бескорыстно и просто помог им. Затем они перешли к изложению сущности дела.
