Илья Эренбург - Испанские репортажи 1931-1939
18 июля 1936 года застало Илью Эренбурга в Париже за работой над книгой рассказов «Вне перемирия» (в ней 15 коротких сюжетов – разные страны, разные герои; три рассказа связаны с темой астурийского восстания; книгу объединяет одно чувство – тревога)… Поздним душным вечером радио передало первое сообщение о фашистском мятеже в Испании… Оглядываясь на прожитые годы, Эренбург напишет потом, что «для одних жизнь раскололась надвое 22 июня 1941 года, для других – 3 сентября 1939, для третьих (и для него самого) – 18 июля 1936»{153}. С этого дня борьба с бесстыдной идеологией и бесчеловечной практикой фашизма стала главным содержанием деятельности Ильи Эренбурга. Он немедленно обратился в редакцию «Известий» – его место в Испании. Но вопрос о посылке военного корреспондента в Мадрид редакция согласовывала долго. Томление Эренбурга было тем более сильным, что многие его друзья – Андре Мальро, Жан-Ришар Блок, Поль Низан – тотчас же отправились в Мадрид; 8 августа в Барселону прибыл корреспондент «Правды» Михаил Кольцов; даже далекий от политической злобы дня Сент-Экзюпери поехал в Испанию – а Эренбургу приходилось довольствоваться пересказом чужих сообщений. 25 июля он передал в «Известия» первый обзор положения в Испании, основанный на анализе французской и испанской прессы, на сообщениях очевидцев и радио.
Военный мятеж, начавшийся одновременно во всех гарнизонах Испании, был во многих городах подавлен практически безоружным народом. План молниеносного захвата власти мятежниками провалился. Началась подготовка к походу мятежников на Мадрид. Этот поход, осуществленный армиями генералов Франко, Мола и Кейпо де Льяно, к середине августа захлебнулся. У республиканской Испании была реальная возможность покончить с мятежниками уже в конце августа 1936 года, если бы испанские события оставались локализованными. Прикрываясь словами о «невмешательстве в испанские дела», французское правительство социалиста Леона Блюма уже в конце июля 1936 года закрыло границу с [377] Испанией для военных грузов. Однако эта мера ударила лишь по республиканской Испании – мятежники получали морем и через Португалию энергичную помощь фашистских Германии и Италии: оружие, технику, советников.
«Борьба идет между трудовой Испанией и фашистами всего мира», – писал Эренбург в «Известиях» 31 июля 1936 года. Помимо ежедневных корреспонденции для газеты, он работает над фотоальбомом об испанских событиях и 24 августа отправляет в Москву рукопись альбома и фотографии. 26 августа Эренбург посылает в редакцию последний материал из Парижа – корреспонденцию о защите Ируна и Сан-Себастьяна – и затем поездом отправляется в Барселону. Отныне его адрес для всей корреспонденции – Барселона, отель «Мажестик».
Первые десять дней в Каталонии Эренбург провел на колесах. Понять, что происходит в стране, было трудно. Не приходилось и думать о статьях для газеты. Эренбург вспоминал: «Не только крестьяне не знали, что происходит в соседней деревне, – в Барселоне никто не мог ответить на вопрос, в чьих руках Кордова, Малага, Бадахос, Толедо»{154}. Вместе с кинооператорами Карменом и Макасеевым Эренбург совершает пятидневную поездку на Арагонский фронт, знакомится с авиачастью «Красные крылья», приезжает под Уэску, где линию фронта держат анархисты, руководимые Дуррути. Только 4 сентября Эренбург отправил первую телеграмму в «Известия»: «Барбастро (по телеграфу). Сегодня ваш корреспондент присутствовал при обстреле населения деревни Монт-Флорид семью трехмоторными самолетами «юнкере», предоставленными мятежникам Германией. Фашисты вторглись в Тардиенте и уничтожили крестьянский урожсай». Впоследствии он вспоминал об этом дне: «Я впервые увидел обстрел людей с бреющего полета; крестьяне рыли на гумне, молотили; потом старая женщина громко плакала: убили ее сына. Крестьяне знали, что я корреспондент советской газеты, просили: «Напиши! Может быть, русские нам помогут…» Конечно, в тот день происходили события более значительные: корреспондент «Известий» сообщал из Лондона, что Сан-Себастьян отрезан (и это было правдой), что республиканцы взяли Уэску (это было [378] уткой); я же находился в деревне Монт-Флорид, и мне казалось, что необходимо срочно написать о том, как фашисты с помощью немецких самолетов убивают безоружных крестьян. Для военного корреспондента это, может быть, было наивно, но я думал не о газете – об Испании»{155}.
Приехав в Мадрид, Эренбург беседует о положении в Каталонии с советским послом в Испании М. И. Розенбергом, с военным атташе В. Е. Горевым, с М. Е. Кольцовым, а также с руководителем испанских коммунистов Хосе Диасом. По предложению Розенберга он изложил свои соображения в специальной телеграмме в Москву и вернулся в Барселону.
По поручению Международной ассоциации писателей в защиту культуры 17 сентября 1936 года Эренбург выступил на собрании каталонских писателей, а 18 сентября на десятитысячном митинге. Первоначальные трения и даже враждебность между различными антифашистскими партиями постепенно удалось сгладить, и в начале октября 1936 года представители анархистов вошли в состав каталонского правительства. Это позволило ослабить сепаратистское движение в Каталонии, и взаимопонимание между Мадридом и Барселоной стало налаживаться.
19 сентября Эренбург ненадолго вернулся в Париж. Отсюда он отправил в «Известия» серию корреспонденции. Это были беглые зарисовки, свидетельства очевидца. В газете они шли с подзаголовком «Письма из Испании». В «Письмах» не было того соотнесения частных эпизодов с общим ходом военных и политических событий, которое отличает последующие эренбурговские статьи… «Писал я наспех, – вспоминал Эренбург, – не в рабочем кабинете, а на фронтах; занимал меня не литературный стиль, а самолеты и танки, без которых испанцам не выстоять»{156}.
В Лондоне заседал Комитет по невмешательству. Советский Союз принял участие в его работе, исходя из возможности победы сил испанской демократии над мятежниками в случае локализации конфликта. Однако когда в течение сентября 1936 года выяснилось, что державы фашистской оси при попустительстве Англии и Франции [379] развязали интервенцию против Испанской республики, Советский Союз заявил об оказании испанскому народу необходимой помощи в его антифашистской борьбе и одновременно использовал трибуну комитета для разоблачения действий фашистских держав и их фактических пособников.
Меньше месяца отсутствовал в Париже Эренбург, тем разительнее показались перемены – воздух Парижа уже был отравлен бациллами страха перед безнаказанным разбоем Германии и Италии, опасениями, что любая помощь республиканской Испании спровоцирует войну с фашистскими режимами.
В Париже работы у Эренбурга было по горло. Он помогал Мальро собирать средства на интернациональную эскадрилью; к нему обращались добровольцы, направлявшиеся в Испанию, за советами и адресами. По пути в Барселону Эренбурга разыскал в Париже В. А. Антонов-Овсеенко{157}, чтобы сообщить: «Вашу телеграмму обсуждали, согласились с вами. Я назначен консулом в Барселону. В Москве считают, что в интересах Испании сближение Каталонии с Мадридом»{158}. Согласились в Москве и с предложением Эренбурга организовать кинопередвижку и походную типографию. Были переведены деньги на покупку грузовика и оборудования, присланы фильмы «Чапаев» и «Мы из Кронштадта». «Еще я нашел, – вспоминал Эренбург, – чудесный мультипликационный фильм: Микки-Маус боролся с котом, побеждал и подымал над мышеловкой красное знамя – я уже знал, что без улыбки в Испании не проживешь»{159}.
В начале октября грузовик доставили в Барселону и оформили в комиссариате пропаганды при каталонском правительстве. «Поезжайте обязательно на Арагонский фронт, – сказал Эренбургу Антонов-Овсеенко. – Вы умеете разговаривать с анархистами. Там нет никого из наших – они всех выживают. А с вами они разговаривают. Вы можете их урезонить…»{160} Закончив первую поездку с агитгрузовиком на Арагонский фронт, Эренбург [380] докладывал Антонову-Овсеенко: «Нам удалось в течение 4 дней выпустить 7 газет, которые мы напечатали на позициях или в ближайшем тылу… и устроить 7 киносеансов с показом «Чапаева» и с небольшими митингами… После «Чапаева» дружинники постановляли выставлять ночные дозоры… Необходимо серьезно поставить дело пропаганды на фронте, в прифронтовой полосе, а также среди частей неприятеля. Я отдельно пишу Вам о плане организации пропаганды на фронте с помощью 3-х грузовиков. Если Вы найдете нужным, буду продолжать работать над этим»{161}. Опыт работы с агитфургоном, выпуск фронтовой газеты и листовок пригодился Эренбургу и в годы Отечественной войны, когда ему ежедневно приходилось писать не только для центральной, но и для армейской печати.
Работа с агитгрузовиком продолжалась три-четыре месяца, и все это время «Известия» регулярно получали «Письма из Испании».
