Сергей Кремлёв - Если бы Гитлер не напал на СССР…
В разрывах туманов Истории виделся то один, то другой будущий мир, их контуры смазывались ветрами Истории — тоже будущими, и ничего определенного пока сказать было нельзя. Пока ясно было одно — Планета бурлила беспримерно. А какой мир из двух возможных станет со временем реальностью, мог решить уже этот — вступающий в свои полные права — 1942 год.
Особо туманной — как ей и положено — была лондонская весна. И Английский Остров окутывали сразу все туманы: метеорологические, политические, социальные… Элита Англии задолго перед войной разделилась на черчиллевцев-космополитов и античерчиллевцев-националистов, да так и осталась разделенной. Но у власти стояли черчиллевцы.
Почти пять лет назад, 8 июня 1937 года, «сионист № 1» Хаим Вейцман устроил в честь Черчилля званый обед, на котором среди разнообразных элитных гостей (других, впрочем, и не приглашали) были миллионер-промышленник и политик Леопольд Эмери, лидер лейбористов Эттли, Джеймс Ротшильд…
Неувядающий парламентский «лев» Ллойд Джордж отсутствовал, но прислал приветственное письмо.
Вейцман-то и завел разговор о Палестине, упрекая двух присутствующих за столом бывших министров колоний — Черчилля и Эмери:
— Увы, господа, вы так и не решили эту проблему…
Сэр Уинстон был разгорячен и вниманием (обед как-никак устраивали в его честь), и горячительными напитками и бухнул, как оно есть:
— Да, мы все виноваты!
Он уставился маленькими глазками в Вейцмана и продолжал откровенничать:
— Вы — наш хозяин! И мой, и, — Черчилль махнул рукой на остальных сидящих за столом, — и их… И — их… Как вы скажете, так и будет!
Возражений не последовало, и Вейцман самодовольно улыбнулся. А Черчилль закончил изливаться в преданности так:
— Если вы прикажете нам сражаться, мы будем драться, как тигры…
= = =С того обеда прошло почти пять лет. Черчилль усердно выполнял свое обещание Золотым Космополитам, и британский имперский лев дрался за их интересы «как тигр». Но это устраивало в Англии далеко не всех — даже среди «верхов». Скажем, сорокапятилетний сэр Освальд, 6-й баронет Мосли — спортсмен, выпускник того же военного колледжа в Сандхэрсте, что и Черчилль, улан, участник Первой мировой войны, парламентарий, зять лорда Керзона, министр в кабинете Макдональда и, наконец, лидер британских «чернорубашечников» — войне с рейхом не радовался.
Мосли был убеждённым антикоммунистом — как и Черчилль, но, в отличие от Черчилля, он был также английским националистом, как и король Эдуард VIII, вступивший на престол в январе 1936 года, после смерти Георга V… (Черчилль тогда накатал статью-некролог и получил 1000 фунтов гонорара — двойной годовой оклад парламентария).
Эдуард, в отличие от почившего Георга V, не желал быть простой пешкой в руках Черчиллей, которые были пешками в руках вейцманов. Эдуард был склонен апеллировать к массам, выступал за проведение экономических и социальных реформ, восхищался успехами Германии и в среде Золотых космополитов слыл «фашистом». Поэтому Эдуард, хотя и был популярен у простого народа, долго не продержался — уже вскоре ему «поставили на вид» женитьбу на разведенной американке Уэллис Симпсон, и 11 декабря того же 1936 года Эдуард отрёкся. Текст отречения написал «горячо преданный монарху» Черчилль.
12 мая 1937 года был коронован брат Эдуарда — Георг VI. Черчилль и ему выразил «верноподданную преданность». Сэру Уинстону это ничего не стоило, зато вейцманам и Ротшильдам преданность сэра Уинстона — при его широком образе жизни — влетала в копеечку.
Георг VI не претендовал на большее, чем традиционное королевское представительство, и заранее был готов царствовать, но не управлять. Линия Мосли была перечёркнута, и Англия, чуть не взбрыкнув при Эдуарде, опять покорно пошла к будущей войне с рейхом, которую теперь вела вот уже третий год.
* * *ОДНАКО теперь положение Черчилля и черчиллевцев становилось всё более шатким — даже наиболее пострадавшие от войны рядовые лондонцы ворчали, недовольные тем, что сэр Уинстон и слышать не хочет о попытке договориться с немцами, итальянцами, да и с японцами, не забывая о том, что в Четверной союз входит уже и Россия. Черчиллю приходилось рисковать и идти ва-банк… Его сухопутные вооруженные силы съеживались, как шагреневая кожа, но всё ещё были сильны флоты — морской и воздушный. Воздушными силами Черчилль ещё мог не только сдерживать удары, но и наносить их — Америка через барьеры германской блокады доставляла в Англию ещё немало «летающих крепостей».
И Черчилль решился! В марте 1942 года Королевские ВВС провели разрушительную бомбардировку Любека, а в самом начале апреля — Ростока. Эти два рейда, обеспеченные новыми радиолокационными навигационными средствами, должны были стать прологом массированного налёта на Кельн. Его планировали на конец мая…
Потери в двух предыдущих налетах приобрели угрожающий характер, но у Черчилля не было иного выхода, кроме как набирать и набирать всё новые и новые карты в расчёте то ли на ошибку противника, то ли — на неожиданного козырного туза. К тому же новый командующий ВВС, главный маршал авиации Харрис, получил научную поддержку физика лорда Чэруэлла.
Уроженец Баден-Бадена, выпускник Берлинского физико-химического института Фредерик Александр Линдеман в Первую мировую войну возглавил физическую лабораторию Королевских ВВС, а после войны — Кладеронскую лабораторию в Оксфорде. В 1941 году личный друг Черчилля, член его военного кабинета, профессор Линдеман получил титул 1-го барона Черуэлла. Этот-то барон и проделал расчёты, которые Харрис назвал простыми, ясными и убедительными.
— Тотальные бомбардировки 58 крупнейших германских городов в течение 15 месяцев сломят дух германского народа, — гордый своими методиками, заявлял Черуэлл-Линдеман коллегам в Оксфорде.
— Но, профессор, — возражали ему, — если этот план реализовать, Германия превратится в пустыню!
— Господа, премьер-министр и главный маршал авиации поставили передо мной конкретную задачу — весьма, уверяю вас, методически нетривиальную… И я её решил! Я называю этот метод «ковровым бомбометанием».
= = =Так что 30 мая 1942 года 1046 самолётов Его Величества должны были взять курс на Кёльн. В воображении профессора над старинным немецким городом с восьмисоттысячным населением уже повисали облака дыма… Прямо к небу возносились огненные смерчи, уносящие ввысь древние молекулы двух шпилей знаменитого Кёльнского собора и университета, основанного в 1388 году. Бомбы лорда Черуэлла — пока лишь в его расчётах — превращали в пылевой «ковёр» наиболее плотно заселённые жилые центральные кварталы, практически не задевая промышленные окраины — ещё бы, ведь, кроме заводов «И. Г. Фарбениндустри» в Леверкузене, в Кёльне размещались и автомобильные заводы Форда.
Но этот массированный налет англичане совершить не смогли — в апрельских и майских налетах королевские ВВС понесли неожиданно огромные потери, и к концу мая бомбардировочные (да и истребительные) силы англичан оказались истощёнными.
Усиление воздушной войны Черчиллем против Германии не привело к усилению воздушной войны Германии против Англии. Фюрер учел ошибку 1940 года и не пытался сломить дух англичан за счёт воздушного террора. Вместо налётов немцы по ночам запускали при попутном ветре в сторону Англии воздушные шары с листовками. Там было не так уж много слов:
Черчилль и Рузвельт — это война!Народам нужен мир, и Германия вместе со своими союзниками предлагает народу Англии немедленный мир. Лучше смотреть друг на друга через стол переговоров, чем через прорезь прицела! Немцы придут в Англию не для того, чтобы поработить англичан.
Мы придём за миром для себя и для вас. Черчилля — в отставку! Войну — в отставку!Эти листовки читали.
Прочитав же, угрюмо задумывались.
* * *А К НАЧАЛУ лета 42-го года развернулся во всей своей мощи фактор Советского Союза. Изменения произошли серьёзнейшие. Третья пятилетка заканчивалась, и начиналась не просто четвертая пятилетка — начиналась новая история новой России.
Красная Армия поражалась сама себе. За год — с весны 41-го по весну 42-го — она так обросла броней и усилилась огнём, что в это порой не верилось даже ее командирам. Та линия укреплённых районов, которую называли «Линией Сталина» еще во времена, когда она существовала лишь на бумаге, теперь была практически построена, и туда завезли вооружения. К началу 42-го года между фюрером и Сталиным прочно установилась личная переписка, и Сталин в мае писал:
«Этим летом мы принимаем в эксплуатацию новую систему укрепленных районов. Пусть этот факт не тревожит вас — укрепления строят не для того, чтобы наступать… Это — лишь страховка от любых неожиданностей… Причем страховка, как мне хотелось бы думать, и для вас, господин Гитлер. Как я могу догадываться, даже сегодня далеко не все в Германии удовлетворены новыми отношениями между нами, и я надеюсь, что наши УРы помогут вам, господин Гитлер, сдерживать подобные негативные настроения.
