Александр Гогун - Между Гитлером и Сталиным. Украинские повстанцы

Дни в бункере мы проводили так, чтобы они были как можно больше использованы. Для этого было необходимое планирование времени суток. Порядок дня был такой: в 6 утра — подъем, с 6 до 7 — зарядка, мытье и наведение порядка, 07.05 — молитва, 7.15 — завтрак, 8-12 — занятия, 12–14 — обеденный перерыв, 14–17 — занятия пополудни, 17–18 — ужин, после чистка оружия, 20.05 — молитва. План работы мы часто меняли, в зависимости от обстоятельств. Воскресенье и праздники были свободны от занятий». (…)

«С какого-то времени начали посещать нас собаки. Унюхали в яме кости и каждый день наведываются к нашему бункеру. Протоптали уже такой след, что может обратить внимание враг. Хорунжий Мирон печет шницели, смешанные со стеклом, но это не помогло. Псы перестали лаять чистым голосом, охрипли, как свахи на веселье. Бойцы по этому поводу шутили над командиром Мироном, что, угощая собак шницелями, еще больше их приманил. Вистун Вихор из проволоки делает силок, которым действительно раз поймал пса, но вместе с силком и бочонком, к которому был привязан силок, пес убежал аж в «Сицилию». За собой оставил только след, как будто ехал трактор. Бочка ударяла пса и шумела, еще больше его пугая.

Вслед за собаками начали приходить к нам волки. Стоит дозорный на посту, а тут несколько волков пришли и пялятся на него. Стрелять нельзя, кричать — тоже. Пошел он к ним, а они только зубами клацают. Блеснули глазами и пошли в лес.

Но наиболее нежелательными соседками стали для нас крикливые сойки. Только кто выйдет из бункера, а они и репетируют на разные голоса. Если услышат большевики этот крик, то и без следов придут прямо к нам. Кинете в них поленом, а они отлетят на несколько деревьев дальше и кричат часами. Чтобы их успокоить, мы насыпали им бобов, и они, наедавшись досыта, сидели тихо.

Один раз вечером, когда мы сидели за своей работой, на бункере что-то так зашумело, что аж глина посыпалась со стен. “Большевики”, — подумали мы и схватили оружие. Одни — к выходу, другие — ко входу.

Слышим: на бункере еще больше шумит. При этом слышен писк, хрюканье и визг. Это не большевики, а кабаны. Они в сильную метель забрались на наш бункер, дорвались до спрятанной воловий ветчины и ну разрывать, дерясь друг с другом. Вистун Тетяна первая выскочила к ним с пистолетом, но они неохотно оставили свою добычу».

Источник: Хрін С. (С. Стебельский) Крізь сміх заліза; Зимою в бункері. Спогади; Островерх (Конопадський OJ Спогади чотового УПА Островерха. Літопис УПА. Т. ЗО. — Торонто-Львів, 2000. С. 382–387. С. 392 С. 430–431.

Приложение № 10. Описание чекистско-войсковой операции против УПА в августе 1944 года

Автор мемуаров — капитан Михаил Паджев, командир 1-го батальона 92-го погранполка

Наибольшую активность ОУН стала проявлять с момента объявления призыва в Красную Армию граждан освобожденных западных областей Украины в начале августа 1944 г. Поэтому начальнику войск охраны тыла 4-го Украинского фронта пришлось оставить по одному батальону для охраны тыла 18-й и 38-й армии, а остальные силы сосредоточить для уничтожения банд УПА.

92-й пограничный полк был введен в город Надворная. Туда прибыл и наш батальон. Лейтенанты Палагин, Лобанов, Озорное, Чайка, Застрожин, Ткаченко вместе с капитаном Васильченко принялись собирать сведения о бандах. Вскоре удалось задержать двух связных, которые шли с донесением от районного «провода» к станичному.

В донесении сообщалось: «В Надворную прибыл пограничный полк и расположился по всему городу небольшими подразделениями. Бойцы и командиры ведут себя в высшей степени бдительно. Службу несут так, что из города в город пройти нет никакой возможности. В каждой группе имеется радиостанция. Что намерен делать этот полк, пока неизвестно».

А намерен был этот полк вместе с привлекавшимися для операции в масштабе всего фронта частями Красной Армии ликвидировать в так называемом Черном лесу в 15 километрах северо-восточнее Станислава центр бандитских формирований ОУН.

Были также получены данные, что помимо Черного леса банда орудует в районе села Густов, выполняя роль как бы боевого охранения на пути к центру основного формирования.

По приказу штаба полка наш батальон выступил к Густову с задачей ликвидировать эту банду. Мы совершали марш. На привале к нам подошел молодой человек в потрепанной красноармейской форме с орденом Красного Знамени на груди. На правой руке у него виднелись следы тяжелого ранения. Молодой человек рассказал, что после ранения на фронте его признали негодным к военной службе. Спустя немного времени к нему пришли трое вооруженных людей и отвели в лес. Бандитский главарь сказал ему: «Ты воевал за Советы, так вот теперь будешь обучать наших бойцов тактике боя красных».

— Я понял, что могу вырваться от бандитов только хитростью. Для вида согласился и отпросился домой повидаться с родными. По пути узнал, что в Надворную пришли пограничники, вот и направлялся туда, чтобы сообщить, где скрывается банда.

По словам встреченного нами местного жителя, в плавнях реки Стрый и ее притока Дубе базировалась школа младших командиров, о которой нам ничего не было известно. Верить назвавшемуся бывшим красноармейцем или нет? Красноармейская форма и орден не обо всем еще говорят. Было известно, что бандиты целые подразделения переодевали в красноармейскую форму (для того, чтобы ввести противника в заблуждение и использовать фактор внезапности — А. Г.). Если это неправда, то батальон не выйдет вовремя на исходный рубеж и сорвется операция по ликвидации банды у села Густов, куда следовали и другие подразделения полка. А если сообщение правдиво? Тогда в тылу у нас окажется бандитская школа, которая может ударить в спину. Раздумывать долго не позволяло время.

— Ночью поведете нас в плавни, — сказал я.

— Хорошо, — отозвался он.

О полученных данных сообщили командиру полка и попросили прикрыть опушку леса за рекой.

Стояла теплая августовская ночь. Наш добровольный помощник вел нас в плавни. Прошли село. Началось поле ржи. Батальон развернулся цепью. Неожиданно на левом фланге послышались выстрелы. Лейтенант Иванов доложил:

— Встретил боевое охранение бандитов, веду бой.

Прикрыв село взводом станковых пулеметов лейтенанта Мамукова, остальными подразделениями мы решили охватить плавни справа и слева. Кольцо вокруг бандитов сжималось. Они устремились к реке. Но из-за реки с опушки леса по ним ударили бойцы маневренной группы, которых предусмотрительно направил туда полковник Блюмин. Бандиты бросились в разные стороны. Неожиданно они навалились на пулеметчиков лейтенанта Мамукова. Положение тут создалось серьезное. Бандиты едва не прорвались в село. Мамукова выручили автоматчики лейтенанта Иванищева и старшего лейтенанта Охремчука, ударившие с флангов и с тыла. Сопротивление националистов было сломлено. Только где-то в центре плавней еще продолжали раздаваться одиночные выстрелы. Вскоре и там все стихло.

Решили провести контрольную проческу. Лейтенант Бури-нов, связист Кириллов и я верхом на лошадях продвигались за цепью бойцов. Мы приближались к берегу реки. И тут доложили, что нашли генеральский мундир и радиостанцию. Поспешили туда. Бойцы держали черный эсэсовский мундир (возможно, трофейный — А. Г.), на рукаве которого виднелась надпись «Генерал-губернатор». Поодаль валялась радиостанция.

В этот момент лейтенант Буринов крикнул:

— Товарищ капитан, берегитесь!

Прямо на меня из кустов поднялся здоровенный детина. У него взъерошенные волосы, глаза горят ненавистью. Он целится в меня. Даю коню шпоры и сбиваю бандита с ног. Кто-то из бойцов стреляет. Бандит падает навзничь.

Подъехал старший лейтенант Главизнин, посмотрел на генеральский мундир.

— А где владелец?

Владелец пока не обнаружен. Зато нашлась генеральская фуражка. Вместо эсэсовской кокарды — черепа со скрещенными костями — на тулье трезубец — символ украинских националистов.

На берегу реки мы обнаружили девять трупов. Семь лежали рядком, а два — поодаль. Семеро убиты выстрелом в затылок, двое — в висок. Похоже было, что командный состав школы был расстрелян, а какие-то руководители покончили жизнь самоубийством.

— Погибли, как погибают в банке скорпионы от укуса других скорпионов, — сказал кто-то.

Один из тех, кто лежал поодаль, был без мундира, в белой шелковой нательной рубахе и без головного убора. Привели нескольких задержанных. В трупе без мундира они опознали «генерал-губернатора» (такой должности, чина или звания в ОУН-УПА не было — А. Г.), прибывшего в школу с инспекцией. Ни имени его, ни должности задержанные не знали. Доложили о результатах боя в штаб полка и получили указание отправить тело человека, которому принадлежал мундир, а также сам мундир и генеральскую фуражку под охраной в штаб фронта генералу Фадееву.