Боги, гробницы и ученые - Керам Курт Вальтер
Так предстал перед Кортесом Монтесума II, царь ацтеков.
Кортес соскочил с коня и двинулся навстречу Монтесуме, также опираясь на двух своих офицеров. Пятьдесят лет спустя Берналь Диас, один из тех, кто сопровождал завоевателя, вспоминая об этой встрече, написал: "Я никогда не забуду этого зрелища; хотя прошло уже много лет, оно и сейчас стоит у меня перед глазами, словно все это было лишь вчера".
Когда эти двое глянули друг другу в глаза и выразили свои дружеские (лишь на словах) чувства, в их лице столкнулись два мира, две эпохи.
Впервые в истории великих открытий, которой посвящена эта книга, человек христианского Запада столкнулся не с остатками чужой цивилизации, которую надо было бы реконструировать, а с самой этой цивилизацией во плоти и крови. Встреча Кортеса с Монтесумой равносильна, например, встрече Брупп-бея с Рамсесом Великим в Деир аль-Бахари или Кольдевея с Навуходоносором, которого он повстречал бы вдруг, прогуливаясь по висячим садам Вавилона, и с которым вступил бы, как Кортес с Монтесумой, в беседу.
Но Кортес был завоевателем, а не ученым. Красота привлекала его только в том случае, если она воплощалась в каких-то материальных ценностях, а величие интересовало его лишь в сравнении с самим собой. Он интересовался только тем, что могло принести пользу лично ему, испанской короне, на худой конец церкви, но отнюдь не науке. (Если только не относить его географические открытия за счет жажды знаний.)
Не прошло и года после этой встречи, как Монтесума был мертв, а блистательный город Мехико — разрушен. Только ли Мехико? Приведем слова Шпенглера: "Эта история дает единственный в своем роде пример насильственной смерти цивилизации. Она не угасла сама по себе, никто не заглушал и не тормозил ее развития — ей нанесли смертельный удар в пору ее расцвета, ее уничтожили грубо и насильственно, она погибла, как подсолнух, у которого случайный прохожий сорвал головку".
Чтобы разобраться во всех этих событиях, необходимо бросить ретроспективный взгляд на те освещенные заревом пожаров, занавешенные сутанами и отгородившиеся мечами кровавые десятилетия, которые вошли в историю христианского Запада под названием "Эпохи конкистадоров".
В 1492 году генуэзский капитан Кристобаль Колон, который приобрел мировую известность под именем Христофор Колумб, открыл во время своего путешествия в Индию острова Гуанахани, Кубу и Гаити, а в последующие свои путешествия — Доминику, Гваделупу, Пуэрто-Рико, Ямайку. В конце концов он доплыл до побережья Южной и Центральной Америки. В эти же годы Васко да Гама проложил истинный, то есть самый близкий морской путь в Индию, позднее Охеда, Веспуччи и Фернан Магеллан исследовали южное побережье Нового Света. После путешествия Джона Кабота и кругосветного плавания Магеллана существование Американского континента, протянувшегося от Лабрадора до Огненной Земли, перестало быть тайной. А когда Нуньес Бальбоа с пафосом, который не был чужд ни одному великому исследователю, вошел в воду Тихого океана и со шпагой в руке торжественно объявил этот океан на вечные времена владением испанской короны, когда Писарро и Альмагро вторглись с западного побережья в страну инков (Перу), величайшая в истории Европы авантюра была завершена.
Вслед за открытием началось исследование, а за исследованием пришло завоевание, ибо Новый Свет таил в себе колоссальные богатства и как новый рынок и как сокровищница, которую можно было грабить. Справедливо будет отметить (отвлекаясь от всякого рода морально-политических макиавеллизмов), что последняя причина была основной побудительной силой, заставлявшей все новые и новые группы людей пускаться в самые рискованные путешествия, причем на таких суденышках, которые ныне и на реке-то не встретишь. Впрочем, несправедливо было бы видеть в манящем блеске золота единственную побудительную причину экспедиций. Стремление к обогащению сочеталось не только с жаждой приключений, а корыстолюбие — не только со смелостью, граничащей с безумством. Исследователи и завоеватели предпринимали походы не только в своих, личных интересах, не только для Фердинанда и Изабеллы, а впоследствии для Карла V, но и для папы Александра VI Борджиа, который в 1493 году поделил мир между Португалией и Испанией. Они отправлялись в путь как посланцы его апостолического высочества под знаменами св. Девы, как миссионеры, борцы против язычества, и не было такого корабля, который отправился бы в путь без священника, призванного водрузить в новых землях крест.
С началом походов исследователей конкистадоров в Америку мир впервые в истории человечества стал глобальным. Религия, политика, приключения в равной мере внесли в это свой вклад.
Немалую службу экспансионистской политике этой поистине всеевропейской державы, в которой "никогда не заходило солнце", сослужили астрономия, география и их отпрыск — навигационная наука.
Идальго устали от пустых мечтаний — им нужны были дела; этим в первую очередь объясняется тот факт, что фанатической вере удалось собрать под своими священными хоругвями всех, кто жаждал приключений.
Этот краткий обзор вполне достаточен для нашего рассказа. Мы уже неоднократно упоминали о тех случайностях, которые сыграли решающую роль в истории науки об исчезнувших цивилизациях. Поэтому мы с удовлетворением отмечаем, что Эрнандо Кортес — а он, как человек, открывший ацтеков, интересует нас больше всех остальных конкистадоров — должен был стать адвокатом. Он презирал эту специальность, и его первая попытка избежать своей участи, отправившись в путешествие в составе экспедиции Николая Овандо — последователя Колумба, закончилась неудачей лишь потому, что Кортес сорвался со стены, по которой он, цепляясь за малейший выступ, карабкался на балкон, где ему назначила свидание некая красавица. Повреждения, полученные им в результате этого пикантного приключения (первого достоверно известного нам приключения Кортеса), приковали его к постели, и флотилия Овандо отбыла без него. Поневоле напрашивается вопрос, не сложилась ли бы история Нового Света несколько по-иному, если бы стена, с которой упал Кортес, была немного повыше? Впрочем, когда обстоятельства того требуют, люди всегда находятся, даже такие, как Кортес.
Экспедиция Кортеса была беспримерной. За шестнадцать лет до этого, когда девятнадцатилетний Кортес впервые высадился в Эс-паньоле, он высокомерно заявил губернаторскому писцу, который хотел приписать ему земельный надел: "Я прибыл сюда за золотом, а не для того, чтобы копаться в земле, как крестьянин". Однако с золотом нужно было подождать. В 24 года Кортесу пришлось под командованием Веласкеса принять участие в завоевании Кубы; он отличился в этой кампании, но был посажен в тюрьму за то, что примкнул к противникам Веласкеса, назначенного губернатором острова. Ему удается бежать, его ловят, но он бежит снова. Впрочем, в конце концов строптивый идальго мирится с губернатором. Удалившись в свое имение, он первым на Кубе принимается за разведение вывезенного из Европы рогатого скота, добывает золото и таким образом наживает целое состояние — от 2 до 3 тысяч кастелльянос. Епископ Лас-Касас, один из немногих друзей индейцев в Новом Свете, замечает по этому поводу: "Одному лишь Господу Богу ведомо, сколько индейских жизней было загублено из-за этих денег; надо думать, он призовет его за это к ответу".
То, что Кортес нажил свое состояние именно таким путем, сыграло решающую роль в его дальнейшей судьбе. Теперь, когда он мог финансировать или принять участие в финансировании той или иной экспедиции, он добился назначения на пост командующего эскадрой, которую снарядил и оснастил вместе с губернатором Веласкесом. Он поставил себе задачу доплыть до берегов той сказочной страны, о которой самозабвенно рассказывали местные жители. Однако в последний момент у него снова начались распри с губернатором. Когда Кортес со своим флотом, в который было вложено все его состояние и состояние его друзей, находился уже в Тринидаде (на Кубе), Веласкес решил арестовать его. Но Кортес пользовался необыкновенным расположением солдат — они буквально молились на него, и исполнение приказа привело бы к солдатскому бунту. Так Кортес отправился со своими одиннадцатью кораблями (самый большой из них был водоизмещением 100 тонн) в одну из самых авантюристических экспедиций.
