Газета Завтра Газета - Газета Завтра 397 (28 2001)
Будучи тоже, как и Рид, писателем, Поляков слегка переиначил историческую фразу американца, отчего получился совершенно новый, как и бывает в художественном творчестве, смысл — как бы даже лирический, а то и с интимной недомолвкой: "Десять лет, которые потрясли..."
Вышло прямо, как в рекламном ролике назойливых рыночников-либералов: "Два — в одном флаконе!" И журналист, и писатель...
"Пришло время, — изрекает Поляков усыпляющим тоном благодушного миротворца, — взглянуть на события 91-го и последующее десятилетие если не без пристрастия, то хотя бы без гнева. И чем многообразнее будут мнения наших авторов, тем больше шансов подобраться как можно ближе к истине..."
Господи, спаси и помилуй от лукавого!
Невозможно себе представить, что журналист и писатель Поляков и впрямь ничего не видит, не слышит, а потому знать не знает, что за минувшее десятилетие так называемые радикально-либеральные реформаторы сознательно — не по завлабовской дурости! — угробили Россию, обворовали простой народ, и прежде всего великороссов, унизили миллионы людей нищенским бесправным существованием, которое от рабского ничем не отличается, может, лишь тем, что либералы с умыслом обрекли древний славянский народ как этнос на полное уничтожение...
Неужто господин Поляков, человек уже не молодой, давно вышедший из комсомольского возраста, ничего этого не ведает?!
Впрочем, бывшие комсомольцы, особенно вожди, оказались куда как ушлыми — мгновенно влились во все либеральные структуры — от рыночных до бандитских. Им и в либеральных СМИ нашлось непыльное местечко.
Вон, к примеру, записной демократ Олег Попцов таким незаменимым телевизионным либералом стал, что сроду и не подумаешь про него: это именно он, идеолог ЦК ВЛКСМ товарищ Попцов, в 1966 году снимал с работы главного редактора журнала "Сельская молодежь" Марчика — за то, что тот позволил опубликовать шесть песенок Булата Окуджавы. Вместе с Марчиком был изгнан из журнала талантливый русский писатель, критик, литературовед Олег Михайлов. После чего Попцов, ничтоже сумняшеся, назначил себя главным редактором журнала "СМ", заодно решив стать еще и писателем...
Но это уж к слову, не о Полякове. Так сказать, штрихи к коллективному портрету российских либералов...
Что касается Полякова, ему другая стезя уготована: быть вроде как главным, а на самом деле где-то посередке между вашими и нашими, как говорится, за что либералы могли бы заранее, пока они еще у власти, выделить нишу в стене на Красной площади рядом с пламенным революционером Джоном Ридом...
Так что получается уже не два, а три в одном флаконе.
КОНДУИТ ВМЕСТО ИСПОВЕДИ
И кто же немедля откликнулся на иезуитский зачин главного редактора "Литературной газеты"? Идеологический вдохновитель реформаторов Александр Ципко!
Вот какие генералы "мамаевой демократизации", как теперь говорит Ципко, спешно подхватили конъюнктурно притуманенную задумку Полякова. А может, не просто подхватили, а сами же инициировали, как они выражаются на демократическом жаргоне, эту выигрышную для либералов затею?
Статья А. Ципко "Ослепление и наказание", опубликованная в "ЛГ" как раз в том номере, в котором Поляков благословил своим неблагостным предисловием новую рубрику, стала знаковой — как скажут на своем полублатном сленге господа демократы и обслуживающая их газетная и телевизионная братва.
Весь фокус в том, что содержание статьи махрового либерала обусловлено паническим состоянием либеральной мысли, которая открытым текстом выдает отчаянный страх губителей России, почуявших обостренным воровским чутьем, что час расплаты придет не сегодня-завтра, он уже неотвратим.
Ранее других отрезвевший после пира во время чумы — чем, собственно, и были гайдаровско-чубайсовские реформы, — Ципко теперь пророчески вещает:
"Даже Путин не сможет долго защищать либеральную элиту от опасностей "красного петуха". Элита, стоящая задом к народу, в конце концов будет им опрокинута, тем более что стрелять в спину всегда проще".
Самый дошлый из либералов, не пустозвон, Ципко понимает, что спасать либеральную братву от народного праведного возмездия нужно не с помощью всесильного президента, который, скорее всего, не возьмет под защиту одиозное жулье, хотя в своей нерешительности — в духовной неготовности поставить на место правых кукловодов Кремля и Министерства культуры? — президент то и дело оказывает великие знаки внимания этой самой элите, проклятой народом, и волей-неволей напрочь игнорирует истинно народных деятелей русской культуры, будто они давно вымерли вместе с обнищавшим своим народом.
Уже после публикации статьи Ципко, 12 июня, президент Путин, как бы услышав крик известного либерала о помощи, принял в Кремле ту самую элиту, о которой отечески печется прозревший либерал. Правительственную награду из рук президента получил, в частности, Ярмольник — пламенный энтэвэшник, выпускавший какие-то смурные программы для дебилов (то игральные карты тасовал, то по железной решетке лазил на манер обезьяны — в попытке раздобыть золотой слиток). Поэтому самой большой удачей этого энергичного артиста следует признать роль цыпленка табака. Ясно, кто подставил президента — крутой либерал Швыдкой, министр культуры. Каков министр — таковы и награжденные. Знает ли, помнит ли наш молодой президент, что во время либерализации духовной жизни россиян особую моральную извращенность проявил писатель-эмигрант Владимир Войнович? Это именно он карикатурно, издевательски изобразил в своем опусе русского солдата (роман "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина"). Был бы Войнович порядочным человеком, у которого есть святые принципы, он бы не принял награду из рук президента, всей своей жизнью связанного с Советской Армией и вернувшего нынешней Российской армии красное знамя.
Участие в кремлевском шоу таких персонажей, как Войнович, невольно, судя по всему, побудило президента Путина сказать какие-то крепкие слова, и он произнес их: "Минувшие десять лет оказались решающими для раскрепощения национального духа..."
Хочется думать, что президент имел в виду совсем другое слово: разрушение, а не раскрепощение, но будучи деликатным человеком, не стал портить праздник столь экстравагантной тусовке, заботливо устроенной министром культуры. Тем более, что либеральное телевидение уже трубило во все фанфары. Тележурналистка РТР с пафосом перекрыла слова президента: "Они и есть главные в национальной культуре..."
Но, может быть, речь идет не о русском народе, а — по выражению Ципко — об исторической нации?
"Трагизм ситуации, — пишет он в статье, — состоит в том, что больше всего от нашей демократизации пострадали русские, великороссы в первую очередь. Они, как выяснилось (об этом, кстати, было известно до всяких реформ), меньше других народов нашей многонациональной страны, меньшее тюрков, народов Кавказа, я уже не говорю об исторических нациях, были приспособлены и к рынку, и к хитростям современной постмодернистской телевизионной демократии".
Так что есть основание полагать, что кремлевское торжество национального духа — это суть "хитрости современной постмодернистской телевизионной демократии"...
На самом деле Ципко хитрее хитрых теледемократов. Он понимает, что никакое кремлевское шоу с участием либеральной элиты не оборонит ее от народа, который эта элита унижала, обрекая на разграбление, много лет.
И Ципко принародно меняет окровавленную рясу попа Гапона, в которой десять лет назад снабжал своих единоверцев методологическими изысками, направленными на "мамаеву демократизацию" России, и напяливает на себя посконную рубаху, чтобы пасть ниц если и не в храме, куда могут и не пустить, — уж больно велики грехи этого либерала! — то хотя бы на паперти, рядом с прочими демократическими кликушами, коих с каждым днем будет все больше — с паническим желанием покаяться.
Но исповеди, а уж тем более покаяния, у Ципко не получилось. Его статья — это по большей части бесстрастный кондуит якобы непроизвольных ошибок, которые совершили "разоблачители советской системы... антикоммунисты", то есть либералы, но — по лукавому выверту Ципко — вкупе с русскими, о чем говорит уже подзаголовок статьи ("Итоги и смыл русского антикоммунизма").
С подстраховочной предусмотрительностью Ципко напоминает — не столько безымянному читателю вообще, сколько своему брату-либералу в порядке самооправдания, — что вслед за Солженицыным он пишет "о том, что сегодня видят уже все".
