Валентин Зорин - Мистеры миллиарды
Но в конце концов он бросил фразу, которую можно считать ключевой: «Космос — это, конечно, очень хорошо и прибыльно, — сказал он. — Но в космосе не хватит места всем компаниям и корпорациям, стремящимся туда попасть. Скоро там будет слишком тесно. А в глубинах океана пока просторно».
Все это уже ближе к делу. Это уже больше похоже на Торнтона. Стремление делать деньги, делать их в возможно большем количестве, делать их на чем угодно вполне традиционно для американского предпринимателя. Новым, характерным для представителей современной его формации является стремление и умение поставить себе на службу новейшие открытия человеческой мысли.
Конечно же, надо отдать справедливость торнтоновскому умению находить новые и выгодные области деятельности, определенному предвидению, если хотите. Но сам Торнтон не считает нужным строить из себя исследователя, пекущегося о будущем науки. Он открыто говорит о богатствах, таящихся в недрах океанов, о перспективах дивидендов, и нанятые им специалисты уже начали работы по изысканию, целью которых является извлечение полезных ископаемых со дна морского и превращение этого ныне дорогостоящего эксперимента в дело рентабельное и прибыльное.
И еще одна характерная особенность. Деятели типа Торнтона стремятся впрячь в повозку своих барышей не только научные идеи. Они постигли — и считают это одним из важнейших своих открытий — то, что можно извлечь при помощи рычагов государственной власти. Если толстосумы прошлого века высокомерно третировали вашингтонскую камарилью, если старый Морган мог продержать в своей приемной министра и отослать его прочь, так и не приняв, если основатель фордовского концерна выбрасывал в корзину президентские письма, не распечатав их, то Торнтон и иже с ним действуют совсем иначе.
Отдавая себе отчет в той роли, которую играет в современном капиталистическом обществе государственный аппарат, эти деятели не жалеют усилий для того, чтобы получить доступ к рычагам и педалям государственной машины. Вот один лишь эпизод, многое освещающий в пружинах необычайной торнтоновской карьеры, снимающий многие знаки вопроса, которые могли бы возникнуть.
Однажды репортер одного из американских журналов решил посмотреть, что происходит в Пентагоне ночью и на рассвете. Получив соответствующий пропуск и расхаживая по бесконечным коридорам огромного бетонного шестиугольника вашингтонского министерства обороны, он встречал лишь дежурных. Но, оказавшись около кабинета тогдашнего главы Пентагона министра обороны Роберта Макнамары, он заметил, что в кабинете горит свет. С чисто репортерской бесцеремонностью приоткрыв дверь, он обнаружил мирно беседующих Макнамару и еще одного человека, в котором узнал известного ему по фотографиям Чарльза Торнтона. Взглянув на часы, репортер крякнул от удивления: стрелки показывали пять часов тридцать минут утра.
Случайность? Бывший долгое время заместителем министра обороны уолл-стритовский делец Рокуэлл Гилпатрик, отвечая на этот вопрос, не так давно поведал: «Я часто заставал их вдвоем, когда являлся на работу с семи утра. Судя по их виду, они беседовали уже довольно долго».
В эти детали стоит вдуматься. Частые и продолжительные беседы министра обороны, в обязанности которого среди прочего входит распределение военных заказов американского правительства среди частных фирм и корпораций, и президента крупнейшего военного концерна, проходящие в столь неурочное время, явно выбранное в расчете на то, чтобы никто не помешал, говорят о многом. Старые сподвижники и друзья, коллеги по бизнесу, надо думать, вставали ни свет ни заря и просиживали подолгу не для того, чтобы предаваться воспоминаниям юности.
Впрочем, к чему предполагать, когда есть аргументы значительно более весомые, нежели предположения. В годы пребывания Роберта Макнамары на посту главы Пентагона — а это продолжалось около семи лет — возглавляемая Торнтоном «Литтон индастриз» оказалась на одном из первых мест среди всех американских корпораций по числу военных заказов, которыми она располагает. Именно на этот период пришлось превращение этой корпорации из заштатной и третьестепенной в одну из крупнейших и могущественнейших в США.
Конечно же, многолетняя личная дружба Макнамары и Торнтона — обстоятельство в значительной степени случайное. Но связи «Литтон индастриз» с Пентагоном — дело не случайное. Не было бы Макнамары, был бы кто-нибудь другой. Собственно говоря, сегодня Макнамара уже из Пентагона ушел. Но «Литтон индастриз» не пострадала. Множество нитей и ныне связывает ее с источниками вашингтонской благодати.
Более того, в последние годы связи эти укрепились еще больше, основываясь ныне уже не на личных дружеских отношениях, ибо такие связи вещь временная и не очень-то в американских условиях прочная.
По мере того, как «Литтон индастриз» набирала скорость и вес, росли и аппетиты ее хозяев по части позиций в Вашингтоне. Дескать, министр обороны — это хорошо, а президент и того лучше. Одним словом, хозяева «Литтон» включились в большую политическую игру.
Мы беседовали с Чарльзом Торнтоном через несколько дней после того, как съезд республиканской партии, проходивший в фешенебельном флоридском курорте Майами-Бич, выдвинул на пост президента кандидатуру Ричарда Никсона. Я только что прилетел в Лос-Анджелес из Майами-Бич, где близко наблюдал ожесточенную схватку между Нельсоном Рокфеллером, Ричардом Никсоном и калифорнийским губернатором, бывшим голливудским киноактером на вторых ролях, отъявленным мракобесом Рональдом Риганом, закончившуюся победой Никсона. Одним из сильных впечатлений тех дней был размах никсоновской кампании, потребовавшей, очевидно, огромных затрат. Для меня в тот момент было загадкой, каким образом не располагающий уж особенно крупным личным состоянием Никсон мог тратить на свою кампанию больше даже самого Нельсона Рокфеллера, за спиной которого многомиллиардное состояние самого могущественного в современном капиталистическом мире семейства.
Естественно, что, встретившись с Торнтоном, я заговорил об этом, спросив, кого в избирательной гонке он поддерживает. С отсутствующим видом Торнтон ответил, что он не вмешивается в политические кампании, и тотчас поспешил перевести разговор на другую тему.
Вскоре стало ясно, что собеседник мой слукавил. В печать просочились сведения о том, что Торнтон как раз тогда выписал чек на крупную сумму, который был вручен представителю республиканцев. То же самое сделал и другой руководитель «Литтон индастриз», Рой Эш. Надо думать, что они были не единственными и именно старания таких денежных доброхотов дали возможность соискателю высшего государственного поста не ощущать недостатка в средствах. Без этого его победа была бы невозможной. Прошло совсем немного времени, и вновь избранный президент доказал, что он не забыл тех, кто поддержал его в важную для него минуту. Торнтону был предложен пост, который перед этим занимал его друг Макнамара. Прими он это предложение, ему уже не нужно было бы являться в Пентагон тайком, на рассвете. Но Техасец после некоторого размышления отверг заманчивое предложение.
В отличие от Макнамары он был уже не управляющим при чужих деньгах, а владельцем огромного и быстро набирающего силу концерна. Прикинув и подсчитав, он, очевидно, счел за благо остаться во главе «Литтон», нежели вступать на зыбкую вашингтонскую почву. Тем более что дорога от Калифорнии до Вашингтона в никсоновские времена стала намного короче, чем когда-либо прежде, а торнтоновские друзья стали членами непосредственного окружения президента Никсона.
И здесь, думается, было бы уместно вновь отвлечься на некоторое время от «Литтон индастриз» и ее хозяина, дабы поговорить о 37-м хозяине Белого дома, тем более что сюжет этот имеет прямое отношение к теме нашего рассказа. Жизнь и карьера президента Никсона самым тесным образом связана с Калифорнией, с политической машиной республиканской партии этого штата, его промышленниками и банкирами. А поскольку речь идет не о частном гражданине, а о президенте Соединенных Штатов, обстоятельство это является отнюдь не только фактом его личной жизни и биографии.
Ричард Милхоуз Никсон родился 9 января 1913 года в небольшом местечке в тридцати милях от Лос-Анджелеса. Его отец Френсис Никсон был предпринимателем средней руки, владельцем бакалейной лавочки и бензоколонки. Мать Ханна Никсон, урожденная Милхоуз, происходила из квакерской семьи средней зажиточности. (В Америке распространена традиция в качестве второго имени давать сыну фамилию его матери. Роза Кеннеди — урожденная Фитцджеральд, поэтому полное имя покойного президента Джон Фитцджеральд; потому же полное имя нынешнего хозяина Белого дома Ричард Милхоуз.) И Никсоны, и Милхоузы — выходцы из Англии и Ирландии. На американской земле они появились в конце XVII — начале XVIII века. Несмотря на то, что обе семьи принадлежали к числу ранних переселенцев, что дает в Америке немалые преимущества, особых успехов на протяжении двух веков они не стяжали.
