Олег Матвейчев - Повелительное наклонение истории
Хайдеггер говорит: «Человеческое бытие может вступать в отношение к сущему только потому, что выдвинуто в Ничто. Выход за пределы сущего совершается в самой основе нашего бытия. Но такой выход и есть метафизика в собственном смысле слова. Тем самым подразумевается: метафизика принадлежит к «природе человека». Она не раздел школьной философии, не область прихотливых интуиций. Метафизика есть основное событие в человеческом бытии. Она и есть само человеческое бытие. Из-за того, что истина метафизики обитает в этом бездонном основании, своим ближайшим соседом она имеет постоянно подстерегающий ее риск глубочайшего заблуждения, Поэтому до серьезности метафизики науке со всей ее строгостью далеко».
Что означает этот выпад против науки? Известно, что если в фундаменте многоэтажного дома будет миллиметровое отклонение, то накапливаясь, на высоте это вызовет отклонение метровое, а затем и невозможность расти дальше, риск обрушения. Феномены, о которых рассуждает метафизика, как раз в основании, именно на мельчайших отклонениях в интерпретации бытия. Затем возникают онтологии, понятия разных наук, целые здания культуры, экономики, политики той или иной эпохи. Именно тогда, когда ресурс этих фундаментальных интерпретаций исчерпывается, цивилизация, ими вызванная, вырастает настолько, что не может расти дальше, не обрушиваясь, что и происходит постоянно в истории. В такие эпохи возникают «кризисы основ» и закладываются новые основания. Именно такой эпохой был бурный XX век.
Для примера можно взять несколько понятий Аристотеля. Осмысляя фюзис как рост из самого себя, он противопоставляет ему технэ — технику как вид выведения Сущего в несокрытость (несокрытость по-гречески — алетейя, истина), который требует человеческого участия. Здесь Аристотель видит уже четыре архэ (начала, основания) а именно: материю, сырье, форму, цель и движение.
Осмысление движения в свою очередь приводит к основословам: дюнамис (возможность) и энергия (действие). Это действие переводится на латинский как «акт», а действительность становится актуальностью, следствием акта. Бытие понимается как акт, Сущее как актуальность, а основание сущего как Актор. Эта проблематика наследуется христианской теологией, переинтерпретирующей в греческих и латинских терминах события Откровения. В Новое время Бытие переинтерпретируется как представление актора, которым объявляется теперь не Бог, а человек, а все Сущее мыслится как материя, сырье для этого актора-активиста.
Кризис Нового времени, зафиксированный Ницше, был возвратом к фюзис греков, чей смысл (рост и господство) Ницше переназвал волей-к-власти. Был ли отказ Ницше от идей, целей и других понятий «метафизики» преодолением этой метафизики? Нет, ведь возврат к физике и ее переинтерпретация не колеблет фундаментального положения человека в отношении к Сущему, Бытию и Ничто. Метафизику нельзя преодолеть как учение, выбросить из головы как неистинную идею, подобно тому, как нельзя перестать тонуть, «выбросив из головы вредную идею тяжести». Освобождение от «старого» возможно не через бунт, а через тихое мыслящее основание новых основ, которое даст новую эпоху и новый мир.
Это означает, однако, что Бытие, которое сбывается в эпохах (с греческого это слово переводится как задержка) — ВРЕМЕННО. Основной труд Хайдеггера так и называется: «Бытие и Время». Хайдеггер был первым, кто, осмысляя Ничто как что-то, что каким-то образом есть, осмысляя Ничто как каким-то образом принадлежащее Бытию, понял, постиг КОНЕЧНОСТЬ БЫТИЯ. Не конечность бытия отдельного человека, смертность, а конечность самого Бытия! Бытие есть Событие! Другая, менее известная, но более ценимая самим Хайдеггером работа названа им «Вклад в философию. Из События».
Но из этого вытекает, что основание теперь не может мыслиться как подставка для Сущего, утрачивает силу основной вопрос метафизики «почему есть Сущее, а не наоборот Ничто», потому что Ничто тоже каким-то образом есть. И более того, Ничто — это и есть само Бытие в метафизике, то есть Бытие забытое. Метафизика как судьба человека и Бытия стала возможной только потому, что само Бытие явилось человеку в облике Ничто. Явление Ничто дало возможность увидеть сущее-в-целом и развернуть к нему свой мыслительный поиск. Но основной вопрос метафизики и вызываемое им удивление, начало философствования, теперь не интересен Хайдеггеру. Нужно задавать более изначальный вопрос — вопрос о Бытии, но без удивления он и не является вполне вопросом. Теперь мышление перестает быть вопрошанием, поиском, обосновыванием, наукой.
Бытие теперь тоже не должно мыслиться исключительно как «бытие Сущего», а должно мыслиться само по себе. Как это? Само по себе, то есть «без опоры на факты». И коль скоро Бытие конечно, временно, то не являются ли все прежние трактовки Бытия всего лишь мышлением его на основании одного из модусов времени, а именно настоящего? Действительно, у греков это одно и то же слово. Присутствие (нахождение в несокрытости-истине, рост, выход на вид) и настоящее — «парусия». А нельзя ли мыслить Бытие исходя из будущего?
Время, если смотреть в корень слова, — это «верчение» или «вечное возвращение одного и того же», говоря словами Ницше. Эта мысль пришла ему в голову при виде огромного камня на озере Сильваплана в Альпах. Глядя на него и понимая дискретность длящегося Сущего (в случае континуальности ничего нельзя изменить в нем), он проникся мыслью о том, что и как постоянно, вечно, ежемгновенно возвращает камень к самому себе, удерживает его неизменное постоянство. Он проникся мыслью о том, что и весь мир Сущего так же ежемгновенно возвращается к себе, самокопируется, воспроизводится. Но сбой в воспроизведении приходит из будущего. Этот сбой, или, как скажет уже Хайдеггер, прыжок, и есть будущее, так как без сбоя есть только самокопирование, продолжение настоящего.
Событие сбывается из будущего. Мышление, отвечающее Событию, закладывает начало новой истории, так как новая история просто не может быть продолжением старой. «Другое начало» уже не будет «метафизикой» или основанным на метафизике существованием человечества, поскольку основной вопрос метафизики «Почему есть Сущее, а не наоборот Ничто» уже поставлен. Все попытки ставить этот вопрос, на что постоянно провоцирует гремящая революционная действительность, крушащая цели, ценности и, конечно же, Сущее, есть реакция.
Ре-акция есть настаивание на том или ином виде «метафизики» с ее «вечными ценностями», «нравственными законами» и проч., которые как бы препятствуют разрушениям. Но всякий раз мы видим, что это «бумажные тигры», не останавливающие социальные катаклизмы. Эта ре-акция диктуется страхом Ничто, а не ужасом. Эта ре-акция есть попытка отвернуться от Ничто и не признать всю его серьезность.
XX век был веком десятков миллионов смертей, ужасов Освенцима и атомного шантажа, резни революций и мировых войн. Сколько еще нужно жертв, чтобы заставить признать Ничто всерьез? Ре-акционная страусиная позиция привет к тому, что произойдет самокопирование истории и повторение ужаса явления Ничто. Будущее будет стучаться до тех пор, пока не проломит скорлупу закрытости по отношению к себе, пока не заставит раствориться для посылаемой новой истории.
Ничто не есть всего лишь «груша для битья», которая периодически появляется в истории для того, чтобы некие высшие ценности демонстрировали на нем свою силу. В облике Ничто к нам стучится, и особенно настойчиво в последнее столетие, само Бытие. Оно сигнализирует, что заканчивается эпоха метафизики, эпоха забвения Бытия, начавшаяся еще со времен ранних греков, от которых Бытие ускользнуло в пользу Сущего.
Социальные катастрофы и кризисы, войны, революции невозможно преодолеть апеллированием к непродуманным основаниям Сущего. Ничто невозможно преодолеть с помощью этих оснований, потому что в облике Ничто является, сбывается Бытие. Напротив, нужно не преодоление Ничто, а мышление о Бытии как Бытии. Мышление должно следовать за Бытием в его ускользании, догонять его.
Прыжок в такое мышление (мышление Бытия самого по себе, а не мышление Сущего) создает Другое Начало человеческой истории. В этой истории Бытие откроется как Бытие, а значит, его откровение, открытость (истина по-гречески — открытость, алетейя) будет истинным, и не будет «высших ценностей» носящих характер «необходимых фикций». Раз Бытие более не будет являться как Ничто, то и Сущее не будет более болтаться в зыбком подвешенном состоянии. НЕ будет необходимости его постоянно крепить и вообще манипулировать им, жить лицом к нему.
Эти пророчества не могли бы состояться, если бы не их истинность, то есть явленность из той сферы, которую они предрекают. Однако речь не идет о детерминистской необходимости. Ничто великое и высшее не дается с гарантией. Все, что гарантированно, ничего не стоит. Человечество брошено в риск промаха мимо события явления истины Бытия, Бытие, не будучи мыслимым, так и останется Ничто, а Ничто может все уничтожить. Бытию в его сущности требуется наше мышление, мышление о нем, а не о Сущем. Собственно вся жизнь Хайдеггера была подвигом такого спасения человечества, подвигом такого мышления и подвигом подготовки События другого начала истории.
