Алексей Цветков - Антология современного анархизма и левого радикализма
Но постойте! Во-первых, кто такой «Враг» ? Все сказанное может быть приложимо к секретным службам истэблишмента или системам психического контроля. Мы же ведем речь о прямых действиях в реальном времени, которые должны осуществляться «против» видимых узлов власти реального же времени. Дискуссии об абстрактных врагах, таких, как «государство», заведут нас в тупик. Я страдаю не от репрессивности или отчуждения, порожденных какой-либо железобетонной целостностью по имени «государство» напрямую, а от специфических групп, таких, как учителя, полиция, начальство и т.д. «Революция» может быть и нацелена на свержение «государства». Но Мятежники и все иммедиалис-тские группы должны найти для себя мишень, которая не будет идеей, клочком бумаги, «привидением», сковывающим нас при помощи наших же собственных дурных снов о власти и немощи. Да, мы будем играть в войну с миражами. Но миражи связаны воедино некой сетью. Зрелище обладает структурой, а структура состоит из точек, пересечений, хитросплетений и уровней. Зрелище даже может иногда иметь конкретный адрес. Оно не реально так, как реальны ВАЗ. Но оно достаточно реально, для того чтобы его атаковать.
Тексты Прямого Действия в значительной степени адресованы людям «творчества» и людям, «не признающим авторитетов», а кроме того, иммедиализм — это не политическое движение, а игра, даже эстетическая игра. Поэтому совершенно очевидно, что мы должны искать нашего врага в медийной сфере, особенно в области репрессивных информационных структур. Например, для студента давящим и отчуждающим институтом-посредником будет образование, средоточием которого (точкой приложения подавляющей силы) станет ВУЗ. Для деятеля искусства самый важный источник отчуждения — это тот комплекс, который мы обычно называем «медиа». СМИ и шоу-бизнес узурпировали ниву искусства, в то время как мы хотели бы возделывать ее сами. Они перестроили все каналы творческой коммуникации для целей циркуляции предметов потребления или отчуждающих образов, создав прогнивший насквозь «дискурс». В прошлом отчуждающим институтом была церковь, а участники Восстания, выступавшие против организованной религии, говорили на языке еретической духовности. Точно так же, как Церковь в свое время состряпала небылицу про якобы существующую труднодоступность святости или спасения, СМИ создают миф о труднодоступности ценностей и «смыслов». Точно так же, как Церковь пыталась стать монополистом в духовной сфере, СМИ стараются переделать сам язык, сделать его делом одного только разума в отрыве от тела. СМИ отделяют смыслы от телесности, от повседневной жизни так же, как Церковь объявляла тело средоточием зла, а повседневную жизнь грехом. СМИ определяют сами себя (или свой собственный дискурс) как истинный мир. Мы — настоящие потребители, живущие в иллюзорном мире, чьей-то черепной коробки. Через глазницы телевизоров мы всматриваемся в мир живых, мир «богатый и знаменитый», настоящий мир. Некогда религия объявляла мир иллюзией, а небеса — единственным настоящим (правда-правда!) миром. В наши дни история повторяется. Повстанцы той эпохи говорили о Церкви как о главной ереси. То же самое повстанцы дня сегодняшнего должны говорить о медиа.
Легко почувствовать ностальгию по битвам с таким величественным когда-то врагом, как Римская Католическая Церковь. Я и сам пытался убедить себя, что эта полинявшая, ненавидящая секс кош-марина и по сей день достойна того, чтобы строить против нее заговоры. Проникнуть в церковный аппарат; засунуть на полку с трактатами прекрасные порнографические открытки с надписями вроде «Таково лицо Бога»; подложить дада/вудуистские штучки под фамильные скамьи и за алтарь; послать оккультные манифесты епископу и клиру; запустить пару сатанистских историй на страницы желтой прессы; оставить следы ложи Иллюминатов... Еще более подходящей мишенью могли бы стать мормоны, которые хоть и запутались совершенно в сетях высокотехнологичного гипермедиа, но до сих пор крайне чувствительны ко всякой «черной магии»[49].
Телепроповедники — это особенно соблазнительный сплав СМИ и плохой религии. Но когда они наберут настоящую силу, церкви придут в полное запустение. Бог их покинул. Теперь у Бога есть собственное ток-шоу, свои корпоративные спонсоры, своя вещательная сеть. Поэтому настоящая цель — все-таки СМИ.
«Магическая атака» — подходящая тактика против новой церкви и «новой инквизиции», ибо медиа, подобно церкви, осуществляет свою деятельность посредством «магии», посредством манипуляций символами. Фактически самая большая наша проблема, касающаяся штурма СМИ, состоит в том, чтобы разработать такую тактику, которую не смог бы подмять под себя Вавилон, сделавшись от этого только мощнее. Бестолковый репортаж в прямом эфире, сообщающий о том, что CBS атакована радикально настроенными колдунами, просто станет еще одной частью «зрелища недовольства», субманихейс-кой драмы фальшивого дискурса. Лучшей защитой от этого будет изощренная сложность и эстетическая глубина нашего символизма, содержащая иррациональные величины, не переводимые в целые числа языка, на котором говорят картинки из ящика. Другими словами, даже если «они» попытаются адаптировать наш видеоряд для своих целей, он будет нести в себе неожиданный «вирусный» подтекст, который заразит «их» и обездвижит, вызвав тошнотворные симптомы заболевания, известного как «поэтический терроризм».
Хорошей задумкой мог бы стать взрыв на телебашне, ответственность за который можно было бы переложить на Американское поэтическое общество (которое, по идее, должно было бы взрывать телебашни). Однако такому чисто деструктивному акту не хватает творческого аспекта для того, чтобы называться подлинной тактикой Прямого Действия. Каждое разрушительное действие в идеале должно быть также и актом созидания[50].
Возможно, стоит нарушить прием телепередач в каком-нибудь одном квартале и в то же самое время закатить грандиозный фестиваль, превращающий местные дворы в территорию свободы, ВАЗ. Вот тогда момент разрушения и момент созидания сольются в настоящем Прямом Действе красоты и террора, в бакунинском, ситуационном, наконец, подлинно дадаистском действе. СМИ могут попробовать исказить это действо и присвоить его силу, но даже если это и произойдет, СМИ никогда не смогут стереть впечатления, оставшиеся в памяти людей, а быть может, СМИ после всего будут молчать, ибо все событие целиком окажется слишком сложным, для того чтобы они смогли переварить его и высрать в виде «новостей».
Подобное чрезвычайно усложненное действо лежит за пределами возможностей всех типов организации, кроме самого богатого и в совершенстве развитого Тонга Прямого Действия. Но сам принцип приложим и к организациям с более низким уровнем сложности. Например, представьте, что группа студентов хочет протестовать против отупляющего эффекта образования. В один прекрасный день они ломают школьное оборудование или расстреливают здание школы. Это так же легко сделать, как и обнаружить дерзких виновников. Подобное действие хоть и является чисто негативным, может быть тем не менее истолковано авторитетами, как «отклонение от нормы». Таким образом его энергия может быть поставлена под контроль. Смутьяны должны были бы «снабжать» учеников ценной информацией, красотой и ощущением приключения. Следующая задача — распространение листовок об анархизме, надомном обучении, критике СМИ и прочем. Они могут быть «случайно забыты» или могут распространяться среди других студентов, факультетов, даже появиться в печати. Лучше всего, если будет предложена альтернатива самой школе — обучение через совместное проживание, фестивали, свободное посещение занятий, творческую деятельность.
Вернемся к проекту «магической атаки» медиатвердыни, или к информационному чародейству. Для успеха этой атаки тем более важно, чтобы творческие и деструктивные элементы сочетались (насколько это возможно) в одном — в арт-проекте Прямого Действия, или поэтическом террористическом акте. Мы надеемся, что тогда это действие окажется слишком сложным для того, чтобы СМИ могли, как обычно, превратить его в источник собственного питания. Например, было бы пустой тратой времени и усилий забрасывать СМИ картинами ужасов, зверств, серийных убийств, инопланетных извращенцев, садомазохистских безумств и т.п., ведь медиа и есть главный поставщик такого видеоряда. Кошмарный сатанизм хорошо подходит для того, чтобы держать зрителя в узде страха — ради этого и создается большая часть телевизионных программ. Не вам тягаться с так называемыми «Новостями» в деле изображения отталкивающих, отвратительных натуралистических картин животного ужаса и окровавленных трупов. Многоголовое чудовище СМИ (если на секунду персонифицировать нашего врага) будет несказанно удивлено, если кто-то озаботится возвращением всей этой мерзости по обратному адресу, однако подобное действие не произведет на него никакого оккультного эффекта[51].
