Путинизм. Россия и ее будущее с Западом - Уолтер Лакер
Нам не страшны, ни льды, ни облака.
Пламя души своей, знамя страны своей
Мы пронесем через миры и века.
Создан наш мир на славу,
За годы сделаны дела столетий.
Счастье берем по праву
И жарко любим и поем как дети».
Из того героического века до нас дошел этот «Марш энтузиастов», шоссе Энтузиастов и аналогичное название станции метро на Калининской линии Московского метрополитена. Автора этого стихотворения теперь помнят, главным образом, как переводчика на русский язык «Приключений Алисы в Стране чудес». Он также написал «Марш Буденного», восхваляющий знаменитого полководца Гражданской войны.
Но в то время энтузиазм витал в воздухе. Это была эпоха книги «Как закалялась сталь» Николая Островского, где описывались сверхчеловеческие усилия молодых рабочих, стремящихся построить новые фабрики и работать на них. Островский был серьезно больным молодым человеком (он умер в возрасте тридцати пяти лет в 1936 году), и его роман был продан или распределен миллионным тиражом и стал бестселлером социалистического реализма в полном смысле слова. Книга трижды экранизировалась и стала основой телесериала уже в 1970-х годах, даже при том, что к тому времени молодые люди больше не чувствовали большой симпатии к Павлу Корчагину, герою ушедшей эпохи. Другим идолом был Магнитогорск, один из новых центров черной металлургии на Урале и в примыкающих областях. Многие из лучших молодых людей, многие идеалисты, добровольно переезжали в эти места. Они стали Меккой того периода. Это было время песни «Широка страна моя родная», ставшей чем-то вроде второго национального гимна и музыкальной заставкой Московского радио. Эта песня заявляла, что Советский Союз был не только страной, где много гор и рек, но также и страной, «где так вольно дышит человек».
Магнитогорск сыграл важную роль во Второй мировой войне. Сегодня, как сообщают, он является одним из наиболее загрязненных мест в мире; только 7 процентов детей, родившихся там, здоровы. Магнитогорск стал «закрытым городом» для иностранцев, открытым снова только во время гласности. В нем теперь живет четыреста тысяч человек, но многие хотели бы сбежать оттуда.
Хотя 1935 был хорошим годом, но за ним последовали Московские процессы и эпоха большого страха и несчастий войны и, в конечном счете, великой победы. В конце войны было много надежд на то, что с этого времени все будет лучше. Энтузиазм в значительной степени испарился, но все еще было много надежды.
Прежний интернационализм исчез. «Интернационал» был заменен новым государственным гимном, патриотической песней, восхваляющей великую Россию и ее передовую роль. Военные годы увидели появление «русской партии», о которой мы еще поговорим подробнее. Однако общее чувство состояло в том, что худшее было уже позади. Иосиф Сталин умер, и массовые аресты и казни прекратились. Поставки элементарных товаров медленно улучшались. Русский стал первым человеком, полетевшим в космос. Условия жизни до известной степени улучшились. Ядерный арсенал Советского Союза уже вскоре мало отставал от американского.
Но прогресс в Советском Союзе был медленным, намного медленнее, чем на Западе. Это правда, что опустошения на оккупированных немцами советских территориях были куда больше того вреда, который причинила война на Западе. Именно это, прежде всего, представлялось причиной медленного российского восстановления. Этот аргумент был убедительным в течение десятилетия, возможно даже двух, но потом он уже не убеждал. К 1970-м годам возникли серьезные сомнения в эффективности системы — в ней, очевидно, что-то было не так, но что именно?
Советский Союз стал сверхдержавой с очень мощными вооруженными силами, и это было причиной для большой гордости. Но содержание многочисленной армии было очень дорогим, и так как экономика развивалась медленно и, в конечном счете, пришла к стагнации, стало все труднее идти в ногу с Америкой и Западом. Многие западные эксперты переоценивали советские достижения, тогда как средний советский гражданин больше знал об истинном положении дел. Но советские граждане в это время также не могли ездить за границу, и не были в полной мере осведомлены об истинном положении дел. Только верхние слои общества знали об истинной ситуации, частично потому, что они бывали за границей и могли сравнивать, или потому что у них был доступ к ограниченной информации. Начиная с 1960-х годов, были проявления инакомыслия, но их распространенность была ограниченной. КГБ крепко держал общество под контролем.
Но когда общество подверглось проверке, такой как в Афганистане, результат был не очень впечатляющим. В нерусских республиках преобладали националистические настроения. Общий недуг того периода открыто описывался в романах правых авторов, националистически настроенных «почвенников». В последний период правления Брежнева (1981-82) жалобы о ситуации высказывались на высшем уровне — дефицит продовольствия стал вопросом решающей политической и экономической важности. Была открытая критика, но за нею не последовали действия и реформы.
Возможно, самым важным был провал попыток улучшить качество жизни. Воздух и вода были загрязнены; почва была отравлена; российский лес, традиционная гордость страны, частично исчез в европейской части России. Существовали некоторые особо упорные борцы за улучшение окружающей среды, но их действия сталкивались с действиями местных и центральных властей, которые должны были выполнять план, и защитники природы обычно не могли оказать какого-либо влияния. Алкоголизм, постоянная беда в русской истории, стал еще хуже. В день «получки» в деревнях и городах никто ничего не делал, потому что все были слишком пьяны, чтобы добраться до своего места работы; сцены были неописуемы. Уровень преступности рос, мелкое и даже уже не мелкое воровство все время увеличивалось. Большая часть этого описывалась открыто, например, в романах Валентина Распутина, возможно, самого одаренного из националистических авторов, сибиряка по происхождению, который провел большую часть своей жизни в этой части России.
Любому беспристрастному наблюдателю к тому времени было ясно, что режим утратил свой динамизм, что эпоха энтузиазма давно прошла. Если интерес к марксизму еще можно было найти в американских университетах, то встретить какие-либо проявления такого интереса в Советском Союзе было очень трудно. Некоторые западные наблюдатели нашли определенные смягчающие факторы в советской власти. Это было, в конце концов, своего рода государство всеобщего благосостояния: людям платили пенсии, и они не боялись безработицы. Это было верно, но ведь это было благосостояние на очень низком уровне. Россия была и оставалась бедной страной, и с ходом времени, спустя четыре десятилетия после окончания Второй мировой войны, обвинять войну в большинстве неудач стало уже невозможно.
В то же самое время старая идея догнать и перегнать Америку и стать самой сильной державой мира сохранялась. Холодная война
