Газета Завтра Газета - Газета Завтра 350 (33 2000)
Перечитав ее, я счел ее несколько односторонней. Я пытался внушить мысль, что еще не поздно искать конструктивного выхода из кризиса в России. Правительства стран G7 могли бы предоставить твердую валюту, необходимую для введения валютного управления, при условии принятия Думой законов, необходимых, чтобы выполнить требования МВФ. Имелись две возможности: Дума соглашается на это или отказывается от предложения. В первом случае курс рубля восстанавливается, рублевый долг удается реструктурировать упорядоченным образом, и появляется возможность проводить структурные реформы (объявлять банкротство компаний, которые не платят налоги, и т.д.). Большинство российских банков потерпит крах, а международные банки и фонды, заключившие с ними контракты, понесут убытки; однако обязательства российского правительства приобретут определенную ценность, лучшие банки выживут, а кризис будет приостановлен. Во втором случае кризис продолжится, но ответственность за него ляжет на Думу. Ельцин мог бы распустить Думу, назначить выборы и проводить реформы. В случае успеха реформ электорат поддержал бы их. Но даже если бы Ельцин оказался не на высоте или реформы не достигли успеха, мы сделали бы все возможное, чтобы сохранить дух реформ в России. Это была весьма рискованная стратегия, но ничего не делать — значит подвергаться еще большему риску.
Международные рынки серьезно пострадали от российского кризиса в последние два дня. Например, на немецком фондовом рынке цены в пятницу упали на 6%. Меня удивило, что потребовалось столько времени для снижения цен дешевых акций. Мой партнер уверяет меня, что цены на фондовом рынке в пятницу достигли удачного временного "дна", а мы покупали акции и продавали опционы "пут". Кстати говоря, мы не совершали сделок с российскими ценными бумагами в течение всего периода эксперимента в режиме реального времени.
Я ПЫТАЛСЯ ДОВЕСТИ СВОЮ ИДЕЮ до любого, кто готов был слушать, но это было бесполезно. Это помогло бы улучшить политическую ситуацию в России. Сейчас Дума уже не примет законы, а МВФ не предоставит второго транша кредита. Лишившись перспективы получить деньги из-за рубежа в обозримом будущем, Ельцин вынужден будет отправить в отставку нынешнее правительство и искать другую поддержку внутри страны. Но где? Олигархи роковым образом ослаблены. Остаются Газпром и некоторые нефтяные компании. Значит, опять Черномырдин? Он, конечно, рассчитывает на это. Однако никакой режим не добьется успеха, если отсутствует политическая воля исправить структурные изъяны. Пределы дальнейшего ухудшения ситуации неясны.
Ельцин отправил в отставку правительство и назначил Черномырдина. За дальнейшие предсказания я не берусь.
Предела глубине кризиса — нет. Распад российской банковской системы происходит беспорядочным образом. Банки приостановили платежи, и население охватила паника. Условия обмена ГКО были объявлены и поначалу встретили довольно неплохой прием, однако рубль перешел в состояние свободного падения, так что предлагаемые условия практически стали бессмысленными. Международная финансовая система переживает неурядицы. Имеются, похоже, невыполненные валютные контракты на сумму в 75 — 00 млрд долл., и неизвестно, когда они будут выполнены. Кредитное агентство снизило рейтинг крупнейшего коммерческого банка Германии. В международные межбанковские сделки по свопам был внесен некоторый элемент кредитного риска. Вероятно, он будет иметь кратковременный характер, но это может вскрыть другие слабые места из-за массированного использования заемных средств. Фондовые рынки Европы и США содрогнулись, но к ним скорее всего вернется спокойствие. Кризис в России носит весьма серьезный характер и будет иметь неисчислимые политические и социальные последствия.
На этом месте я прекращаю свой эксперимент в режиме реального времени, поскольку я более не являюсь активным участником событий. Эти события представляют собой наглядную и довольно страшную иллюстрацию многих положений, которые я пытаюсь изложить в настоящей книге в более абстрактной форме. Меня особенно страшит то, что в министерстве финансов США действовала отличная команда, а в России было наилучшее правительство во всей ее постсоветской истории; тем не менее кризис нельзя было предотвратить. Я также недоволен собственной ролью.
Я полностью сознавал, что система грабительского капитализма несостоятельна и неустойчива, и я довольно часто говорил об этом; тем не менее я позволил втянуть себя в сделку по "Связьинвест". Для этого были основательные причины, но факты — упрямая вещь. Сделка не удалась. Это была самая неудачная инвестиция в моей профессиональной карьере. Когда я ездил по России в октябре 1997 г., я был поражен безответственностью иностранных инвесторов, ссужающих большие суммы денег российским муниципалитетам, которые неудачно использовали средства. Однако я не стал спасаться бегством. Мое письмо в "Financial Times" также имело непредвиденные негативные последствия. Я не жалею о том, что пытался помочь России двигаться в направлении открытого общества. Мои усилия не увенчались успехом, но я по крайней мере пытался. Я весьма сожалею о своей инвестиционной деятельности. Это показывает, насколько трудно совмещать две роли.
Владислав Шурыгин ПОГОВОРИМ О ГОРЬКИХ ДНЯХ КАВКАЗА...
Итак, за спиной год войны. Если точнее, то год и пять дней прошло с того дня, как отряды Басаева и Хаттаба ворвались в Дагестан.
И уж если сегодня годовщина этого вторжения, то можно не только подвести некоторые итоги этой войны, но и приоткрыть завесу над некоторыми ее тайнами.
Одна из них — почему боевики вдруг решились на этот поход. Что или кто спровоцировал его?
И другая — почему в первые дни части Российской армии фактически устранились от участия в боевых действиях и почему были открыты многие оперативные направления?
Чтобы узнать ответы на них — вернемся в недалекое прошлое. Чуть больше года тому Дагестан считался одним из самых взрывоопасных регионов России. Фактически республика находилась в полном политическом и экономическом параличе. Правительство бездействовало. Часть республики фактически вышла из-под контроля Махачкалы и жила самостоятельными анклавами. Это прежде всего ваххабитская "кадарская зона" — район крупных селений Карамахи и Чабанмахи. Приграничный чеченский акинский анклав Хасавюрта, ряд районов вдоль границы с Чечней в Ботлихском, Новолакском районах и под Кизляром. Фактически под ваххабитско-чеченским влиянием оказалось до трети территории республики и до 50% ее экономического потенциала. Ваххабиты и прочие мусульманские ультра вместе с криминальными кланами контролировали 97% добычи черной икры и осетрины, 85% всех автомобильных перевозок (карамахинский анклав), до 55% вино-коньячной промышленности.
Ослабление центральной власти дошло до того предела, когда в частях и городках Минобороны, расквартированных на территории республики, действовал официальный запрет на выезд и выход с территории части (городка) без охраны и тем более в одиночку. За пять месяцев 1999 года на территории Дагестана было похищено и вывезено в Чечню с целью выкупа более 200 военнослужащих и членов их семей. Военные были едва ли не самым ходовым "товаром" здешней работорговли и заложничества.
Аналитики Генерального штаба и ГРУ весьма скептически оценивали обстановку в республике и перспективы ее развития. Наиболее вероятным все чаще рассматривался вариант, при котором федеральный центр в течение августа — декабря 1999 года полностью утрачивал контроль над Дагестаном и власть в республике переходила под полный контроль прочеченских сепаратистов и мусульманских "ультра".
Еще осенью по линии военной разведки Генштаб получил достаточно подробный отчет с секретного совещания, прошедшего в Чечне с участием основных лидеров дагестанских сепаратистов и чеченских лидеров, с планами дестабилизации обстановки в республике и примерных сроках проведения этого плана в жизнь.
Надо сказать честно, выводы из всего полученного были сделаны самые неутешительные. И зимой 1999 года в СКВО ушла директива, согласно которой начался вывоз из Дагестана складов техники, вооружения и имущества округа, а также стратегических запасов. Эта же директива до минимума сокращала деятельность войск в регионе и переориентировала их фактически на самооборону городков и гарнизонов.
Минобороны и Генштаб готовились к повторению "чеченского" варианта осени — зимы 1991 — 1992 годов и пытались как можно больше "смягчить" его последствия.
Во всех частях и соединениях отрабатывались действия по обороне гарнизонов и отражению нападений. Очень часто конечным этапом этих планов определялся марш до границы со Ставропольем и Калмыкией…
