Новый мировой беспорядок и индийский императив - Шаши Тарур
Тем не менее, Индии еще предстоит пройти долгий путь, и то, как она выполнит обещания независимости, будет иметь отголоски во всем мире. Стремится ли она экспортировать свою собственную модель, однако, вызывает сомнения. Бывший советник по национальной безопасности Шившанкар Менон однажды сказал: "Разве мы не обязаны распространять демократию и бороться за наши ценности за рубежом? И да, и нет. Да, если у нас есть средства, чтобы реально обеспечить их распространение. И да, если наличие демократов в качестве наших соседей способствует созданию мирной периферии, которая нам необходима. Но, пожалуйста, помните, что народ нельзя заставить быть свободным или исповедовать демократию. Они должны сами прийти к этим ценностям, если хотят, чтобы они были прочными. Такой крестовый поход за свои ценности часто принимается другими за преследование корыстных интересов, облеченных в высокие тона.
Хотя многие на Западе считают, что Индия не заинтересована в продвижении демократии, можно также утверждать, что Индия менее евангелична в своих убеждениях и готова допустить развитие демократии по принципу "снизу вверх" развитие демократии в противовес "либеральному интервенционизму". Например, в 2004 г. Индия стала одним из основателей Демократического совета ООН - "единственного органа в системе ООН, объединяющего демократические государства на основе общих ценностей, а не региональной принадлежности". Дели также является вторым по величине вкладчиком в Фонд демократии ООН: по состоянию на февраль 2018 г. он составил 31,91 млн. долл. Кроме того, Индия участвует в диалоге Индия-Бразилия-Южная Африка, основанном на общей приверженности этих трех "южных" стран демократии, вне более крупной группы БРИКС, которая, по иронии судьбы, была инструментом противостояния гегемонии и интервенциям Запада. В соседних странах, особенно в Шри-Ланке, Непале, Афганистане и Бутане, Индия последовательно поддерживает избирательные процессы, оказывая помощь в наращивании потенциала и обучении, а также создавая Индийский международный институт демократии и управления выборами для формализации этого процесса.
Таким образом, подход Индии к демократии сдерживается ее постколониальными обязательствами по невмешательству, а также катастрофическими последствиями американского продвижения демократии в других частях света. В любом случае, Индия, возможно, сможет смягчить эксцессы западного либерализма с его верой в универсализацию и принудительный характер китайского государственного коммунизма с его верой в культурное порабощение, предложив средний путь между этими крайностями.
Разумеется, политические и геополитические предложения Индии имеют такое же значение в физическом мире, как и в цифровом. Мир стремительно приближается к моменту, когда границы между реальным и виртуальным исчезнут, а петли обратной связи между ними будут создавать значительные политические, социальные и экономические трения. Индия станет первой мировой державой, которая созреет в условиях этих цифровых преобразований. Это подводит нас к третьей ключевой особенности: по замыслу, Индия должна стать ключевым игроком четвертой промышленной революции. Поскольку более половины ее населения не достигло двадцати семи лет, перед Индией будет стоять задача обеспечить заработную плату, цель и защиту молодой и амбициозной рабочей силе в процессе ее перехода к новым промышленным реалиям виртуального, цифрового и автоматизированного мира. В этом отношении Индия находится в одном ряду с развивающимися экономиками всего мира, все они находятся в поиске нового цифрового общественного договора. Последствия этих изменений пока неясны, и то, как страны будут формировать свои экономические и политические институты, чтобы справиться с ними, окажет значительное влияние на дальнейший успех мирового порядка. Выбор и политика Индии будут играть решающую роль в определении будущего этого цифрового порядка.
В-четвертых, Индия становится ключевым игроком в вопросах глобального управления и развития. Однако Индия будет совсем другой державой. В настоящее время США являются прежде всего геополитической сверхдержавой, сеть альянсов и партнерств которой обеспечивает их доминирование в экономических и стратегических глобальных делах. Китай, в свою очередь, является геоэкономической державой, использующей свое центральное положение в глобальных цепочках поставок для обеспечения своего влияния. Индия же, скорее всего, станет первой в мире сверхдержавой в области развития. Уже сейчас бюджетные ассигнования на экономическую дипломатию Индии превысили отметку в один миллиард долларов, причем большая часть помощи направляется партнерам по развитию в Азии и Африке. Однако дело не только в объемах, но и в том, что Индия прививает новую этику партнерства в области глобального развития. В отличие от западных держав и Китая, сотрудничество Индии в области развития зависит от приоритетов, установленных ее партнерами. В то же время Индия взяла на себя обязательство создавать равноправные партнерства, которые следуют международно признанным нормам эффективного управления, снижая риск "дипломатии долговой ловушки", ставшей основным компонентом китайской помощи. Не предпринимая никаких попыток добиться исключительности за рамками ядерного соглашения с США, история развития Индии будет с энтузиазмом воспринята как зарубежными рынками, так и правительствами.
Более того, в отличие от атлантических держав или Китая, Индия не стремится к гегемонии в международной системе. В 1949 г. "анонимный индийский чиновник" так отозвался об Индии во влиятельном журнале Foreign Affairs: «Как бы слабо она ни была развита, ее организованный промышленный и военный потенциал все же превосходит потенциал любой страны Востока. У нее нет ни традиционных врагов, ни новых; у нее нет никаких корыстных интересов в мировых делах, кроме заинтересованности в мире, традиции дружелюбия ко всем и готовности сотрудничать с другими в конструктивных целях». Начало ХХ века свидетельствует об этой реальности. В сентябре 1946 г. Неру пообещал, что Индия будет "играть в
