Отар Кушанашвили - Не один
И против меня поставили Гедеминаса Таранду, а он уже тогда мог сниматься в фильмах с Ван Даммом. Он был просто, что называется, грузовик с ногами. Он бил меня несколько раундов – хорошо, как отбивную. Я терпел, потому что понимал, сколько секунд продержусь, столько месяцев потом будут в телевизоре. Желание простительное, из-за этого я не падал, терпел. Я во втором раунде понял, что меня обманули – это не игра и против меня не выставили подходящего соперника.
В зале были мои дети. Они никогда не видели, как бьют папу, но я не мог объяснить причину. Сопернику стали кричать, чтобы перестал бить. Я не тренировался и вполне мог так упасть, что потом бы стал инвалидом.
Но я сам себе сказал: «Старик, в зале твои дети, не упади, потом будет стыдно, будь мужиком». Я стерпел и не упал, но мое лицо было, как помидор.
И первое, что сказал Таранде после того, как судья остановил бой: «Ну, я же не упал». После боя я не смог сойти с ринга, ноги тряслись. И потом уже, чуть позже, когда стали звать на похожие шоу, сказал фразу, которую потом перепечатал в своем журнале Андрей Малахов: «Я очень хочу, чтобы меня показали на ТВ, чтобы потом были корпоративы. Но я не готов умереть ради Эрнста».
Не знаю, что говорили Джонсу, но у того были причины выйти на это избиение, схожие с моими. По всем параметрам он долгое время тянул не просто на крутого боксера, он был богом бокса. А потом его стали бить.
И теперь у него один шанс прилично завершить карьеру – побить одного из парней, которых Микки Рурк обычно выбирает себе для боя.
Зачем канал «Матч ТВ» проделал с этим парнем в первый день своего показа этот безумный чес, когда Рой был на всем спорте в Москве? Зачем он так рисковал – он ведь упал не на спину, он упал прямо лицом в ринг.
Оправдание только одно – миллионы долларов гонорара. Все – ради бабок. Он развел нас с этим паспортом, получил у нас денег и вот так упал.
Нам-то он теперь зачем? Кто теперь поведет ребенка в его школу после такого позора? Кто теперь его покажет по «Матч ТВ» после такого падения?
Рой, эта история закончена. Ты хороший парень, но не надо нас всех позорить.
Почему Чиж не наймет меня тренером? Я бы научил «Динамо» играть!
Известного грузинского провокатора и скандалиста Отара КУШАНАШВИЛИ можно с равными основаниями считать как музыкальным, так и спортивным журналистом. Долгое время он пишет колонки для «Советского спорта». А недавно стал вести еще и утреннее шоу на радио «Спорт FM». Впрочем, чтобы показать спортивность этого человека, достаточно упомянуть всего об одном факте его биографии. О том самом забеге на поле во время матча Португалия – Россия на чемпионате Европы в 2004-м, когда возмущенный удалением Сергея Овчинникова Кушанашвили попытался выяснить отношения с резервным арбитром. Интересен нам Отар и своим белорусским бэкграундом. Он неоднократно и, не жалея эпитетов, признавался в любви к нашей стране. А в последнее время чуть ли не еженедельно бывает в Минске в качестве ведущего шоу в казино «Белая Вежа». За пару часов до одного из таких концертов мы и пообщались с Отаром, который, как всегда, был в своем репертуаре и не стеснялся в выражениях.
– Накануне последнего визита в Минск вы написали в блоге: «Приезжать сюда – все равно, что гладить кошку». Погладили?
– Конечно. Это была неуклюжая метафора, объясняющая мою любовь к Минску. Я приезжал сюда, еще когда работал на московском ТВ-6. Приезжал с наверняка любимым тобой бездарным актером Гошей Куценко и девушкой по имени Лера Кудрявцева. Поскольку наведывался еще и на «Славянский базар» в Витебске, знал о Беларуси больше них. Кроме того, я был влюблен – не в парня, заметь и подчеркни – в девушку из Витебска и, по-моему, вел себя с ней весьма джентльменисто в отличие от наезжавших московских гостей. Я знаю все о белорусских людях. Они очень напоминают мне жителей родного Кутаиси (особенно папу и маму). Простые работяги, которые живут от зарплаты до зарплаты и надеждой, что завтра будет хотя бы так же, как сегодня. Они не знают, что такое поза, что такое артачиться, грубить. Эквивалент «погладить кошку» был напрокат взят из книги Маркеса «Вспоминая моих грустных шлюх». Мне кажется, это очень теплое сравнение. Что такое приехать в Минск? Это не чувствовать враждебности, что очень важно. При этом я абсолютно аполитичный человек. Да, я погладил кошку.
– Самая памятная поездка в Минск?
– Присутствие на пресс-конференции «Песняров». Если я правильно все помню, Мулявин уже умирал, был тяжело болен. Я не знал про это. Дело было на «Славянском базаре». Помню, он очень плохо слышал. Жена доносила ему вопросы. А Мулявин был для меня гигантом, титаном. Все равно, что Кикабидзе для Грузии. Я атаковал его вопросами, которыми меня снабдили те, кто стал с ним ссориться. Что он узурпатор, что его жена захватила власть в коллективе, что происходило дробление «Песняров». Запомнилось, как он неуютно себя чувствовал, когда ему передавали эти вопросы. Я тогда не знал, что это его обижает. И, честно говоря, мне не очень приятно вспоминать. Но если вы спросили, что мне запомнилось больше всего – то это именно пресс-конференция. Он был на грани срыва. А жена стала мне хамить. Я ее не виню. Я ведь приехал туда дурака валять как молодой журналист. А у них был сложный передел авторских прав, власти. Еще не знал что «Песняров» тогда уже было больше, чем «Ласковых маев». Потом мне обо всем этом рассказал Бари Алибасов.
Еще помню девушек на дискотеке. Я приставал к каждой. Подчеркни особенно ввиду амбивалентности времен – приставал к девушкам. И, ты знаешь, отказывали все подряд.
– Почему?
– Ну, я вел себя так, что было бы немудрено, если бы меня там за…шили, убили. Я предлагал девушкам вступить в соитие прямо на дискотеке. Причем с таким самолюбованием… Вообще я не надеялся на положительный ответ. Это был такой перфоманс. Но я представляю людей, которые наблюдали за мной со стороны. Это же самовлюбленный ужас. Слава богу, никто не ответил «да». К тому времени у меня уже были дети. Не хватало еще, чтобы я там кого-то оплодотворил. Это были лучшие годы моей жизни… Потом я перестал ездить к вам. По той простой причине, что мне запретили появляться на пресс-конференциях. Я задавал вопросы, которые ни один артист не считал приемлемыми. Как-то меня три раза удалили с пресс-конференций. Я сказал: да пошли вы! Больше не приеду. Но раз я сижу перед тобой здесь, а этих людей нет, их жрут черви. Поэтому я победил.
– Помимо «Песняров», из белорусской эстрады кого-то можно отметить?
– Как-то я приезжал в Минск с Павлом Бородиным, когда тот делал все, чтобы Союзное государство стало актуальностью. Были, по-моему, какой-то футбольный матч, концерт на стадионе. Лолита Милявская объявляла номера с одним местным шоуменом. Он вел концерт так, как веду я, когда очень пьян. А мне сказали, он самый популярный ведущий в Беларуси. Подумал про себя: если у вас это самый культовый шоумен, я мог бы стать здесь преемником Лукашенко. Я нажрался, как свинья, потому что не видел другого выхода. И впервые за долгие годы встретил в Минске Валерия Меладзе, который не умеет петь под фанеру, поэтому выглядел еще глупее, чем «Ласковый май».
На обратном пути из Минска в Москву стал падать самолет. Я начал упрекать всех парней в трусости, а в поведении девчонок, наоборот, признал мужество. Там были Лайма Вайкуле, группа «Любовные истории» И они не подавали голоса. А мужики визжали, за исключением Игоря Николаева. Среди них были Витас, футболисты. И когда мы потом пришли к Малахову на передачу, мне вдруг стали рассказывать, как мужественно вели себя игроки. Я ушам своим не верил. Был в самолете и видел, что олимпийские чемпионы, подопечные Бышовца, визжали, как свиньи недорезанные. И вдруг – они, мол, призывали всех к спокойствию. Тут Лера Кудрявцева встала и сказала: ну имейте совесть, единственным, кто просил не поддаваться панике, был Отар.
Самое неприятное впечатление, которое я имею о Беларуси с чужих слов, – это высказывания Димы Шепелева. Еще до истории с Жанной Фриске. Спрашиваю его однажды: ты ездишь домой в Минск? А он отвечает: а на хрен мне туда ездить? Ну, деревня… А я ведь поинтересовался для проформы. Шепелев мне никогда не казался парнем, с которым можно задружиться. Но такое! Говорю: там же родители твои живут. Все равно, что я про Кутаиси скажу, будто это деревня. А он: да мне неприятно там бывать, колхозные люди… Я подумал: ничего себе паренек про родину говорит! И мы отошли. Я – к бандитам. Он – к геям своим.
Молодых артистов ваших я не знаю. Но, думаю, узнаю, поскольку теперь езжу в эту «Белую Вежу» и надеюсь ездить еще долго. Хотя я не очень казиношный паренек. Приблатненный, но не казиношный.
– Белорусские футболисты в «Белую Вежу» заглядывают?
– Говорят, там бывает Глеб. Очень хотелось бы помочь ему проиграть. Потому что процент от его проигрыша пойдет мне. Надеюсь, я его встречу и он просрет все, что заработал, под мою болтовню. А вообще мне рассказывали, что там бывает очень много спортсменов.
