Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6397 ( № 50 2012)
- Ваш магазин работает десять лет - это солидный срок. Каков к этому времени главный итог работы, о котором вы думаете с удовлетворением?
- Самый главный итог - это понимание, что наши люди гораздо лучше, чем о них думают. Досужее мнение, которое разделяет огромное количество бонз нашего рынка, - что люди наши неграмотные, бессмысленные, интересуются только попсой, - это неправда. Мы постоянно видим огромное количество людей, которые любят и хотят читать. Да, они живут и в провинции, куда не поступает хорошая литература. Да, за эти 15-20 лет утрачивается сама практика чтения. Но я считаю, что если у людей будет возможность, они будут читать и покупать нормальные книги. Сейчас надо бороться не за то, на каком носителе люди будут читать книги - бумажном или электронном - и даже не за то, будут ли они читать пиратское или непиратское. Сейчас приходится бороться за то, чтобы чтение сохранилось как практика.
- У вас есть филиалы в регионах?
- Нет. У нас есть дружественные магазины, и мы с ними друг другу помогаем. Это магазин "Пиотровский" в Перми, "Петровский" в Воронеже, "Все свободны" и "Порядок слов" в Питере, "Рубеж" во Владивостоке.
- А что библиотеки? Они выполняют свою просветительскую функцию?
- Как ни странно, в Якутии или Вологде библиотеки значительно лучше работают, чем в Москве. Там появляются новые книги, они следят за тем, что происходит на книжном рынке, и у них несравненно лучшее техническое оснащение. Я был в Пермском крае, там библиотеки - это культурные центры, они собирают народ. Притом что книги там очень старые, зачитанные, люди в эти библиотеки идут, это такое культурное общественное пространство, последнее, которое осталось реально бесплатным. Конечно, ужасно, что библиотечные фонды не пополняются. Но если сотрудники понимают, что осуществляют серьёзную культурную миссию - это уже полезное пространство.
- Но как же библиотеки будут пополнять свои фонды, если у нас новые книги обычно выходят тиражом в одну, в лучшем случае в три тысячи экземпляров?
- Ну, возьмите США. Возьмите Норвегию. В США государство вообще не оказывает никакой поддержки книгоизданию. Но библиотечная сеть является серьёзным субъектом книжной торговли. Фактически издательства могут существовать только за счёт того, что продают книги библиотекам. Библиотечное сообщество выбирает те книги, которые оно считает достойными. Эти книги будут изданы, оцифрованы, будут распространяться. В Норвегии просто любая книжка, выпущенная по-норвежски, должна попасть в библиотеки. Такая система может финансироваться государством, муниципалитетом или фондами, но это работает. Библиотеки являются важным субъектом книжного рынка. И если библиотечное сообщество США скажет, что эта книжка - плохая, на ней можно ставить крест. Она не будет продаваться. Но пока библиотеки не интересны, их рекомендация тоже не интересна. И пока у нас крайне мало авторитетных книжных критиков, которые действительно читают книги и разбираются в том, что читают, людям, живущим вдалеке от столиц, очень трудно составить представление о достойных литературных новинках. Они не могут определиться для того, например, чтобы заказать книгу по Интернету. Для библиотек ещё дополнительной сложностью сегодня стала необходимость маркировать книги по возрасту.
- А в чём здесь проблема для библиотек? Разве это не издательская проблема?
- И издательская тоже: дополнительные затраты на маркировку так или иначе всё равно будут переложены на покупателей. Но и проблема магазинов и библиотек. Ведь по закону дети не могут находиться рядом с книгами, которые считаются не предназначенными для их возраста, одни, без присутствия взрослых. И даже не просто взрослых, а родителей. Таким образом, под ударом оказывается, дополнительными трудностями опутывается всё книжное пространство.
Беседовала
Татьяна ШАБАЕВА
Школа позднего Заболоцкого
Школа позднего Заболоцкого
Анатолий Передреев - 80
"Литературная борьба каждой эпохи сложна" - так начинается некогда знаменитая статья Ю.Н. Тынянова. Это сущая правда, за исключением тех эпох, когда литературная борьба отсутствует вовсе.
С конца 80-х - начала 90-х годов прошлого столетия процесс этой самой литературной борьбы, до сих пор проходивший в пределах действующего, "роевого" (гр. Л.Н. Толстой) русского культурного пространства, практически полностью - и достаточно быстро - остановился (если угодно, был приостановлен). С той поры пригодные к тому литературные явления (события) размещались исключительно в пределах "неподвижного" искусственного культурного контекста.
Построение этой до сих пор достаточно успешно работающей системы стало возможным постольку, поскольку условия, при которых наблюдатель может сравнить/сопоставить "поддельное" и "подлинное", в искусстве были предельно затруднены (вплоть до полного отсутствия). Последовательно иссекались сами понятия преемственности и ценностной/качественной иерархии, без чего подлинный культурный контекст (и соответственно подлинная литературная борьба в толще этого контекста) в принципе невозможен. Как следствие, всё большее и большее число значимых сочинителей (ушедших и здравствующих) оказывалось вне пределов искусственного культурного контекста. Сказанное не означает, будто бы допущенные в контекст сплошь бесталанны. Подобные полемические упрощения здесь недопустимы. Но - и это особый разговор - современная аrt-индустрия поддерживает и воспроизводит (культивирует) лишь то, что не содержит в себе и намёка на преемственность и иерархию.
Начало этому процессу было положено ещё в 60-70-е годы ХХ века, когда в русской словесности развернулась ожесточённая борьба соперничающих культурных контекстов: условно пре-постмодернистского, который манифестировал себя как прогрессивный, демократический, и условно-традиционалистского, к которому принадлежали, как тогда выражались, "тихие лирики": А.К. Передреев, Н.М. Рубцов, С.Ю. Куняев, Владимир Соколов и несколько поэтов помоложе - Эдуард Балашов, Александр Черевченко и некоторые другие.
Изначально речь шла о соперничающих литературных компаниях. Участники их были связаны, скорее, по признаку общности культурно-поведенческого стереотипа, который и лёг в основу объединившего их мировосприятия. Определение же "тихие лирики" (восходящее к В.В. Кожинову) следует понимать прежде всего в полемическом противопоставлении с "громкой/стадионной/эстрадной" поэзией Евтушенко и Вознесенского и их окружения. Такого рода соперничество внешне могло проявляться, так сказать, традиционно и довольно безобидно. Например, "[?]/ в 1971 году/будущий директор ПЕН-клуба Александр Петрович Ткаченко, а тогда просто Саша, артистично и очень красочно рассказал мне о том, как на железнодорожном вокзале Москвы поэты Андрей Вознесенский и Пётр Вегин, скупив в газетном киоске все оказавшиеся в нём экземпляры поэтической книги Анатолия Передреева, торжественно под аплодисменты провожающих тут же бросили их в мусорную урну", - читаем мы в воспоминаниях Григория Калюжного. В основе же своей борьба эта была некоей частью жесточайшей мировой войны культур, собственно - культурных подходов, или, как нынче любят выражаться, "войны смыслов". Не берёмся судить, насколько это обстоятельство понималось рядовыми её участниками.
Изучение перипетий литературной борьбы в русском культурном пространстве 60-70-х годов прошлого века требует по меньшей мере монографии. Мы же вкратце остановимся здесь на творчестве Анатолия Константиновича Передреева (1932-1987). Его творчество заслуживает пристального внимания, так как он, один из немногих, обладая высокой книжной грамотностью и чутьём историка литературы, осознавал, что происходит в русской словесности. "В эти годы Передреев чувствовал себя призванным восстановить связь с лучшими образцами классической русской поэзии XIX века", - отмечает очеркист Елена Игнатьева. Поэт Передреев - это твёрдый и внимательный, не без "угрюмства", посадский русский человек; ум его - весьма остёр и печален. Таков он и на (а точнее - в) природе. Передреевская ориентация на позднего Заболоцкого была, если угодно, теоретически обоснованна. Он особо её подчёркивал.
Сравните "Лебедь у дороги" Передреева со знаменитым "Лебедем в зоопарке":
Рядом с дымной полосою
Воспалённого шоссе
Лебедь летом и весною
Проплывает, как во сне[?]
1970
Сквозь летние сумерки парка
