Алексей Исаев - АнтиМЕДИНСКИЙ. Псевдоистория Второй Мировой. Новые мифы Кремля
Где здесь «славянские недочеловеки», где призывы к уничтожению русских как народа? Врагом Германии ясно и однозначно определен «большевизм», объектом борьбы определены «большевистские подстрекатели, партизаны, саботажники». А что, на свете существует армия, в которой от солдат не требовали бы «бесцеремонного и энергичного противодействия партизанам и саботажникам»? Единственной национальной группой, которая однозначно причислена к врагам, являются евреи. По отношению ко всем остальным предписано соблюдать «величайшую осторожность», в буквальном смысле слова «не прикасаться к жителям», уважать религиозные обычаи населения. За грабежи обещаны «тяжелейшие приговоры».
А вот отрывок из доклада, который 1 августа 1941 г., после своего выхода из окружения, предоставил в Главное политуправление Красной Армии член Военного Совета 3-й Армии, армейский комиссар 2-го ранга Н.И. Бирюков:
«... С первых дней войны и до боев на Днепре немцы старались проводить в деревне такую политику, которая бы не озлобляла крестьян против немцев... В этот период немцы говорили крестьянам, что «они также за социализм, но без коммунистов и жидов». Немцы у крестьян брали только яйца, молоко, иногда брали и кур, но скот, находящийся в индивидуальном пользовании, не брали. В крестьянские сундуки не лазили и крестьян не грабили...»
И наконец, печально-знаменитый приказ от 13 мая 1941 г. «О применении военной юрисдикции (иногда это переводится как «Об особом порядке подсудности») в районе проведения операции «Барбаросса». Именно этот документ г-н Мединский трактует как «официальное освобождение солдат вермахта от ответственности за любые преступления против населения». А что же там сказано в действительности?
Единственной ситуацией, в которой приказ прямо предписывал убийства гражданского населения, была следующая: «Когда обстоятельства не позволяют быстро определить отдельных виновников, против населенных пунктов, из которых вермахт был коварно или предательски атакован, немедленно по приказанию офицера в должности не ниже командира батальона проводятся коллективные расправы». Да, это призыв к совершению военного преступления. И то, что вермахт был отнюдь не единственной армией в мире, которая отвечала «коллективными расправами» на нападения со стороны неизвестных лиц, ни в коей мере не меняет этой оценки: преступный приказ, противоречащий всем нормам международного права.
Однако даже этот преступный приказ не освобождал солдат вермахта от ответственности за самочинные расправы с гражданскими лицами и уж тем более не разрешал грабить и насиловать. «Половая распущенность» была в приказе упомянута, причем во вполне отчетливом контексте: «Судья определяет, достаточно ли в случае привлечения к ответственности военнослужащего дисциплинарного наказания или необходимо судебное вмешательство. Судья занимается разбирательством за деист-вия против местных жителей в военно-судебном порядке только тогда, когда требуется поддержание дисциплины или охраны войск. Речь идет, например, о тяжелых проступках, которые основаны на половой распущенности, вытекают из преступных наклонностей или являются признаком того, что войскам угрожает одичание».
Для полноты картины следует еще добавить, что главком сухопутных войск Германии фельдмаршал фон Браухич приложил к приказу «06 особом порядке подсудности» инструкцию, позволяющую не применять этот приказ в том случае, если он «создает опасность подрыва дисциплины». Гудериан в своих мемуарах утверждает, что «по моему мнению и по единодушному мнению моих командиров корпусов, приказ заранее создавал опасность подрыва дисциплины, поэтому я запретил его рассылку в дивизии и распорядился отослать его обратно в Берлин. Этот приказ никогда не применялся в моей танковой группе».
Тем, кому воспоминания «битого гитлеровского генерала» представляются сомнительным по достоверности источником, могу порекомендовать источник с безупречной репутацией — роман А. Фадеева «Молодая гвардия». Александр Фадеев был не просто советским писателем, он был самым советским писателем, многолетним главой Союза советских писателей. А в дополнение к этому был наделен душой и талантом и роман свой адресовал читателям, которые войну видели, войну пережили и откровенной «лажи» бы не приняли. Так вот, перечитайте эту незаурядную книгу — и найдите там хотя бы один эпизод изнасилования жительницы Краснодона немецким солдатом.
И уж если речь зашла про «Молодую гвардию». В последнее время рассекречено и опубликовано множество документов, связанных с историей борьбы и гибели молодых подпольщиков Краснодона. Как становится теперь понятным, Фадеев отступил от правды факта только в одном пункте — не было в реальности никакого «унтера Фенбонга». Выслеживали, арестовывали, пытали и зверски замучили молодогвардейцев (тела многих казненных были извлечены из шурфа шахты с вырезанными грудями, отрубленными руками и ногами) исключительно «свои» (в «сицилийско-семейной» системе координат профессора Мединского); немецкая администрация только утвердила приговоры...
Я не хотел ввязываться в обсуждение конкретных «фактов» и цифр, приведенных в книге Мединского. Для этого потребовалось бы написать книгу такой же толщины, да и заслуживает ли халтурка, выполненная малограмотными «неграми» безо всяких ссылок на первичные документы, подробного, постраничного разбора? И лишь в одном случае отмолчаться мне представляется неуместным — имею в виду вопрос о потерях сторон в той страшной войне.
Как и следовало ожидать, вопрос о людских потерях Советского Союза для Мединского очень важен. Логика известная, до боли знакомая (цитирую с сохранением орфографии подлинника):
«Самая пострадавшая из стран — союзников СССР была воевавшая на 2 года дольше нас Великобритания, ее суммарные потери за 6 лет войны составили около 400 ООО человек... Хорошо запомните эту цифру. Потому что каждый раз, когда вам будут говорить о вкладе в Победу (подчеркнуто мной. М.С.) СССР, Англии, США или Франции, прошу вас сравнить эту цифру и нашу. 27 миллионов. 27 ООО ООО трагедий. Вот эта пропорция 400 000/27 ООО ООО = 1/67, наверное, во многом и будет самой точной математической формулой Цены, заплаченной союзниками за общую Победу.
Выводы хоть побежденных, хоть победителей — да кого угодно! — по-моему, напрашиваются сами собой. Какое моральное право у других стран, кроме нашей, было на фоне этих цифр решать послевоенные судьбы Европы? Да, именно так» (стр. 390).
Да, именно так. Как ни странно, но я это еще помню. В августе 1968 года мне было всего-то десять лет, но в детских воспоминаниях остались возмущенные речи взрослых: «Мы их (речь, как понимаете, шла про Чехословакию) освободили, а они нас выгнать хотят?» Вот для чего нужна мединским память о миллионах погибших — для обоснования претензий «решать послевоенные судьбы Европы». И поэтому трупов надо МНОГО. Как можно больше. Перечитайте еще раз приведенную выше цитату из книги Мединского. Оцените ту истинно шулерскую ловкость, с которой вопрос о «вкладе в Победу» — каковой вклад уместно было бы измерять объемом нанесенного врагу ущерба — подменен «формулой Цены», проще говоря, размером собственных потерь.
Вот это по-нашему. «Где мерилом работы считают усталость», там начинают гордиться числом жертв собственного народа; считают «формулы», упрекают союзников в том, что они своих людей берегли. По самой скромной, самой благожелательной к СССР оценке, западные союзники уничтожили четвертую часть вермахта, обеспечили своими действиями половину всех потерь люфтваффе, уничтожили военно-морской флот Германии и систематическими бомбардировками грандиозного масштаба разрушили военную промышленность противника. И при этом потеряли своих солдат в десятки раз меньше, чем армия Сталина. Ну, как же их не упрекнуть в этом?
Это все — с одной стороны. С другой — надо спасать изрядно поблекший престиж генералиссимуса Сталина, а для этого цифру людских потерь Красной Армии хочется видеть в перевернутом бинокле, чтобы была она как можно меньше, почти такой же, как у противника. Можно ли, оставаясь в здравом уме, решить такую двуединую задачу? В здравом — нельзя. Но если очень захотеть, крепко пососать палец, поглядеть на потолок, то запросто:
«Под Смоленском наши безвозвратные потери составили 486 171 человек, а санитарные — 273 803 человека. Страшные цифры. Но и у немцев танковые дивизии лишились половины личного состава и машин, общие потери составили около полумиллиона человек. Здесь впервые — уже в первые месяцы войны — мы начинали выходить на паритет по потерям» (стр. 156).
В течение всего лишь трех недель, с 6 декабря по 27 декабря 1941 года, — в период ожесточенных боев под Москвой — немецкая армия потеряла на Восточном фронте убитыми 120 ООО человек... Кстати, безвозвратные потери Красной Армии под Москвой за 4 недели — с 5 декабря 1941 года по 7 января 1942 года, во время Московской стратегической наступательной операции, составили 140 ООО. Практически столько же — с учетом малообученных ополченцев. Это не было исключением: паритет потерь, как я выше уже отметил, наметился еще раньше — в битве под Смоленском» (стр. 392—393).
