Аркадий Евдокимов - Полигон
К начальнику в кабинет он вошёл без стука, с глупым вопросом «Вызывали, Виктор Игнатьевич?». Шеф кивнул ему головой на стул напротив стола, приглашая присесть.
– Тут приказ Генерального пришёл, Юрий Фёдорович. Ознакомьтесь, Вас касается.
Юрий Фёдорович взял в руки протянутый лист и ознакомился. В приказе за порчу казённого имущества ему, Сухорукову Ю.Ф., объявлялся выговор без занесения с лишением месячной премии.
– За что? – искренне удивился Юрий Фёдорович.
– Ваша служебная о бракованных электромоторах? – поинтересовался в ответ шеф.
– Моя.
– Скажите, кто Вам поручил заниматься не своим делом? Какого дьявола Вы вообще взялись за эти моторчики? Разве у Вас в плане есть эти работы?
– Нет…
– Какое вообще имеют отношение моторчики к Вашей работе?
– Никакого…
– Ну так зачем чёрт Вас дёрнул соваться?
– Но они же оказались бракованными! Я предотвратил возможные сбои, а то и аварии! Ведь все моторчики перегорели через пять с небольшим минут…
– Милый Вы мой Юрий Фёдорович. Вы случайно не забыли, где работаете? Что мы с вами тут создаём-проектируем? Я Вам напомню. Создаём мы ракеты класса земля-воздух, чтобы ими сбивать самолёты и ракеты противника. А Вы помните время жизни нашего Изделия? Да в ней топлива на две минуты работы! Неужели Вы не знаете, что там все исполнительные механизмы разовые? Вы ж сами проектируете БЧ, боеголовку. Её Вы тоже будете проверять на долговечность работы, а? Да этот Ваш моторчик за пять минут просто изнашивается в пыль! И работает он в режиме постоянного перегруза и перегрева, потому что он должен быть максимально лёгким и компакным. Теперь понятно, почему они перегорали?
Юрию Фёдоровичу было понятно. Он сидел, понурившись, и машинально пытался сдёрнуть проклятые ножницы с руки – сидеть с ними перед начальством оказалось не очень-то удобно. Наконец, ножницы сдались, и он с облегчением положил их на широкий стол шефа. Тот, побросав громы и молнии, немного успокоился и, тяжко вздохнув, произнёс:
– Идите. И подумайте. И чтоб впредь в чужой огород не соваться! Ваше дело – боеголовка. Ясно?
Юрий Фёдорович согласно кивнул, молча встал и направился к двери.
– Погодите! Ножницы свои заберите, не нужны они мне.
Юрий Фёдорович так же молча вернулся к столу, забрал ножницы и вернулся к себе – переживать. И едва он занялся этим увлекательным делом, как опять зазвонил телефон, сбивая его с настроя. Юрий Фёдорович снял было трубку, с аппарата, но с удивлением увидел, что телефон поднялся в воздух вместе с ней. За спиной послышались смешки сотрудников. И трубку, значит, приклеили. Вот гады! Он потряс трубкой – не отрывается, будто аппарат вцепился в неё насмерть. Попробовал отодрать рукой – не вышло. Хороший какой клей… Тогда Юрий Фёдорович Взял со стола отвёртку, засунув тонкое широкое жало между трубкой и телефоном, легонько нажал. Трубка со щелчком отскочила, и он, прижав её к уху, крикнул «Слушаю!». Но было поздно, в трубке уже вовсю ныл гудок. Юрий Фёдорович положил трубку на место и развернулся к своим подчиненным, намереваясь устроить им хороший разгон.
В этот самый момент в кабинет ворвался взбешенный шеф с ножницами в руках и очень ядовито осведомился:
– Юрий Фёдорович, Вы почему не снимаете трубку? И зачем Вы подменили мне ножницы, подсунули склеенные?
– Да я ни сном, ни духом, Виктор Игнатьевич, впервые слышу про ножницы, – сделав самое невинное лицо, ответил Юрий Фёдорович.
– А как тогда появилась Ваша фамилия, нацарапанная на лезвии, на этих ножницах? – спросил шеф, добавив ещё яда в голос, и предъявил ножницы.
Крыть Юрию Фёдоровичу было нечем. Он с виноватым видом принял склеенные ножницы и выдал взамен те, что прихватил вместо своих со стола шефа. Объяснять, что вышло это случайно, что ножницы одинаковые с виду, и он их просто перепутал, было поздно. Он не нашёл ничего лучше, чем просто извиниться. Шеф проткнул его длинным колючим взглядом и молча удалился. Юрий Фёдорович набрал побольше воздуха в лёгкие и решительно повернулся к своим сотрудникам. Горячую тираду его я привести не могу по причине полной невозможности публикации идиоматических выражений, которыми она изобиловала. А без них речь теряет и смысл и красоту.
Но этим мелким недоразумением неприятности не закончились! Ближе к концу рабочего дня позвонил приятель Юрия Фёдоровича и сообщил, что его, Юрия Фёдоровича гараж взломан, ворота распахнуты настежь, и машины внутри нет. И сердце упало. Прямо в преисподнюю.
Потом были неприятные хлопоты – и самостоятельные поиски машины, и бесплодные походы в милицию и в ГАИ. Машину, конечно, искали, но как-то очень уж вяло, с ленцой. А ещё сотрудники начали подтрунивать над противоугонными разработками Юрия Фёдоровича. И он совсем приуныл.
Но недельки через две, когда он уже смирился с тем, что следов его машины не найдут, пришла повестка из милиции, от следователя, который занимался угоном. Окрылённый Юрий Фёдорович со всех ног помчался в милицию.
Следователь встретил его любезно, но холодно, и с порога огорошил вопросом:
– Скажите, Юрий Фёдорович, а где Вы были десятого августа в девять часов утра?
– Известно где: на работе. У нас рабочий день в восемь пятнадцать начинается.
– И есть люди, которые могут это подтвердить?
– Да сколько угодно! Мои сотрудники, сослуживцы… А в чем дело?
– Ясно. Скажите, а Вы могли выйти за территорию предприятия, скажем, в восемь тридцать?
– Конечно, мог. Да причём тут я? Вы скажите – машину нашли?
– То есть, доказательств, что Вы находились в девять утра на работе у Вас нет?
– Как же нет? Говорю же: сотрудники… Да и часовой время выхода за территорию записывает, если посреди рабочего дня захочешь выйти. Это ж целое дело: надо взять бланк, подписать у начальника отдела, указать время прихода-ухода…
– Понятно. Значит, Вы не выходили?
– Нет.
– Угу. Я, конечно же, проверю, тем более это так просто.
– Да что стряслось-то, объясните мне Наконец!
– Скажите, Юрий Фёдорович, кем Вы работаете и с чем имеете дело по профессиональной надобности?
– Ну, всего я сказать не могу, подписка у меня. Секретные работы провожу.
– Это понятно. А с чем конкретно?
– Ну, с электроникой. И с химическими веществами.
– Вы имеете дело с взрывчатыми веществами?
– Не могу ответить.
– Не тушуйтесь, я запросил ваш Первый отдел, мне ответили, что Вы работаете с разного рода взрывчатками.
– Ну да. Работаю. Только говорить об этом нельзя.
– А к гексогену доступ у Вас есть?
– Естественно.
– Скажите, Вы не выносили гексоген за пределы предприятия?
– Боже упаси. Да зачем?
– Дело в том, что мы обнаружили Ваш автомобиль. Вернее, его остатки, сам автомобиль полностью уничтожен взрывом. Люди, находившиеся в нём – тоже. Взрыв был такой силы, что не представляется возможным даже выяснить, сколько их было, один, два или, скажем, пять. Нам удалось выяснить, что автомобиль принадлежит Вам лишь по номеру двигателя. Двигатель тоже сильно пострадал от взрыва, его отбросило ударной волной на двести метров. Но номер прочитать мы смогли. Так вот. Дело в том, что наши эксперты установили, что взорван был гексоген, причём взрыв произошёл внутри салона. А теперь докажите, что это сделали не Вы. Что с Вами?
Юрию Фёдоровичу было плохо, он побледнел, потом и вовсе позеленел, его затошнило, руки затряслись, и воздух он хватал ртом, будто пил и никак не мог напиться. Голова у него закружилась, и он медленно стал сползать со стула на пол. Следователь подбежал к нему, удержал от падения. Тут же вызвал дежурного, велел привести доктора. Распахнул окно, расстегнул Юрию Фёдоровичу воротник, ослабил галстук. А тут и доктор объявился, сунул под нос склянку с нашатырём. Юрий Фёдорович отдышался, пришёл в себя.
– Полегчало Вам?
– Да, немного.
– Чего Вы так испугались, когда я говорил о гексогене?
– А Вы бы не испугались? Не каждый день, знаете ли, у меня машину с людьми на борту взрывают.
– Понятно. Так Вы можете доказать, что к взрыву не причастны?
– Нет. И не собираюсь.
– Почему это?
– А это Ваше дело – доказывать причастность.
– Откуда Вы знаете?
– Да так, из детективов.
– Ну да, ну да. Понаписали, понимаешь, книжек, работать мешают. Хорошо. Ну а как Вы объясните, откуда угонщики могли взять гексоген? Ведь в гастрономах им не торгуют.
– Да в нашем районе можно и гексоген найти, тут каждый второй на нашем предприятии работает. Не у меня ж одного доступ к взрывчатке. А серийное производство? Вот где золотое дно для воров. Впрочем, не знаю. Ума не приложу. Может, террористы? Хотя откуда в нашей стране террористы…
– А это не Вы заложили взрывное устройство в машину?
– Нет. Да и зачем мне взрывать свою машину?
– И то правда. А куда и зачем могли ехать люди загород с таким количеством взрывчатки, как Вы думаете?
– Ну откуда мне знать?
