Журналисты о русском языке - И. Б. Александрова
О языке радио. В 1991 году, когда молодые кадры захватывали центральные и региональные радиостанции, весёлая языковая пурга заполонила радиоэфир. Тогда на сильно непрофессиональной эфирной свалке рождались и вырастали как прекрасные цветы, так и сорняки. Прошло время. Эфирная революция состарилась, языковые находки превратились в штампы, раздражающие и свидетельствующие о старении говорящих. И все эти, прежде новые, обобщающие образы и выражения (типа «Вася Пупкин», или «какой-нибудь Мухосранск», или «пердимонокль») отдают маразмом стареющих (когда-то новых) профи, не знающих, на каком именно языке говорит общество за пределами студии.
Язык ТВ, с вашего позволения, анализировать не буду. Это такой коктейль, в котором есть всё: и высокое, и низкое, и пошлое, и беспримерно глупое, и мудрое. Можно анализировать отдельную передачу, но никак не ТВ в целом. Это всё равно как анализировать роль электричества.
3. На ТВ главное – картинка. Язык не должен забить картинку, он должен помочь понять, что происходит за границами картинки. Он может поэтичным (очень ёмким и кратким) образом из картинки сделать картину мира. А в другом случае поэтический образ засвидетельствует глупость и бездарность авторов сюжета. Слишком большая тема.
Газеты живут в век ТВ и Интернета. А потому иллюстрация должна заменить «движущуюся картинку», а броские заголовки, лиды, выносы и пр. – звук. В печатных СМИ и Интернете язык должен соответствовать жанру. Только талант перебивает структуру жанра, ибо сам является жанром – трудно определимым и неповторимым. Скажем, в восьми случаях из десяти тексты Сергея Мостовщикова (провалившего, между прочим, в качестве руководителя прорву новых изданий) чрезвычайно талантливы, а в двух случаях из этих восьми – гениальны. Чтобы использовать образ, нужно чётко ощущать объём твоей работы, её ритм, её способность вызвать в читателе внутренний звук (барабанный гул, или фортепианный аккорд, или вибрацию симфонии). В журналистике возможно всё, если это всё – не лишнее, не маскарадный костюм, не уводит от темы, а забрасывает тебя вовнутрь этой темы, превращая в одного из героев реального действа.
В таком случае публицистика может и не содержать «морали», ибо она сама будет моралью, которая обнимет читателя и не отпустит его уже (хотя бы до конца чтения).
4. Безусловно. В моих обзорах Интернета («Мухи в паутине») при необходимости я говорю на компьютерном сленге, хотя считаю себя просто натасканным ламером, который разбирается только в одном – в поиске. Если в сети хоть кто-то хоть когда-то запрашивал нужную мне информацию (или вбрасывал её), она будет отыскана. Роль жаргона – подчинённая. Она должна облегчить моему КОНКРЕТНОМУ читателю жизнь в моём тексте.
5. Нормально. Я уже говорил об этом. Заимствования не могут навредить (как не навредят фарфоровые зубы, поставленные вместо удалённых; другое дело, когда фарфоровым зубом пытаются заменить живой, здоровый зуб – за такой зуб нужно драться).
6. Их присутствие в специальных изданиях – вообще не вопрос. А вот в общественно-политических… В журнале «Журналист» мы довольно часто сталкиваемся с этой проблемой. И лично я поступаю так. Термины и профессионализмы, использованные авторами, оставляю, но всегда нахожу и даю в сноске варианты их расшифровки. Таким образом, читатель не чувствует себя идиотом на пиру академиков, а одновременно пополняет свой словарный запас.
7. Даже не знаю, что и сказать. Никогда не чувствовал ситуации, в которой мат был бы мне необходим (по логике языка и ситуации) для письма. Необходим – то есть неизбежен. Это – как и поэтический образ. Это не может быть гримом, накладными ресницами, бородой, усами. Это должно расти само. Считаю, что СМИ, ориентированные на массового читателя, должны избегать того, что может какую-то часть читателей (или всех) оскорбить. Когда в старые времена две крестьянки ссорились и одна из них показывала другой из-за своего забора кукиш или посылала проклятие, то, по правилам языческого поведения, другая, чтобы проклятие её не коснулось, задирала юбку, наклонялась и показывала противнице голый зад. Но это происходило в общении двух людей. На сельском сходе такое обычно не проделывалось. Другое дело – блог. Там человек сидит в своём виртуальном домике, и к нему заходят лишь те, кто зайти хочет. Скажем, один из гениев Рунета (Антон Носик) пользуется ником dolboeb. Ну, он так выбрал. Мне это не нравится. Но я туда захожу не за этим, а за эксклюзивной информацией об очередной попытке властей оседлать мустанга по кличке Интернет. В блогах это возможно. А в СМИ это пижонство. Если СМИ изначально провозглашает это своим языком – тогда другое дело. Тогда его и будут покупать те, кому мата не хватает в живой жизни. Мат может явиться и в прямом эфире. Но как исключение. Как реакция на такую мерзость и подлость, оглашённую здесь же, которую и сравнить с матом нельзя. Но даже тогда, когда случился такой выплеск эмоций, нужно извиниться перед зрителями и слушателями, нужно уважать их право жить в здоровой речевой среде.
8. Глупость, неграмотность, отсутствие чувства языка. Типичные примеры – их много. Зайдите на наш сайт и посмотрите материалы Аз Букина (это Никита Васильевич Вайнонен) под рубрикой «Покажите язык» (практически в каждом номере журнала они есть). К тому, о чём пишет Вайнонен, добавлю несколько типичных грубых нарушений. Первое – путаница в падежах и числах. Иногда свидетельствует о том, что автор просто не перечитал то, что написал. Но чаще – мрак. Позвольте не приводить примеры, я очень ограничен во времени. Второе – использование частиц «не» и «ни». Даже в прессе, претендующей на высокое качество, эти ошибки повсеместны. О сетевом письме и не говорю. Типичный пример – одна из песен, исполнявшихся Пугачёвой. «Жизнь невозможно повернуть назад, и время НЕ на миг не остановишь!». Она так старательно кричала слово «НЕ!», будто вела намеренную борьбу с грамматикой, языком, и со мной лично. Мне нравилась эта певица, но тут меня почти физически начинало тошнить.
9. Влияет. От вопроса: «какие издания» – будет зависеть ответ: «как влияет». На многих форумах
