Константин Станиславский - Работа актера над собой (Часть II)
Как приятно стоять перед тысячной толпой, спокойно, не торопясь группировать слова, лепить сложные периоды, конструктивные части мысли и быть уверенным в том, что замершая толпа терпеливо слушает говорящего.
Всему этому в большой степени помогает хорошо вычерченная звуковым загибом з_а_п_я_т_а_я и связанная с ней обязательная г_о_л_о_с_о_в_а_я и_н_т_о_н_а_ц_и_я.
Т_о_ч_к_а с з_а_п_я_т_о_й в смысле интонации является чем-то средним между точкой и запятой. При этом знаке фраза оканчивается, но не кладется так низко на дно, как при точке, вместе с тем есть и едва ощутимый намек на звуковой загиб кверху.
Д_в_о_е_т_о_ч_и_е требует резкого обрывчатого удара на последнем слоге, выделяемом перед знаком препинания. По силе этот удар почти такой же, как и при точке, но в то время как последняя требует обязательного и очень большого голосового понижения, при двоеточии звук может лишь слегка опуститься или, напротив, слегка повыситься, он может оставаться и на уровне предыдущих слов фразы. Главная особенность этого знака в том, что обрывание совершается не для того, чтоб окончить фразу или мысль, а напротив, для того, чтоб ее продолжить. В этой остановке должна чувствоваться перспектива на дальнейшее. Эта остановка что-то подготовляет, возвещает, рекомендует, выставляет или точно указывает пальцем на то, что следует. Такое указание передается звуком с помощью особого его подталкивания вперед.
В_о_п_р_о_с_и_т_е_л_ь_н_ы_й з_н_а_к. Типичный его признак — скорое, стремительное или, напротив, медленное, ползущее, большое или малое звуковое повышение, кончающееся обрывчатым или широким, острым или закругленным к_в_а_к_а_н_и_е_м. Оно совершается на самом верхнем голосовом подъеме.
Иногда высокая нота этой вопросительной голосовой фигуры остается наверху, в воздухе, в других случаях после своего взлета звук чуть-чуть опускается.
Высота и скорость голосового подъема при вопросительной интонации, острота или ширина фонетической фигуры квакания создают разные степени и силу вопроса. Чем сильнее изумление, тем выше вверх подымается фонетическая линия. Чем меньше вопрос, тем ниже голосовой подъем. Чем острее удивление, тем острее изгиб квакания; чем шире и закругленнее этот изгиб, тем больше удивление, им передаваемое.
Вопросительное квакание бывает о_д_н_о_к_о_л_е_н_н_ы_м и м_н_о_г_о_к_о_л_е_н_н_ы_м. При высшем удивлении эту голосовую фигуру можно повторять на каждом слове вопросительного предложения. Так, например, чтоб усилить фразу: «И это все ушло навек?» — можно сделать квакание почти на всех словах.
Яснее вы это поймете в графическом рисунке:
З_н_а_к в_о_с_к_л_и_ц_а_н_и_я. Почти все, что сказано о вопросе, относится и к знаку восклицания. Разница лишь в том, что в последнем отсутствует звуковое квакание и заменяется коротким или более продолжительным опусканием голоса после его предварительного звукового подъема. Графический рисунок этой фонетической фигуры напоминает форму цепа, которым молотят рожь. И у него конец палки, которым бьют, бывает короче или длиннее.
Чем выше вверх подымается голос при интонации и чем ниже он опускается после своего взлета, тем сильнее или слабее звучит восклицание.
Описанная интонация графически передается так:
Я объяснил вам с помощью наглядного рисунка голосовые интонации, обязательные при знаках препинания. Не подумайте, что эта графика нужна нам в будущем для записи и для фиксирования однажды и навсегда установленных интонаций роли. Этого делать нельзя, [это] вредно, опасно. Поэтому никогда не заучивайте фонетики сценической речи. Она должна рождаться сама собой, интуитивно, подсознательно. Только при этом условии интонация сумеет передать в точности жизнь человеческого духа роли.
Заученная звуковая фигура суха, формальна, безжизненна. Раз и навсегда я отрицаю и осуждаю ее.
Если мои графические линии объяснили вам фонетику и интонацию, обязательную при знаках препинания, — забудьте о рисунках, выкиньте их из головы или же на секунду вспоминайте их в критические моменты, когда интуитивно подсказанная интонация явно фальшивит или же не приходит сама собой. В этом случае воспоминание о рисунке может дать правильное направление интуиции.
* * *…В ответ на заданный кем-то вопрос: «откуда к нам приходит интонация», Аркадий Николаевич сказал:
— А откуда приходит и ложится к нам на язык слово, когда мы выражаем ту или иную мысль? Почему приходит именно такое слово, которое нам в данный момент необходимо? Почему вслед за внутренним позывом, часто без нашего участия и сознания, приходит к нам движение и действие? Почему руки, ноги, туловище сами делают свое дело? Предоставим решать эти вопросы волшебнице-природе. Право, не беда, если кое-что в процессе творчества останется покрытым таинственно красивой неизвестностью. Это только хорошо и полезно для интуиции, которая нередко подсказывает самую интонацию.
Работа над интонацией не в том, чтоб придумывать или выжимать ее из себя. Она является сама собой, если существует то, ч_т_о она должна выражать, то есть чувство, мысль, внутренняя сущность, если есть то, ч_е_м ее можно передать, то есть слово, речь, подвижной, чуткий, широкий, выразительный звук голоса, хорошая дикция.
О них-то вы и заботьтесь, их и вырабатывайте в первую очередь, тогда и интонация придет сама собой, интуитивно, по рефлексу.
Иначе говоря, учитесь владеть м_а_н_к_а_м_и, развивайте звуковой и речевой аппарат. При этом заметьте себе, что самым важным манком, вызывающим интуитивно интонацию, является п_р_и_с_п_о_с_о_б_л_е_н_и_е. Почему? Да потому, что сама интонация является звуковым приспособлением для выражения невидимого чувства и переживания. Подобно тому как в области физиологии наилучшее интуитивное движение и действие создаются через приспособление, так и в области психики наиболее тонкое словесное действие и интуитивная звуковая интонация создаются через тот же манок — приспособление.
Таким образом, задача сегодняшнего и предыдущих уроков сводится к тому, чтоб убеждать вас упорно учиться владеть манками, развивать голос, расширять его диапазон, усовершенствовать речевой аппарат, воспроизводящий интонацию. Кроме того, сегодняшний и другие уроки имели целью подвести вас к новому классу «законов речи и искусства говорить», заставить вас почувствовать важность вводимого предмета и необходимость отдать ему все ваше внимание.
* * *Случалось ли вам слышать простую речь, без особых голосовых повышений и понижений, без широкой тесситуры, без сложной фонетики, графики, которые так важны в области слова? Однако, несмотря на отсутствие всех этих элементов, простая речь нередко производит впечатление. В чем же ее секрет и сила?
В я_с_н_о_с_т_и в_о_с_п_р_о_и_з_в_о_д_и_м_о_й м_ы_с_л_и, в о_т_ч_е_т_л_и_в_о_с_т_и и в т_о_ч_н_о_с_т_и в_ы_р_а_ж_е_н_и_й, в л_о_г_и_ч_н_о_с_т_и, в п_о_с_л_е_д_о_в_а_т_е_л_ь_н_о_с_т_и, в х_о_р_о_ш_е_м п_о_с_т_р_о_е_н_и_и ф_р_а_з, в и_х г_р_у_п_п_и_р_о_в_к_е и к_о_н_с_т_р_у_к_ц_и_и в_с_е_г_о р_а_с_с_к_а_з_а. В_с_е э_т_о в_з_я_т_о_е в_м_е_с_т_е д_е_й_с_т_в_у_е_т н_а с_л_у_ш_а_т_е_л_е_й.
Воспользуйтесь же и этой возможностью слова. Учитесь говорить л_о_г_и_ч_н_о и п_о_с_л_е_д_о_в_а_т_е_л_ь_н_о.
В такой речи, как вы увидите дальше, важную роль играют у_д_а_р_е_н_и_я. Поэтому я и перехожу теперь к ним.
В этой «Краткой программе законов живой речи и правил чтения» говорится:
«Ударение — выразитель жизни в речи. Речь без ударения — безжизненна. Ударение — элемент т_о_ч_н_о_с_т_и в речи. Правильное ударение не только в том, чтобы п_о_с_т_а_в_и_т_ь его на том слове, где ему быть надо, но и в том, чтобы с_н_я_т_ь его с тех слов, на которых ему не надо быть».
Ударение на выделяемом слове подобно указательному пальцу, который отмечает то, на что следует обратить наибольшее внимание. Словесное ударение в речи то же, что курсив в печати.
Часто ударение является ключом для разгадки скрытого смысла. Если фраза без всякого ударения ничего не означает, то не меньшей бессмыслицей является и фраза со всеми ударными словами.
Лишнее ударение только затемняет фразу. Пусть в ней будет одно, самое главное, выделяемое слово, вскрывающее душу, центр, основной смысл.
Если нельзя обойтись без других ударений, то пусть они не соперничают с главным, пусть они отличаются от него в силе и качестве, в ритме, иначе это не уяснит, а затуманит мысль. Главное ударение должно всегда оставаться вершиной мысли и чувства.
Ударение не следует понимать в буквальном смысле слова, точно физический удар в спину, выталкивающий вперед. Это и не насильственный нажим или напор, механически выделяющие отмечаемое слово, и не припечатывание подбородком и наклоном головы. Это и не просто голосовой выкрик.
Ударение — выделение, любовное отношение к слову, или, вернее, к тому, что под ним. Это смакование чувства или мысли, это словесное, образное изображение его в том виде, как его представляет себе, как чувствует сам говорящий.
