Валерий Аграновский - Вторая древнейшая. Беседы о журналистике
Торжество мелодий растаяло, как дым, ушло в небытие содержание. Хотите печалиться или радоваться, но факт «на лице». Увы (или «ура»), наша эстрада вышла на старт, как на панель, и кинулась зарабатывать деньги на проживание. Кто смеет ее упрекнуть в этом, если можно выжить, лишь услаждая вкусы и прихоти потребителей (кто платит, тот и заказывает)? Его Величество Рынок! А дальше уже финиш, пора стремиться к нему, как это делают маленькие черепашечки: склюют, едва замешкаешься. Даже остановиться невозможно: упадешь, не встанешь. (Помните жесткий и блистательный американский фильм «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?»; исключим из числа «загнанных» наших воистину талантливых исполнителей, которых хоть и не много, не более, как мне кажется, двадцати эстрадных маэстро, но каждое имя у нас на слуху и практически «штучное»: у любого есть реальный шанс получить «Овацию» без грубой натяжки.)
Движение — жизнь? А наши боссы-погонщики исповедуют новую мораль, название которой иное и сленговое: «раскрутка». Именно в нее вложены огромные «башли», дающие огромную прибыль. Маркс придумал классическую формулу: деньги-товар-деньги (о таланте, заметьте, ни слова!), а сегодня родилась универсальная модификация: «деньги-раскрутка-деньги»! А талант? Публика и «так» слопает: без содержания и без смысла (хотя и на русском языке, но звучит, как на иностранном: все едино и мимо мозгов). Одним ритмом пусть будет сыта.
Приехали: коммуно-капиталистический уродливый гибрид под названием: райчик. Если вы помните, мой читатель, как мы сами или наши отцы и деды учились читать буквари с «мама мыла раму», и там же была известная формула: «Мы не рабы, рабы не мы», под которую маршировали по улицам, дружно скандируя эту фразу «под шаг». Вам не кажется сегодня (в те времена и не позволяли бы нам догадываться), что фраза элементарна (если не абракадабра по типу «Ослы не мы, мы — не ослы»), то тавтология, лишенная смысла. Впрочем, многие уже тогда заметили, что писать и понимать надо иначе: «Мы — рабы» (а почему, спрашивается?), а потому, что: «Рабы — немы». Вот, оказывается, в чем фокус: рабами человека делает немота, а она дитя тоталитарного режима вкупе с цензурой и страхом. Отсюда и лицемерие, с которым нам вешали лапшу на уши, внушая с детства, будто мы не рабы.
Демократия со свободой слова и гласностью (тоже, кажется, тавтология?), но если свободой слова полагать право и возможность говорить, то гласностью становится право и возможность услышать сказанное, то все выше сказанное мною обретает логику.
Теперь остался у меня элементарный вопрос на «засыпку», обращенный не к попсоподобным любителям современной эстрады, лишенной смыслового содержания: неужто вы действительно хотите быть немыми? Если это так, то Бог вам в помощь: что еще скажешь, если есть у вас такое право? Но есть и другой читатель, который чтит истинно талантливых эстрадных исполнителей и легендарных отечественных бардов, поющих прекрасные умные и чувственные песни не на «тексты»; так вот, если вы не согласные с эстрадной немотой и не желаете быть рабами, то примите совет: у вас тоже есть право выбирать себе иную судьбу и другие песни. А всем остальным скажу на прощание: думайте.
И сопротивляйтесь.
Таков, собственно, и весь разговор.
Дурь?Теперь предлагаю, читатель, обернуться к волнующей меня и, надеюсь, вас простенькой на первый взгляд теме. Вы, наверное, уже слышали когда-то: «Однозначно звенит колокольчик»? Разумеется, не сразу различили подделку, тем более что мы привыкли: чем примитивней звучит, тем проще «продукт» усваивается. Не зря мы (я — тоже!) ощущаем звуковую и, возможно, генетическую родственность слов: «однозвучно» и «однозначно». Если первое слово принадлежит перу классика, то второе — самоделка.
Ведь ни в одном из современных классических словарей подобные наречия не имеют прописки. Откуда они появились? Но нас с вами это, как ныне принято говорить, не колышет. Итак, посвятим теперь разговор родному языку, о котором Владимиром Далем сказано: «Словарь живого великорусского». А коли так, появление в «живом» новых слов — закономерно. Кто был и есть их автором (тут же добавлю: губителем)? Прежде всего и главным образом — народ. Заметьте: в спокойные и стабильные времена народ чаще безмолвствует, а если творит, то в самые трудные и смутные годы.
Не уйти нам и от полного набора характеристик людского словотворения: прекрасные, дурацкие, умные, грамотные и невежественные слова. Ну как миновать Вольтера, сказавшего, что все наши споры основаны на «многозначительности слов». Сказал фразу, все поняли: глуп. Пока молчит человек — за умного сойдет. (Молчание — золото!) «Новорожденные» слова живут от месяца до десятилетий. Но народу нужна питательная среда, чтобы зачать новое слово. Обычно плодоносят, к сожалению, катаклизмы: революции, гражданские и отечественные войны, эпидемии, голод, «перестройки». Нужен, если угодно, «бульон», в котором вывариваются «перлы». Они обогащают или обедняют нашу отечественную словесность. Есть смысл еще приводить примеры?
Извольте, но без дат и событий, которые вам известны без напоминаний: шамать, бузить, братишка, пайка, тусовка, авоська, горбушка, — остановлюсь, понимая: читатель способен дополнить список, при этом узнать за каждым словом еще и собственную жизнь, и судьбу всего общества. И уж конечно «углýбить» с ударением на второе «у»: эпоха! Вот мы и пришли к персоналиям. Не забудем Владимира Маяковского с его «прозаседавшимися». Я знал человека, который искусственно сконструировал безобидное слово, неприлично звучащее: «скурлядь». Зато уж о Владимире Жириновском с его бессмертным (по легенде) «однозначно» разговор особый, требующий от нас подготовки.
Сделаю перекур, но не без пользы для темы. Мне неловко вести с читателем урок ликбеза: он сам умеет разбираться в «предмете». Цель моя иная: самому задуматься над тем, как я говорю, и стоит ли прислушиваться к современному лексикону и словарному богатству, в которых, как в «Новом ковчеге»: всех по «паре» да еще по семь «чистых» и «нечистых». Раньше мне казалось: как я думаю, так и говорю. И вдруг сообразил: наоборот! Как говорю — так думать и начинаю. Даже оторопь взяла, дух захватило. Засоренность языка оборачивается засоренностью в мозгах, неряшливостью в политике и даже путанностью в нашей реальной жизни: зеркало наяву. Словом раскрывают мысль: но четкая ли складывается цепочка? Я бы Нобелевскую тому дал, кто ответит (и докажет!): яйцо было первым или курица? Господи, что только произносит мой бескостный язык и рождает на свет неразборчивость в мыслях и поступках! Сколь часто подтверждается старое правило: язык мой — враг мой. Почему не друг? Ответ напрашивается сам собой: брошенная на произвол судьбы словесность — мстит. Так собака, некогда верно служившая хозяину, вдруг оставлена без дома: не дай Бог попасть предателю ей на глаза. Так и жизнь цапает нас больно и зло. Сообщающиеся сосуды.
Без боя мы давно уступили толпе и улице литературный язык, наше бесценное богатство: оно сегодня «приватизировано» сленгом и жаргоном. Этим языком говорят и в Думе, и в правительстве, и литераторы, и юристы, и актеры, и профессура, и, как только мы убедились, эстрада, и — самое опасное! — ведущие радио и телевидения: главные «опылители» народа. Не только говорят, но и думают одинаково. Нет, не забыл я «альма-матер» — родную прессу, и она не уступает по безграмотности никому. Бодро шагает по-солдатски, видя грудь справа идущего. Парад-алле! Какая там школа, какие родители? — даже самые «вежественные» не могут соперничать со всеми «неве». Об эстраде мы уже сказали все, что хотели. Далеко ушли от темы, вспоминая песни с ее непостижимым словарным запасом и убогим содержанием? Да мы в этой теме по самое горло: только рот ловит губами глоточек свежего воздуха. Вот мы и пришли к искомому: к перлам современного языка. «Звучит» эта тема сегодня, когда жизнь народа «по-райски» прекрасна: какая разница от того, русским языком мы говорим о жизни или собачьим? Я никого не принуждаю: не нравится? — закрывайте газету и бегом к «телеку». А тому, кто еще со мной, скажу: слово «перл» означает в переводе с французского «жемчуг». Каковы наши родные «перлочки», мы сейчас узнаем, не откладывая на потом.
Меня мало волнует тотальное использование таких родных драгоценностей, как «беспредел» или «однозначно» (которых, кстати, нет ни в одном российском словаре). Бог с ними: пришли они в лексикон званно и так же уйдут, когда поумнеем мы и станем культурней. Беспокоит меня другое: эти и такие слова стали знаком, меткой для того, чтобы себя представить и к другим присмотреться, как у боевых самолетов «свой-чужой». Понастроили сленговые, полублатные, матерные метки в бизнесе, политике, даже в средствах массовой информации — где угодно; пересекаемся и с успокоением или с тревогой расходимся, причем независимо от возраста, образования, интеллекта или профессии: министры, дети, литераторы, дамы с мужиками, финансисты и, разумеется, теле- и радиоведущие. Как уберечься им, если общепринятое безграмотное наречие (не прилагательное!) «однозначно» проникло-просочилось даже в официальные словари, чтобы быть подхваченным, как инфекцией, всей страной?! Сколько таких родных заразных перлов и прочих словесных «драгоценностей»? Если вы думаете, что только в том проблема, что язык наш засорен? Отнюдь: мозги наши страдают, а с ними и наша жизнь; и Бог с ней, с «однозначностью» или «одноклеточностью». Тронув больную тему, мы остановились пока только на первом этаже проблемы. А что этажом выше? В конце поднимемся и посмотрим.
