Кричащий Волк - Объявление войны. Убийство людей ради спасения животных и планеты
Они спрашивают: «Почему одни люди уважают животных, а другие — нет?». Они знают, что для ответа на этот вопрос, нужно задать другой, более глубокий: «Что заставляет человека считаться с нуждами окружающих?». Ответ прост: человек принимает в расчет чужие чувства, только когда это касается его собственных, особенно если речь идет о боли или удовольствии. Если нам кто-то нравится, нам доставляет удовольствие проводить с ним время. Наше поведение к этому человеку мотивировано наслаждением, которое мы получаем от близости к нему. При этом мы будем всячески избегать персоны, которая причиняет нам боль. До тех пор, пока кто-то будет делать нам добро или зло, пока кто-то будет влиять на нашу жизнь, мы будем задумываться над тем, как вести себя с этим человеком.
Но если боль и удовольствие представляют собой две сильные мотивации, то можно задаться вопросом, какая из них сильнее. Освободители указывают, что в работах теоретиков нравственного развития, таких как Маслоу и Эриксон, говорится о том, что люди в первую очередь должны достичь определенной безопасности и удовлетворения своих базовых потребностей, прежде чем подняться на более высокий уровень личной самореализации и счастья. Это означает, что в качестве предпосылок для счастливой жизни людям нужно наполнить желудки, согреться и получить крышу над головой. Без выполнения этих базовых потребностей люди будут ощущать дискомфорт и связанное с ним чувство страха. А подавленные дискомфортом и страхом, люди не смогут должным образом развиться как счастливые, удовлетворенные создания.
Кроме того, боль и страх могут заставить высокоразвитого с нравственной точки зрения человека вести себя сообразно низшему уровню эгоистичного удовлетворения базовых потребностей. Даже самый благородный, жалостливый, дружелюбный индивид может превратиться в кровожадную тварь при определенных условиях страха и боли. Так происходит, говорят освободители, потому, что боль на базовом, фундаментальном уровне — это более сильная мотивация, чем удовольствие.
Освободители подтверждают эти предположения собственными наблюдениями. Например, человек не может наслаждаться жизнью, если у него болит голова. Боль затмевает удовольствие. Вдобавок когда тебе нездоровится, твоя забота о других улетучивается, выявляя основополагающий личный интерес поправиться как можно скорее. В биологическом смысле это очень важный момент. Боль указывает организму на то, что он в опасности и может быть поврежден, напоминает об угрозе смерти. Удовольствие воспринимается организмом как роскошь, допустимая лишь тогда, когда удовлетворены базовые потребности, необходимые для выживания.
В связи с этим освободители убеждены, что боль — куда более мощный стимулятор для мотивации людей, чем удовольствие. Страх, как компонент дискомфорта, это чрезвычайно эффективное средство для контроля человеческого поведения. Страх — это форма эмоциональной боли. В отличие от проявлений физической боли, страх может мотивировать людей без физического контакта. И в повседневной жизни страх постоянно применяется для того, чтобы контролировать людей. Например, страх попасть в тюрьму отбивает у многих людей охоту нарушать законы. Начальство контролирует подчиненных страхом увольнения. Федеральная налоговая служба заставляет налогоплательщиков подчиняться, пугая их аудиторскими проверками. Рекламодатели стремятся породить в сознании потребителей ощущение необходимости определенных товаров и используют страх для создания у людей ощущения, что без этих товаров они будут страдать, потому что не смогут удовлетворить свою потребность в них.
Разумеется, порой страх толкает людей в противоположном направлении. Например, кто-то может верить в то, что есть мясо неполезно и стараться избегать его, чтобы не заболеть. Однако этот человек может побояться потерять свою едящую мясо супругу, потому что ей это покажется слишком необычным и экстремальным. В случае такого человека решающую роль играет то, какой страх окажется сильнее.
Все, кто заинтересован во влиянии на поведение людей, использует страх, как инструмент манипуляции. Учитывая эту особенность человеческой натуры, освободители считают, что изменение поведения людей требует, чтобы страх и боль от выполнения нежелательных действий превосходили страх и боль от их невыполнения.
Перенося эту логику на борьбу с угнетением животных, освободители утверждают, что есть куда больший смысл заставить людей бояться того, что с ними может произойти, если они продолжат угнетать животных, чем вести дебаты об этических последствиях их поступков.
Таким образом, страх и боль стали главными мотивационными рычагами в работе с обывателем. Если бы освободители обратились к более слабой, мотивационной силе — удовольствию, — они бы столкнулись с тем нюансом, что люди получают удовольствие от тех, кто им импонирует, и ведут себя совсем иначе с теми, кто им не нравится. Что заставляет человека хорошо относиться к одним людям и недолюбливать других?
Освободители говорят, что все дело в нашей способности отождествлять себя с другими людьми, иначе говоря, в возможности сопереживать им, которая определяет, нравится нам тот или иной человек либо нет.
Сопереживание — это чувство, которое мы испытываем, когда нам кажется, что мы чувствуем то, что чувствует другое существо. Оно не имеет ничего общего с разумом и, следовательно, оно оказывает настоящий и мощный эффект на наше поведение. Сопереживание — это наш способ видеть связь с окружающим миром и идентифицировать себя в действительности. Без сопереживания мы не могли бы ощущать привязанность к другим существам. Она лежит в основе дружбы и любви. Это приятное чувство. И оно нам необходимо.
По словам освободителей, любовь, наиболее приятная форма сопереживания — это самая мощная мотивация для людей, которая уступает по силе только боли и страху. Причина, по которой нам нужны любовь и сопереживание, заключается в том, что мы одиноки в этом мире. Человек — отчужденный биологический вид, неуверенный в своей связи с остальной природой. Мир представляется ему страшным, особенно когда у него нет никаких подходящих подсказок относительно того, как себя вести, никаких внутренних инстинктов, помогающих отличить полезное от вредного. Если бы мы располагали подобными знаниями, нам бы не понадобились этика или религия, чтобы учить нас, как жить. И этика, и религия пытаются направлять поведение человека и указывать ему его место в мире. С тех пор, как существует человечество, на Земле процветают религиозные и нравственные нормы, пытающиеся придать смысл хаосу людского положения. Экзистенциальная неуверенность делает человека одиноким и запуганным. Поэтому дружба — это желанное облегчение.
Другая сторона экзистенциальной монеты — потребность ощущать контроль над миром. Освободители считают, что проблемы власти и контроля доминируют над жизнями большинства людей. Люди, которые не могут управлять собственной жизнью, стараются контролировать чужие. Люди боятся выйти из-под контроля, потому что это может причинить им боль. Мы стараемся поддерживать в нашем мире покой, следить за тем, чтобы обстановка не была враждебной, чтобы наши потребности удовлетворялись. Поиски контроля над окружающими позволяют людям добиваться иллюзорного состояния покоя в их рассудках, помогает убедить себя в том, что мир — это безопасное, управляемое место.
Любовь к окружающим и власть над ними взаимоисключающи. Нельзя любить того, кого ты эксплуатируешь или эксплуатировать того, кого любишь. Большинство людей справляется с этим парадоксом, любя одних и эксплуатируя других. Доминирование требует, чтобы ты не сопереживал тем, кого контролируешь — так ты сможешь избегать страданий, эксплуатируя окружающих.
Чтобы проиллюстрировать эту точку зрения, освободители приводят пример нацистских врачей, которые проводили отвратительные эксперименты на евреях день за днем, будучи при этом любящими мужьями и добропорядочными отцами семейств. Люди склонны называть эксплуатируемую группу людей «не такими, как мы», применяя критерий расы, национальности, пола или вида для проведения разделительной черты и восприятия этой группы как недостойной сопереживания и, следовательно, подходящей для избрания объектом эксплуатации. Пока у людей есть группа, с которой они могут себя ассоциировать и в которой они находят любовь и сопереживание, они удовлетворяют свою потребность в привязанности. Разделяя группы подобным образом, люди доставляют себе удовольствие любить одни группы живых существ и борются с дискомфортом и болью за счет других.
Группы, к которым они относятся хорошо, состоят из людей, особенно из тех, кто наделен равной или даже большей властью. Те, кого принято эксплуатировать, обычно бесправны, неспособны отражать агрессию, как это и происходит в случае с животными.
