Джон Маркс - ЦРУ и контроль над разумом. Тайная история управления поведением человека
Предложение Болдуина по гуманным соображениям было отклонено сотрудниками ЦРУ. Однако Болдуин проводил лоботомию у шимпанзе и даже пытался пересадить голову одной обезьяны на тело другой. Поэтому не приходится удивляться тому, что ЦРУ зачеркнуло его имя в документах и надеялось, что никто не узнает о подобных намерениях.
Каким образом ЦРУ оказалось вовлечено в эти эксперименты, что предполагалось достигнуть? Все официальные ответы на эти вопросы являлись вариантами обычных детских отговорок: не я первый начал. В ЦРУ приводились в качестве примера невероятные признания кардинала Миндсенти[9] (Венгрия, 1949 г.), которые трудно объяснить, если не предположить, что советская разведка изобрела способ гипнотизировать жертву или вводить ей специальный наркотик. В дальнейшем американцы были поражены и напуганы результатами «промывания мозгов»[10] военнопленных, проводившегося китайцами во время корейской войны. Некоторые из них признавались в ужасных преступлениях, например в применении бактериологического оружия, а после войны даже отказались вернуться домой.
В 1954 г. Николай Хохлов[11] признался ЦРУ в совершении «исполнительных действий», включая совершение убийств для 13-го отдела Третьего главного управления КГБ[12]. Согласно секретному документу, подготовленному ЦРУ для комиссии Уоррена, расследовавшей убийство президента Кеннеди, Хохлов «описал две лаборатории, связанные с отделом исполнительных действий… Хохлов не мог предоставить о ней какой-либо информации. Однако другие источники сообщали о существовании лаборатории такого типа еще в конце 30-х гг. В сообщении одного источника в 1954 г. описывалась экспериментальная лаборатория в Спецбюро № 1, известная как «Камера»[13]. В этой лаборатории проводились эксперименты на заключенных, приговоренных к смертной казни; на них испытывались различные порошки, напитки, в том числе алкогольные, различные типы инъекций и проводились также исследования по применению гипноза с целью заставить заключенных признаваться в преступлениях».
Легко вообразить, что такое пугающее сообщение, как и многие другие, побуждало ЦРУ удваивать усилия при проведении секретных исследований. Однако истина состоит в том, что экспериментаторам не требовались побудительные стимулы и что страх перед русскими чудодейственными наркотиками не имел ничего общего с источником собственной программы ЦРУ. Ее проведение началось в годы Второй мировой войны, когда в 1943 г. комитет «наркотика правды» ОСС под руководством д-ра Уинфреда Оверхолстера начал проводить эксперименты с марихуаной и мескалином, а другая группа ОСС исследовала «успокаивающее лечение» (иными словами, смертельные яды) с возможным применением против Гитлера. Несмотря на суровое осуждение на Нюрнбергских процессах нацистских «научных» экспериментов, ученые из США, изучавшие описания исследований в Дахау, полагали, что в случае подтверждения полученных результатов некоторые данные явятся «важным дополнением к имеющимся знаниям». Оперативники американских секретных служб были заинтригованы сведениями об экзотических препаратах и «сыворотках правды». Защищенные завесой секретности, соблазненные мечтой о «волшебной палочке», они проводили эксперименты на грани медицинских знаний.
На 16 тыс. страниц документов, которые были просмотрены Марксом и его сотрудниками, было описано много ужасов, но в своем большинстве исследования в дальнейшем получили название «гуманистическая психология», т. е. изучение способностей мозга[14]. Маркс писал книгу о двух предметах – о ЦРУ и человеческом разуме, а к тому времени, когда заканчивал ее, он знал, что разум человека значительно интереснее. В результате книга «В поисках «маньчжурского кандидата» отражает две доминирующие установки – увлеченность открытиями исследователей-психологов и гнев, направленный против ЦРУ за злоупотребления этими открытиями ради узких и безответственных с точки зрения морали целей.
Говоря о морали, трудно отнестись с симпатией к сотрудникам разведывательных служб. Им ненавистно слово «мораль». Они живут в мире порой суровых, но всегда целесообразных правил, где конечный результат весит больше, чем награды за хорошее поведение. Разведчики не любят, когда им читают нравоучения о том, что хорошо, а что плохо. Кто может их винить за это? Слову «неправильный» они предпочитают слово «бессмысленный». На вопросы, связанные с политическими убийствами, страшными медицинскими экспериментами и подобными «эксцессами», они единодушно отвечают: такие действия были хуже, чем преступления, – они были ошибочными. Если бы на этом можно было поставить точку, но простить все задним числом, это значило бы заранее все разрешить. Некоторые вещи недопустимы при любых условиях, а многие – неверны, когда они совершаются исключительно по соображениям удобства для кого-либо. Если бы программе исследований ЦРУ сопутствовал более значительный успех, то мог бы быть изобретен «надежный» способ убийства Кастро. Сожалели либо мы об этом теперь из-за того, что не было сделано нечто полезное? Убийство Кастро было бы неверным поступком не потому, что мы не могли бы сохранить его в тайне, и не потому, что вслед за ним мог бы прийти кто-либо «похуже». Оно было бы неверным, поскольку Соединенные Штаты не вправе подвергать кубинцев травме, связанной с убийством их лидера, по простой причине, что это удобно для Вашингтона. Сид Готлиб обеспечил себе место в истории благодаря своим усилиям, направленным на приобретение токсинов для совершения политических убийств, хотя его роль при этом была сведена к роли фармацевта. Более зловещим было финансирование им исследований, направленных на отыскание путей превращения политических убийств в рутину, на превращение обычного человека в автомат, убивающий по команде.
Столкновение с фактом осуществления такой попытки было достаточно мучительным делом. Сердце содрогается при мысли о катастрофе в случае успеха. Что, если бы Готлиб и его коллеги-исследователи добились успеха в своих самых диких мечтаниях, когда ни секреты, ни жизнь противника не были бы в безопасности от ЦРУ? Руководители ЦРУ днем и ночью мечтали о гибели многих противников, среди которых были Кастро, Хо Ши Мин, Сукарно, Лумумба, Каддафи, де Голль, Насер, Чжоу Эньлай, Хомейни. Как могли бы Соединенные Штаты устоять перед соблазном «устранить» эти неудобные фигуры, если бы существовала возможность осуществить это втайне? Привлекательная в теории возможность полного владения агентом сопровождалась бы сожалениями, отрицанием, скрытностью. Однако Провидение милостиво и не позволило нам добиться успеха. По словам одного из консультантов ЦРУ по программе испытаний с применением наркотиков, «мы достаточно неэффективны, поэтому о наших открытиях можно писать».
Томас Пауэрс Январь 1988
От автора
Данная книга базируется на 16 тыс. страниц документов, которые ЦРУ передало мне в соответствии с Законом о свободе информации. Без этих документов при самом глубоком исследовании книгу не удалось бы написать, и секретные работы ЦРУ по контролю над разумом остались бы навсегда погребенными, что и предполагалось теми, которым они были известны. Основываясь на документах, я смог расширить свою базу данных благодаря беседам и интервью, знакомясь с литературой по бихевиористике. Тем не менее конечный результат не исчерпывает содержания атаки ЦРУ на разум. Полностью рассказать эту историю могли бы только немногие участники, но они предпочитают хранить молчание. Я постарался сделать все возможное, чтобы приблизиться к истине, но, к сожалению, мне пришлось столкнуться с трудностями, поскольку большая часть участников этих событий отказалась давать интервью, а ЦРУ уничтожило в 1973 г. многие ключевые документы.
Хочу выразить особую благодарность людям, способствовавшим принятию в конгрессе Закона о свободе информации. Мне хочется думать, что они имели в виду расследования, подобные проведенным мной, когда вводили в закон идею о том, что информация о правительстве принадлежит народу, а не бюрократам. Я благодарен также руководителям ЦРУ, принявшим неприятное для себя решение опубликовать документы, и тем сотрудникам ЦРУ, которые работали над механизмом их публикации. С моей точки зрения, система сработала очень хорошо.
Должен признать, что эта система практически бездействовала в течение первых шести месяцев моей трехлетней борьбы за свободу информации. Затем, в конце 1975 г., за дело взялись Джозеф Петрилло и Тимоти Салливан, два опытных, энергичных юриста, в сотрудничестве с фирмой «Фрид, Фрэнк, Шривер, Хэррис и Кампельман». У меня создалось впечатление, что правительственные правоведы отнеслись ко мне значительно серьезнее, когда мои запросы на документы стали поступать на гербовой бумаге с указанием имен вышеперечисленных партнеров.
