Владимир Буковский - Наследники Лаврентия Берия. Путин и его команда
Владимир Буковский: Для меня это ничего не значит.
Стивен Саккер: Что значит — не значит? Он — в Кремле, авы — в другой стране, и не вы ли хотите баллотироваться в президенты?
Владимир Буковский: Когда он говорит о деньгах, мне становится смешно, потому что они сделали невозможным финансирование оппозиционных партий. Политическую деятельность нельзя финансировать из-за рубежа, а в России никакой бизнес не даст денег оппозиционным партиям после дела «ЮКОСа» и посадки Ходорковского — потому что посадили его именно за то, что он давал деньги оппозиционным партиям. В общем, все оппозиционные силы просто лишают каких бы то ни было ресурсов.
Стивен Саккер: А что насчет таких людей, как Борис Березовский? Здесь, в эфире нашей программы, он сказал, что хочет свергнуть Путина, что у него есть высокопоставленные знакомые в Кремле.
Владимир Буковский: Не верьте ему!
Стивен Саккер: Я просто спрашиваю: вот вы, живете здесь, в Соединенном Королевстве, как и Березовский; Кремль утверждает, что такие, как вы, работают рука об руку с такими, как Березовский.
Владимир Буковский: Я — нет. Я не работаю с ним рука об руку.
Стивен Саккер: Поддерживаете ли вы контакты с ним?
Владимир Буковский: Я его знаю. В прошлый раз я виделся с ним год назад на похоронах Литвиненко, и я целый год его не видел, и у нас с ним нет никаких совместных дел. Когда он говорит, что у него есть высокопоставленные знакомые и влияние, — думаю, он преувеличивает, он выдает желаемое за действительное.
Да, он хочет, чтобы Путина не было во власти — мы все хотим того же, — но не думаю, чтобы у него были какие-либо средства для этого. Что касается финансов, то никому из нас и никому из оппозиционных сил в России не пришло бы в голову брать деньги у Березовского: это плохие деньги. Брать деньги у Березовского — это (смеется) поцелуй смерти.
Стивен Саккер: Ну что ж — вот вы говорите, что не возьмете у него денег. Как же вы собираетесь что-то менять в России? Опять же, давайте вернемся к этим опросам: вы ли, Касьянов ли, Немцов, любая оппозиционная фигура, стоящая сегодня в авангарде демократического движения, — по этим опросам, у всех у вас рейтинг меньше одного процента. Как же вы собираетесь что-то менять?
Владимир Буковский: Что касается меня, то моя задача весьма ограниченна. Я знаю, что мне не дадут баллотироваться в президенты. Избирательная комиссия уже заявила это.
Стивен Саккер: Потому что вы не жили в России в последние десять лет?
Владимир Буковский: Поэтому, потому что у меня двойное гражданство — там много всего.
Стивен Саккер: Ну, понятно. Значит, это будете не вы — но свой политический вес вы отдадите одной из этих фигур, может быть, Каспарову или кому-нибудь вроде него. Как вы после этого собираетесь менять Россию?
Владимир Буковский: Моя задача — дать людям мужество, потому что они его потеряли. У них нет больше смелости. Они думают, что враг слишком силен, что их слишком мало, и моя задача — прийти к ним и сказать: почти пятьдесят лет назад, когда мы впервые восстали против советской системы, нас было еще меньше, а враг был еще сильнее.
И сегодня, когда люди снова боятся сказать то, что думают, моя задача — прийти к ним и сказать: вот он я, я здесь — ия не боюсь. Как не боялся пятьдесят лет назад. Это все, что я могу сделать. Я могу помочь таким людям, как мой добрый друг Гарри, или Немцову — любому, кто пойдет.
Стивен Саккер: А вы думаете, что они боятся? В свое время Каспаров сидел на том самом месте, где сейчас сидите вы: на меня он не произвел впечатления человека, готового в буквальном смысле положить жизнь «за други своя», за перемены в России — но разве они боятся?
Владимир Буковский: Есть люди, которые готовы и жизнь положить, если надо. Может быть, Гарри может передумать по каким-то иным причинам. Он — не трус, он очень смелый человек.
Мы с ним делаем одно дело: стараемся мобилизовать как можно больше людей в России, которые сегодня в разброде, которых поразила апатия, — мобилизовать их и сказать, что сегодня — последний шанс. Если сегодня мы не восстанем, в России никогда больше не будет демократии.
Стивен Саккер: Вы говорите потрясающие вещи. По вашим словам, Путин — ничто.
Владимир Буковский: Верно.
Стивен Саккер:.Но Путин никуда не уходит, он по-прежнему будет доминировать на политической арене. Насколько опасно, по-вашему, нынешнее время — в особенности для отношений между Россией и Западом — я имею в виду следующие год-два?
Владимир Буковский: Он опасен. Когда я говорю: «Путин — ничто», я имею в виду, что он — лишь безликий представитель корпорации старого КГБ. Он — не игрок. Он — кукла, которую эта корпорация вывела на сцену и которая лишь «управляет делами» от ее имени. Я это имею в виду. А сила, которая за ним стоит, — это большая сила. Это миллионы офицеров КГБ, агентов КГБ и так далее. А они, конечно, опасны, потому что хотят конфронтации с Западом, и мы не знаем, как будет разворачиваться эта конфронтация, в особенности в некоторых горячих точках. Она может вылиться в страшные вещи.
2007 г.
Брежнев лучше этого Путина!
(Из интервью для газеты «La Repubblica», Италия. Перевод О. Каменевой)
«Это правда, что ветра, которые дуют в эти дни, напоминают ветра первой холодной войны. В любом случае, до падения Берлинской стены было явное противостояние между двумя мирами: коммунистический тоталитарный мир с одной стороны, либеральный и демократический с другой. Сегодня, напротив, в амбициях Кремля есть только реваншистский дух, который хотел бы возвратить России былое имперское величие».
Так думает Владимир Буковский, писатель и бывший советский диссидент.
— Видите ли вы в поведении Медведева и Путина приметы советского образца?
— Их истерия наталкивает меня на мысли о Гитлере. Напротив, лидеры советской эпохи демонстрировали большую апатию, но больший здравый смысл. Были опьянены идеологией, но придерживались уравновешенного поведения.
— Путин, как Гитлер, не кажется ли это сравнение чрезмерным?
— Российский премьер-министр — человек очень раздражительный, очень нервный, у него масса различных комплексов. Я имею в виду его комплекс неполноценности, такой же, как у Гитлера. Как и глава Третьего рейха, который не переставал жаловаться по поводу того, что Германия была унижена, Путин тоже бесконечно повторяет, что Россия была оскорблена и что Запад не уважает ее достоинство.
— Можно сказать, что вы предпочитаете советских диктаторов нынешним руководителям Кремля?
— Путин и его окружение мне кажутся более опасными, чем геронтократы прошлого, которые прежде, чем реагировать, привыкли размышлять. Несмотря на сказанное, они тоже допустили громадные ошибки.
— Такие, как вторжение в Афганистан?
— Да. Но затем поняли, что допустили ошибку. Мне довелось читать протоколы заседаний Политбюро, на которых обсуждался вопрос: посылать или нет войска в Афганистан. Сложные дебаты на протяжении целого года с людьми, которые говорили: «Почему мы должны входить в Афганистан? Что скажут другие? Нас обвинят в том, что мы захватчики. Для чего?».
Сейчас совсем другое дело. Логика нападения на Грузию похожа на логику дворовых хулиганов во дворе, которые говорят: «Сейчас мы покажем этим подлецам, которые нас избили». Это идиотская логика сборища преступников.
Ситуация в России уже не может закончиться «круглым столом» — только суд. Спасать страну нужно не вместе с ними, а от них.
2008 г.
Корпорация чекистов вцепилась во власть
(Интервью для «Новой газеты». Ведущий В. Береснев)
— Владимир Константинович, путинский режим часто сравнивают с советским (против чего, похоже, не возражает и сам президент). У вас есть ощущение, что вы приехали в ту же страну, которая променяла вас на Луиса Корвалана?
— Нет, сравнивать с тем временем глупо. Тогда был тоталитарный режим, а сейчас — авторитарный. Разница огромная. Тоталитарный режим от авторитарного отличается, во-первых, наличием идеологии, во-вторых, полной монополизацией на истину, а сегодня это уже невозможно. Россия — открытая страна: мы узнаем все, что происходит здесь, буквально в тот же день по Интернету. Это колоссальная разница: я-то помню, с каким трудом и риском нам удавалось собирать и распространять информацию о репрессиях в советское время. Сегодня есть выезд из страны, а раньше люди шли в тюрьму за чье-то право уехать.
— Зато современные государственники отличаются крутизной нравов. Раньше могли посадить в психушку, выслать на Запад, а теперь просто убивают.
— Это правда, убивали и тогда, но гораздо меньше, потому что такими вопросами ведало ЦК партии. Политбюро ЦК на всякий случай контролировало работу КГБ, помня о том, сколько людей погибло в тридцатые. Тот факт, что сегодня чекисты опять бесконтрольны, делает их еще более опасными..
