Елена Чудинова - Шуты у трона
Но ведь карпецы уже посчитали все выгоды, которые якобы получит Россия, скормив исламскому миру Ватикан заодно со всей Западной Европой! (См. статью «Стареющая вдова ищет нового хозяина»). А тут вдруг «покойник» в гроб лезть отказывается. Ату его!
В момент «карикатурного скандала» многие наши деятели высказывались примерно в таком духе: так и надо этим датчанам, следует уважать чужие религиозные чувства. Не соглашаясь с ними по ряду причин, я, по крайней мере, могла понять их аргументацию. Но не чересчур ли, когда нам всерьез преподносится, что исламский мир имеет какое-то право цензурировать Папу Римского?! А если он, в свою очередь, потребует, чтобы мусульмане сшибли со стен некоторых своих мечетей оскорбительные для любого вменяемого христианина надписи «У Бога нет родственников»? Много чего он может всякого разного потребовать. И такие требования – в наших интересах, поскольку Европа должна перестать играть с исламом в поддавки – как на Востоке, так и на Западе.
Конечно, люди посерьезнее Карпеца говорят сейчас ту же, что и он, глупость относительно «канонических территорий». Как бы де Бенедикт не полез на «канонические территории» РПЦ. Думается, что полезет. По одной простой причине. Для него не может существовать таких территорий, как и для РПЦ. Понятие «каноническая территория» существует только для Церквей, находящихся в евхаристическом общении. Страны – не ларьки на вокзале, а Церкви – не крышующие их банды. Если католицизм избавится от приставки «нео», он откажется и от позиции, что всяк спасается на свой манер. Для вменяемого католика так же преступно не миссионерствовать в чужих странах, как и для вменяемого православного. Единственное, что мы можем противопоставить этому – миссионерствовать у него под носом в ответ.
Так что, если мы чудом выстоим при полном отсутствии той несущей опоры, коей является правая идеология, то «отечески стеснен» у нас будет не русский народ, но исламский сегмент. Не только для нашей пользы, но и для его собственной.
Раздвоение ВВП
Любители отечественной истории знают о концепции «двух Иванов», разводящей противоречия личности и дел Иоанна Грозного на два хронологических периода. Был-де «ранний» Иван, который делал одно, а был «поздний», который делал совсем другое. На мой взгляд, «двух Иванов» никогда не было, но вспомнились мне оба в связи с тем, что события наиновейшей истории наводят на вопрос: а не наблюдается ли зато у нас «двух Путиных»?
Если они есть, то условно их можно поделить на «Путина первого срока» и на «Путина второго срока». Первый пришел к власти с баснословным обещанием «мочить» террористов «даже в сортире», второй за год до ухода с поста президента исполнил танец с саблями под дудку доброжелательных саудитов.
Полноте, может ли это быть один человек? Когда же взял он назад собственные свои обвинения в том, что эти-то гостеприимные страны и финансировали бандформирования в Чечне? Или не в Катаре укрывался от правосудия преступник Яндарбиев? Или больше не деятельности «благотворительного» фонда «Катар» Дагестан обязан вторжением ваххабитов? Или прежние проблемы радикально устранены? Что-то поменялось внутри еще недавно «реакционных арабских режимов»? Тогда отчего нам ничегошеньки не известно о столь отрадных переменах?
Между тем нечто действительно переменилось, вот только не Средний Восток. Он-то как раз остался тем же, что и раньше. Не изменился, надо думать, и президент. Быть может, он просто сдался?
Визит на Средний Восток – отнюдь не демонстрация смены правительственного курса, скорее, он стал неким логическим завершением определенного этапа, веха. Курс же, по мнению многих, сменился где-то между октябрем 2002 и сентябрем 2004. С осени 2004 года мы не пережили ни одного масштабного террористического акта. Но радоваться рано: источник терроризма не иссяк, и находится он не в Чечне. Задумаемся о том, что организация такого акта – вербовка и обучение шахидок, гонорары прочих участников, материал, оружие, транспорт, содержание баз и т. д. и т. п. стоит огромных денег. Денежные деревья в горах Чечни не растут. Это не я, а В. В. Путин говорил о том, что деньги в Чечню поступали из «реакционных арабских» стран, прошу прощения, от их «реакционных» режимов. А теперь вот не поступают. Терроризм ослаб потому, что не финансируется, во всяком случае, в прежнем объеме. Потому и члены бандформирований вдруг осознали необходимость вернуться к мирному и созидательному труду.
Русла денежных потоков между тем переместились. Экспансия не остановилась, она приняла «мирные» формы. Но не получен ли мир в обмен на широко распахнутые перед всевозможными организациями ворота в Россию? Всевозможные исламские университеты, благотворительные фонды, культурные центры растут, как грибы после дождя, причем растут бесконтрольно. Что на самом деле происходит в их стенах, мы знаем? Или мы просто полагаемся на благородство и добрую волю тех, для кого не предосудительно спланировать нападение на родильный дом? Я не спорю, да и глупо было бы спорить, что в деятельности (точнее – в официальной ее части) всего перечисленного в самом деле участвуют законопослушные и искренние люди, и хорошо бы судить по ним.
Нет, не хорошо. Потому что все эти достойные российские мусульмане позволяют делать от своего лица вполне экстремистские заявления господам Идрисову, Аширову, Гайнутдину, Каландарову… Гайнутдин – глава Совета муфтиев России, Идрисов – председатель ДУМ Нижегородской области, Аширов – сопредседатель того же Совета муфтиев, Каландаров – член ОП, Султанов – депутат ГД, словом все – люди в своем кругу не последние. Покажите мне хоть одного мусульманина, из тех, во всяком случае, кто на виду, который бы призвал того же Аширова уважать герб России? В Австралии, между прочим, недавно мусульмане сами окоротили своего собрата, заявившего, что эта превосходная страна должна принадлежать мусульманам, а не каким-то там потомкам английских каторжников. У нас же подобные высказывания звучат без помех.
Хотя упомянутый визит президента и не особенно нас удивил, нельзя не отметить усиления экспансивной агрессии российских исламистов, явившейся безусловным откликом на него. Так, К. Каландаров продолжает настаивать на открытии молельных пунктов на московских рынках. (Сторонникам необходимости мигрантского труда стоило бы тут задуматься, почему же духовный лидер не призывает обустраивать такие пункты, к примеру, на заводах?) Ему вторит Идрисов:
«Это практикуется во всем исламском мире, когда во всех общественных местах есть молельные комнаты. Например, в Египте, Иордании, Саудовской Аравии. Почему же у нас им не быть, если мы обращаемся к исламскому миру, считая себя частью его».
Вот так вот, нас без нас женили. Высказывание прямо-таки подкупает нетипичной для восточного человека прямотой.
Правда, с ним слегка спорит, кажется Р. Гайнутдин: не нужны-де нам сараюшки для приезжих, а нужны нам большие шикарные мечети для тех, кто здесь уже прочно обосновался.
Но милые бранятся – только тешатся. Надо думать, все сестры получат по серьгам. Тем паче, у Гайнутдина есть и иные заботы. Например, он желает переписывания школьных учебников истории.
«Нас не могут не беспокоить попытки придать новые оценки российской истории, связанные с возвеличиванием одного народа и принижением роли других», – заявляет Гайнутдин. Хотелось бы обратить внимание уважаемого муфтия на то, что во всей своей многовековой истории Россия никогда не являлась конфедерацией гипергельвецианского образца. Пройденный страной путь со всеми вехами свершений был до XX века путем развития в русле доминирующей религии. Нам любят напоминать о том, сколь замечательным было в дореволюционной России мирное сосуществование православия и ислама. Вот только те, кто о тогдашнем мире ностальгирует, должны хорошенько вспомнить, что его гарантом являлось естественное доминирование православия и русской нации.
«Не принижайте нашей роли! Не записывайте нас в „младшие братья“!» – говорит он. Так как же должны выглядеть, по Гайнутдину, «хорошие» учебники по русской истории? «Татарско-русская армия, победившая Наполеона под руководством этнического татарина Кутузова…»? Смешно? А разве мы уже не слышали об «этническом татарине Минине»? Под столь мощным натиском приходится вновь и вновь повторять очевидное: русский народ, как всякий великий народ, исторически многокровен, и «русскость» определялась во все времена языком и верой. Наряду с теми, кто был, говоря модным словцом, в мейнстриме, в России всегда жили религиозные и национальные меньшинства, сохранявшие свою идентичность. Но они были именно меньшинствами и потому действительно влияли на ход русской истории в значительно меньшей степени, нежели титульная нация. Это объективный факт, который «принизить» никого не может.
