Коллектив авторов - Сравнительное богословие. Книга 3
· В процессе таинства крещения душе предлагается (а душа принимает — в той или иной мере) «судьба», которая называется «плод жертвенной смерти Христа». Следует напомнить читателю, что смерть Иисуса Христа и его «чудесное» воскресенье, о котором повествуется в Евангелиях — выдумки древних составителей канонов. Ничего подобного не было и мы про это сказали в одной из предыдущих глав этой части. Поэтому содержание предлагаемой «судьбы» — ИЛЛЮЗИЯ — древняя легенда, не имеющая под собой реальной исторической основы. Но эта иллюзия опасна для жизни, которую даёт душе Бог, а не церковь, по причинам, изложенным нами выше. Плодом смерти может быть лишь возвращение души к Богу, но это происходит невидимо. Другого плода смерти пока ещё никто не видел. В свою очередь Бог желает не жертв, а милости.[448] Всякая жертвенность — следствие отклонения душ от их судьбы.
Учитывая что происходящее с душой по смерти увидеть невозможно, церковь употребляет иллюзию воскресения Христа в обряде крещения в своих целях. Церковь обещает крещенское воскресение (в моделировании таинства) как благо, соизмеримое с воскресением Христа. Поскольку последнее — иллюзия, то и церковные «Духовные» «блага» — тоже иллюзия. Однако, создать у новокрещённого уверенность в себе, дать иллюзию «Духовной» воли — церковь может.
· В процессе таинства крещения церковь «сообщает человеку волю к спасению и силы, чтобы идти по жизни, неся свой крест», как говорится в вышеприведённой цитате. Бог предлагает человеку в судьбе идти по жизни без катастроф и неприятностей. Церковь, частично заменяя судьбу эгрегориальным водительством своего «Духа», предлагает идти по жизни, «неся свой крест» — то есть мучаясь и страдая подобно библейскому Христу: Христа согласно преданию Нового Завета заставили нести свой крест до места казни. Тем, кому это нравится и кто в это верит, эгрегор-«Дух» церкви может «сообщить волю к спасению и силы, чтобы идти по жизни, неся свой крест» — дать иллюзию уверенности согласно месту, определённому личности и её душе в церковно-эгрегориальной иерархии. Но всё же, чем покорно идти на «Голгофу», лучше скинуть с себя её крест и разогнать палачей. А затем — помочь это сделать другим.
Со слов Игумена Исаии: «В христианском понимании смерть — это прежде всего духовное явление. Можно быть мёртвым, ещё живя на земле, и быть непричастным смерти, лежа в могиле. Смерть — это отделённость человека от жизни, то есть от Бога. Господь — единственный Податель жизни и Сама Жизнь». На какой только бред не пускается церковь, лишь бы заменить собой Бога. Если смерть это отделённость человека от Бога, то куда девается душа после смерти? Она что, тоже отделяется от Бога?
— Нет, душа возвращается к Богу. В отношении церкви же всё наоборот: смерть это действительно то средство, которое надёжно отделяет душу от библейского эгрегора, возвращая душу Богу.
Церковь же через обряд крещения как бы сама «возвращает» душу своему лже-«Господу» (передаёт душу сатане-«Духу»-эгрегору), ссылаясь на необходимость жизни. Вот и получается, что церковь с её «Духом» по сути — промежуточное звено-паразит. Если его выкинуть, то всё может встать на свои естественные места в земном мире. Для того, чтобы втиснуться между людьми и Богом (от самого рождения новой личности) придуман церковный обряд крещения, согласно которому жизнь («новую» жизнь) душе даёт уже не Бог, а «Господь» — то есть, церковь.
Изощрённый «Духовный» паразитизм церкви имени Христа (как и любой другой «духовной» корпорации) на людских душах и их судьбах гораздо хуже, чем паразитизм на чём-то вещественном. Но в толпо-«элитарном» обществе любой вещественный паразитизм обязательно должен быть облачён в Идею, иначе разводить множество лохов будет очень сложно: в противном случае, чтобы сохранить толпо-«элитаризм», надо выстраивать концлагеря или возвращаться к открытому рабовладению. Однако, за решётками и колючей проволокой все рабы уж точно знают, что в их судьбы вмешалась такая-то иерархия рабовладельцев и угнетает их. В случае «Духовного» рабства такое увидеть могут лишь единицы.
Таинство крещения непосредственно начинается с освещения воды, поскольку после этого крещаемый трижды погружается[449] в освящённую воду. Как говорит игумен Исаия: «Вода является древнейшим религиозным символом. С христианской точки зрения, представляются важными три основные стороны этой символики. Во-первых, вода — первичная космическая стихия. В начале творения «…Дух Божий носился над водой» (Быт. 1, 2). Одновременно она — символ разрушения и смерти. Основа жизни, животворящая сила — и основа смерти, разрушительная сила: таков двойственный образ воды в христианском богословии. И наконец, вода — символ очищения, возрождения и обновления. Эта символика пронизывает всё Священное Писание, входит в повествование о творении, грехопадении и спасении».
С наших позиций, тройное погружение в освящённую воду (с одновременной магией слова: священник читает заклинания над новокрещённым) с нашей точки зрения означает трёхступенчатую магию:
· вычищение «души»-психики,
· наполнение «Духом» библейского эгрегора,
· вписание «обновлённой» души в эгрегориальную иерархию на «своё место» (своеобразное посвящение через обновление эгрегориального содержания психики: священнику доверено иерархией подключать психики крещаемых к библейскому эгрегору и он это умеет).
В эзотеризме вода — символ информации. Освящение воды священником означает магию моделирования алгоритмического структуирования информации (среды)[450] — согласно библейскому «Духу». После этого новокрещённый опускается уже как бы в среду библейского «Духа». Таким образом через магию водных процедур в новокрещённые личностные психики и биополя «закачивают» первичную церковную программную информацию.
Это подобно тому, как на вычищенный винчестер компьютера после удаления всех ранее стоявших там программ ставят новое программное обеспечение. После чего вся последующая информация, которая записывается на винчестер извне, располагается согласно этим программам: каждая на «своё место». Разница между психикой (и душой) и компьютером только в том, что компьютер послушен хорошему программисту, а душа всё-таки послушна Богу, прежде всего, а затем уже может доверяться какой-либо земной иерархии. Поэтому церковники могут быть обречены на неудачи, сбои, не полную установку программ в психику и другие неприятности. Бороться с этими сбоями церковь пытается с помощью следующих таинств, которые мы разберём далее.
Вода и новокрещённый мажутся освящённым елеем (оливковым маслом) — как знак примирения с «Господом», чтобы всё «шло как по маслу». Это в нашем понимании означает закрепление «достижений» третьей стадии окунания в воду — магия согласования для души её места в церковной земной иерархии (эгрегоре «Господь»).
Сразу же после троекратного погружения в воду новокрещённый облачается в белую одежду. Обряд называется облачение новокрещённого. В настоящее время это новая белая рубашечка для младенцев и белая сорочка для взрослого новокрещённого. Эта магия обряда сравнивается церковью с эпизодом преображения Христа, вошедшим в Новый Завет. О каком преображении в душах и психиках личностей идёт речь в действительности, мы подробно сказали выше. Здесь кратко напомним, что душа крещённой личности облачается в библейский «Дух», чему и соответствует такой обряд «пеленания». «Спеленованная» личность, как известно, имеет меньше степеней движения (а спеленованный ребёнок вообще почти не имеет степени движения и вынужден заявлять о себе криком) — чем и показана обратная (тайная) сторона облачения новокрещённого — лишение души свободы (связи с Богом), данной изначально Богом.
Бог даёт каждому младенцу двух определённых родителей. Церковь добавляет к этим родителям (с которыми у младенца есть родовые духовные связи) ещё двух восприемников — крёстных отца и мать. Для чего это надо?
— Влияние на судьбу своего ребёнка, особенно в первые годы жизни, оказывают в большей мере родители. Так положено Свыше. Церковь, разрывая связь личности с судьбой, ещё и частично разрывает контур поддержки данной Свыше судьбы младенца со стороны родителей, внося в процесс контроля за новорождённой душой ещё и вектор поддержки церковной «судьбы», который для надёжности доверяется крёстным. Ведь даже если родители в чём-то ошибаются, доверившись церкви, то чуя отцовский и материнский долг (через родовую эгрегориальную связь со своим ребёнком),[451] родители могут быть непредсказуемы для церкви в критические моменты (и опасности) борьбы за душу младенца. Другое дело — крёстные родители. Родовой связи с младенцем, его судьбой у последних практически не существует. Этим ослабляется механизм естественного оберега младенца, даваемого нормальным родителям Свыше, даже на уровне ощущений и родительского чутья опасности.
