Газета Завтра Газета - Газета Завтра 926 (33 2011)
В строительном деле тоже шла технологическая революция. Благодаря работам коллектива под руководством Владимира Попова потребность в цементе резко упала: материалы и конструкции можно было производить из глины и песка. Повсюду и дешево. Стоимость отдельных домов площадью до 200 квадратных метров снизилась до стоимости личного аэромобиля. Многоквартирные дома из керамических сверхпрочных конструкций возводились за считанные недели.
Благодаря усилиям Жореса Алферова в СССР возникло новое — некремниевое — направление электроники. С новой аппаратурой сверширокополосной связи вся страна получила цифровую мобильную телефонию и доступ к компьютерным коммуникациям, основанный на сети сверхмощных ЭВМ с модулями буквально на каждом шагу и в каждой квартире. Команда Игоря Острецова построила первую релятивистскую АЭС, где подкритический реактор был совмещен с компактными ускорителями на обратной волне. Это были источники энергии, которые не зависели от атомной цепной реакции и могли использовать в качестве топлива природный уран и торий.
Накануне 2005 года постаревший Верховный объявил о свободных выборах в Верховный Совет СССР. И о запуске программы строительства тысячи новых городов — усадебных футурополисов. Руководителями программы были назначены Юрий Крупнов и Феликс Кривов. После чего отправился открывать новый мемориал Иосифу Виссарионовичу Сталину на Поклонной горе…
Увы, в реальной жизни в партийно-государственной верхушке СССР к августу 1991 года так и не нашлось своего Верховного...
МИХАИЛ ДЕЛЯГИН, ДОКТОР ЭКОНОМИЧЕСКИХ НАУК, ДИРЕКТОР ИНСТИТУТА ПРОБЛЕМ ГЛОБАЛИЗАЦИИ, ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ПАРТИИ "РОДИНА: ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ".
Крах социалистической системы открыл новые рынки, которые немедленно бросился осваивать бизнес "развитых" стран. Его главной задачей была "зачистка" потенциальных конкурентов и создание монопольных и картельных рынков в ключевых отраслях экономики. Этого не удалось сделать лишь в Китае, народное хозяйство которого, впрочем, и не было частью "социалистического лагеря", построенного вокруг СССР.
Для такой "зачистки" западному бизнесу потребовались прежде всего "высокие гуманитарные технологии" (highhume), в нашей стране больше известные под именем "организационного оружия" и объединяющие в себе механизмы биологической эволюции, технологического прогресса и социальной инженерии.
Однако это "организационное оружие", являясь инструментом господства и подчинения, поглощая грандиозные финансовые и человеческие ресурсы, оказалось совершенно не способно работать в качестве инструмента развития человечества.
Если в 1978 году люди мечтали о том, что к 2000 году будут летать на Марс и пользоваться энергией, выработанной на термоядерных станциях, то в 2000 году они мечтают в основном о том, чтобы заработать побольше долларов — неважно, каким путём.
Но ценность нашей страны для человечества заключается далеко не в богатстве её недр, которое теряет значение по мере распространения информационных технологий (и сокращается по мере перехода под контроль зарубежного капитала).
Ценность России для человечества заключается прежде всего в присущем населению нашей страны оригинальном взгляде на мир, в становящейся главным фактором производительности труда общественной культуре, нестандартном мироощущении (в условиях глобализации устойчивая конкурентоспособность может опираться лишь на особость), наконец, в интеллекте, неизбежно оторванном от практического внедрения (внедрением российских идей американцы занимались весьма длительное время, а не только в течение последних двадцати лет).
Конкретизация этих общих положений показывает, что объективное место России в мировом разделении труда — это подготовка и поставка своего рода "интеллектуального сырья" и лишь в лучшем случае — "полуфабриката", в первую очередь для глобальных "транснациональных" монополий.
Только они сегодня способны — пусть в ограниченном масштабе и с прагматическими целями — использовать до сих пор массово производимый российским обществом самый дефицитный и самый нужный в условиях глобализации "человеческий материал": творцов и революционеров, способных к систематическому генерированию принципиально новых идей.
Сегодня у России есть шанс превратиться в своего рода "гипофиз человечества", сконцентрировать усилия на развитии того, что у нас хорошо, откинув то, что плохо. "Внедрение" — штука прозаичная, Китай с Юго-Восточной Азией справятся с этим если и не лучше всех, то, во всяком случае, лучше нас. Наше преимущество перед ними кроется в "национальном характере", который в целом не позволяет им создавать творцов и революционеров, а только добросовестных исполнителей, хотя и высокого уровня.
Для нашего общества такая специализация в целом благоприятна: ведь интеллект можно воспроизводить только при высоком уровне образования и определенном минимальном уровне безопасности общественной жизни. Поэтому в случае закрепления России в роли поставщика "интеллектуального полуфабриката" его основные потребители — развитые страны и глобальные монополии — будут жизненно заинтересованы в поддержании высокого уровня жизни в нашей стране и, соответственно, её относительного благополучия.
Подобный "инкубатор мозгов" будет занимать (как сегодня) в высшей степени двойственное положение в мире глобальной конкуренции. Оно будет предопределять болезненную раздвоенность сознания его граждан и в этом смысле — сохранение принципиальных черт нашей общественной психологии, не самых удобных и комфортных для ее носителей, но обуславливающих сохранение России как России, вместе с ее стратегическим конкурентным преимуществом.
Опираясь на него, необходимо наращивать попытки создания и распространения собственного high-hume, собственных метатехнологий, которые одни могут быть надежной гарантией стабильности в мировой конкурентной гонке. Ее специфика заключается в том числе и в стирании границ между задачей-минимумом и задачей-максимумом: чтобы быть уверенным в выживании, надо быть лидером мировой конкурентной гонки — и не меньше.
Важно, что описанная возможность превращения в "гипофиз человечества" не вечна, так как создана не только неотъемлемыми особенностями общественной психологии, но и уникальным и быстро преходящим преимуществом России, связанным с полученным в наследство от СССР исключительно качественным и массовым образованием.
В случае победы ГКЧП и сохранения Советского Союза глобальная картина современного high-hume должна была выглядеть совершенно иначе.
Советская система массового образования, транслированная на весь мир при помощи новейших систем коммуникации, могла стать мировым центром подготовки кадров. Советские преподаватели работают на всех континентах мира, в том числе дистанционно. Но самые достойные и талантливые ученики стремятся приехать в Советский Союз, чтобы получить образование непосредственно "из рук" лучших профессоров и академиков, возглавляющих ведущие отраслевые школы мира в десятках специализированных научных центров, созданных по типу новосибирского Академгородка.
Точно так же, как разработанная в этих центрах "наука о науке" становится источником ускоренного получения всё более полных и глубоких знаний о природе и обществе, преобразующих их в интересах всего человечества.
Организация системы здравоохранения строится на принципах "военной" медицины, когда большая часть её сотрудников получает деньги не за лечение больных, а за сохранение и, в случае необходимости, восстановление здоровья своих подопечных, в результате врачи являются одной из самых привилегированных и высокооплачиваемых профессий в СССР.
Создаваемый в Советском Союзе идеальный продукт: как научно-технологический, так и художественный, — занимал бы всё более существенную долю мирового рынка, русский язык постепенно становился бы полноценным языком глобального общения, вытесняя и замещая собой английский язык. Что, в свою очередь, значительно расширило бы его смысловые и выразительные возможности. Голливуд и Болливуд оказались бы на вторых и третьих ролях в мировой киноиндустрии, главным центром которой вполне могла стать, скажем, советская Удмуртия.
Компьютерные игры и другие синтетические жанры симулировали бы не силовые конфликты разного масштаба, а обстановку и этику "мозговых штурмов" для решения типовых научных и социальных проблем, представляя собой "нижний этаж" большой науки.
То есть, глобальное лидерство нашей страны в индустрии high-hume оказалось бы бесспорным и образ бравого американского супермена, в одиночку разбирающегося с бесчисленными полчищами "чужих" врагов, был бы заменен в массовом сознании человечества образом успешной интернациональной команды, способной решить любые проблемы, "мозгом" и "сердцем" которой является представитель Советского Союза, чаще всего — русский по этнической принадлежности.
