С. Рудник - Подлинная история РСДРП–РКПб–ВКПб. Краткий курс. Без умолчаний и фальсификаций

Но жизнь оставалась в целом трудной и скудной. Это потом 1920-е гг. часто вспоминали с ностальгией, потому что следующие два десятилетия были неизмеримо более тяжелыми. Главным типом жилья в крупных городах стала коммунальная квартира, т. е. квартира в которой жило несколько (от двух до десяти и более) семей. Особенно тяжелое положение сложилось в Москве. Местом общения весьма разных людей стала кухня. Нередко здесь вспыхивали ссоры и скандалы. Во главе такого дома стоял назначаемый государством управдом (управляющий домом). Большой частью квартир распоряжались жилищно-арендные кооперативные товарищества (ЖАКТы), на которые и легла забота о жилищном фонде. В середине 1920-х гг. появились строительные кооперативы, в первую очередь для рабочих. В особых условиях жила партийно-советская номенклатура. Высшие руководители страны с 1918 г. занимали квартиры в Кремле. В других городах, как правило, руководство размещалось в особых домах, имея отдельные квартиры. Но даже в коммунальных квартирах часть жильцов имела прислугу, обычно девушек, приехавших из деревни в поисках заработка.

По-прежнему крайне высокой оставалась преступность. Ее питали последствия революции, массовая безработица. Волну бандитизма удалось сбить чрезвычайными мерами к середине 1920-х гг. Зато процветало хулиганство. Примитивность интересов, низкий культурный и образовательный уровень, разрушение религиозной веры как основы нравственного поведения, мягкость наказаний оборачивались распущенностью, чувством вседозволенности.

Весьма низким оставался жизненный уровень деревни. Новые понятия здесь причудливо сочетались с вековыми традициями и обычаями. Долго сказывались последствия голода 1921-1922 гг. В Самарской губернии в 1928 г. средний рост призывников 1905 года рождения составил около 166 см, а вес – около 60 кг. Обычными болезнями были трахома, малярия, туберкулез.

При всей важности нормальной работы законодательных, исполнительных и судебных органов, созданных в стране, они имели лишь формальную власть. Фактически верховным руководителем политической системы были органы РКП(б) (с декабря 1925 г. – Всесоюзной коммунистической партии (большевиков) – ВКП (б)). Что же представляла собой Коммунистическая партия в первые годы НЭПа? Какова была ее внутренняя жизнь?

За годы революции и Гражданской войны в партии произошли серьезные изменения. В 1918-1920 гг., по нашим подсчетам, в нее вступило около 800 тыс. человек, а выбыло по разным причинам примерно 400 тыс. человек. К 1921 г. в РКП(б) оставалось лишь 70 тыс. тех, кто вступил в нее до октября 1917 г. Снижался общеобразовательный и интеллектуальный уровень ее членов. Завершение в основном гражданской войны, переход к НЭПу не стали началом превращения Коммунистической партии в партию «гражданского мира», в партию, о которой писал В. И. Ленин в 1902 г. Наоборот, руководящие партийные органы все меньше зависели от рядовых коммунистов. Объяснить это можно рядом объективных и субъективных причин.

Партия стала военизированной организацией. Эта вынужденная ситуация прославлялась многими партийными лидерами. Еще в 1919 г. известный большевик, критик и писатель А. К. Воронский назвал партию «революционным рыцарским орденом». Вождистская психология, которая была присуща огромной массе новых коммунистов, знавших марксизм лишь в форме лозунгов или отрывочных сведений, создавала атмосферу прославления руководителей. Одновременно вокруг ведущих деятелей партии шел процесс формирования собственных команд нередко по принципу личной преданности.

В 1921 г. прошла «чистка» компартии. В результате из ее рядов было исключено около четверти партийцев. Но наряду со взяточниками, карьеристами исключались выходцы из других партий, из интеллигенции, раздражавшие окружающих своим инакомыслием. Человек высоких нравственных качеств, А. П. Спундэ, председатель Вятского губисполкома, член партии с 1909 г., писал 25 августа 1921 г. жене, члену партии с 1907 г., А. Г. Кравченко об участии в комиссии по чистке партии: «Только что пришел с тяжелого заседания, когда всякого человека со средним образованием стремились исключить. Большинство предложений об исключении провалил. если дело пойдет так и дальше, выйду из комиссии – не хочу нести ответственность за такую работу. ведь хорошего, пожалуй, рабочего прислали, но его «настропалили» на тему – бей интеллигента! – парень и старается! Если к этому прибавить, что парень малоразвитый, то поймешь, что получилось форменное избиение младенцев»[414].

Еще в сентябре 1920 г., после IX партконференции, была образована Центральная контрольная комиссия (ЦКК) для защиты норм партийной демократии, борьбы с карьеризмом, пьянством, склоками и группировками в рядах партии. Контрольные комиссии были созданы в областях и губерниях. Но в реальных условиях 1920-х гг. кроме заботы о чистоте партийной морали, ЦКК сыграла значительную роль в борьбе с инакомыслием в партии под флагом недопущения «групповщины и фракционности». Задуманная как противовес партийному бюрократизму, ЦКК и ее органы на местах на деле стали мощным инструментом в руках партийного аппарата.

Партийные руководители начинали уделять особое внимание подбору делегатов партийных съездов. А. И. Микоян вспоминал, как перед XI съездом РКП(б) в 1922 г. он, по поручению В. И. Ленина и И. В. Сталина, совершил неофициальную поездку в Новониколаевск (Новосибирск). Ее цель заключалась в разговоре с председателем Сибревкома М. М. Лашевичем, чтобы не допустить избрания на съезд большого числа сторонников Л. Д. Троцкого[415]. После XII съезда (1923 г.) в практику подготовки к очередным съездам вошли разнарядки на социальный, профессиональный, партийный стаж будущих делегатов[416].

После смерти Ленина с 15 февраля по 15 мая 1924 г. был проведен массовый прием в партию, так называемый «ленинский призыв». Кандидатами в члены партии из 360 тыс. подавших заявления было принято около 240 тыс. человек. Большинство из них были неграмотными или имели начальное образование. Это делало их удобным инструментом в руках руководства для подавления внутрипартийной оппозиции, для ликвидации подлинной свободы обсуждения. Специальным решением им было дано право решающего голоса при избрании делегатов на XIII съезд партии в мае 1924 г. Подобные «призывы» проходили затем в 1925, 1926, 1927, 1931 и 1932 гг. В результате доля вступивших в большевистскую партию до марта 1917 г. к 1924 г. составляла 2,6 %, а после «ленинского призыва» уменьшилась до 1,7 %[417].

Главным объективным фактором, заставлявшим наращивать роль и влияние партии, была общая геополитическая ситуация, в которой оказался Советский Союз и правящая партия. К концу 1923 г., после провала восстания в Гамбурге, в Германии, окончательно рухнули надежды на победу в ближайшем будущем пролетарской революции в Европе. Перед руководством партии со всей остротой встали вопросы о возможности сохранить власть Коммунистической партии в стране с преобладанием так называемой «мелкой буржуазии» (крестьянства) в условиях НЭПа, с допущением товарно-денежных отношений; о возможности строить и построить социализм. В феврале 1922 г. А. П. Спундэ писал жене: «На меня напала очередная полоса раздумья. На партконференции… оформилось солидное специфически деревенское меньшинство, шедшее под лозунгами денационализации лесов и т. д. Это и, вообще, ряд фактов, иллюстрирующих степень роста мелкобуржуазных настроений, иногда внушает мне такую тревогу за самое наше бытие, что нужна поддержка, чтобы поскорее покончить со слабостью»[418].

Многие авторы сегодня справедливо пишут о насаждении с помощью ВЧК-ОГПУ обстановки страха, особенно в городах. Но важно дополнить, что чувство страха испытывали не только значительные слои населения, но и правящая элита. Материалы политического контроля позволяли ей реально представлять отрицательное отношение большинства населения к существующей власти, особенно в обстановке глубокого экономического кризиса 1921-1923 гг. Да и в последующие годы сохранялась экономическая неудовлетворенность основной массы трудящихся.

Помнившие о «термидоре» французской революции, о реставрации монархии в Англии, о внезапном крахе династии Романовых в феврале 1917 г., руководители большевиков многие годы чувствовали себя как в осажденной крепости. Л. Д. Троцкий в речи 5 апреля 1923 г. на VII Всеукраинской партийной конференции, подчеркивая руководящую роль партии, заметил: «Неизвестно, что еще нас ждет впереди»[419].

В ощущении этих опасностей все руководители партии, при наличии между ними личностных и политических разногласий, были едины. На пленуме ЦК в 1924 г. Н. И. Бухарин, отвечая сторонникам Троцкого, требовавшим в тот момент демократизации партии, говорил: «Наша задача – видеть две опасности: во-первых, опасность, которая исходит от централизации нашего аппарата. Во-вторых, опасность политической демократии, которая может получиться, если демократия пойдет через край. А оппозиция видит одну опасность: в бюрократизации. За бюрократической опасностью они не видят политической демократической опасности. Чтобы поддержать диктатуру пролетариата, надо поддержать диктатуру партии»[420].