Лев Троцкий - Историческое подготовление Октября. Часть II: От Октября до Бреста
Кто должен взять власть?
Это сейчас не важно: пусть возьмет ее Военно-Революционный Комитет «или другое учреждение», которое заявит, что сдает власть только истинным представителям интересов народа, интересов армии (предложение мира тотчас), интересов крестьян (взять должно тотчас, отменить частную собственность), интересов голодных.
Надо, чтобы все районы, все полки, все силы мобилизовались тотчас и послали немедленно делегации в В.-Революционный Комитет, в Ц. К. б-ков, настоятельно требуя: ни в коем случае не оставлять власти в руках Керенского и компании до 25-го, никоим образом, – решать дело сегодня непременно вечером или ночью.
История не простит промедления революционерам, которые могли победить сегодня (и наверняка победят сегодня), рискуя терять много завтра, рискуя потерять все.
Взяв власть сегодня, мы берем ее не против Советов, а для них.
Взятие власти есть дело восстания; его политическая цель выяснится после взятия.
Было бы гибелью или формальностью ждать колеблющегося голосования 25 октября, народ вправе и обязан решать подобные вопросы не голосованиями, а силой, народ вправе и обязан в критические моменты революции направлять своих представителей, даже своих лучших представителей, а не ждать их.
Это доказала история всех революций и безмерным было бы преступление революционеров, если бы они упустили момент, зная, что от них зависит спасение революции, предложение мира, спасение Питера, спасение от голода, передача земли крестьянам.
Правительство колеблется. Надо добить его во что бы то ни стало.
Промедление в выступлении смерти подобно.
Настоящее письмо принадлежит Ленину. Оно написано 24 октября (ибо здесь уже упоминается отставка Верховского, происшедшая в 20-х числах октября).
Приложение 6
ПИСЬМО М. ЖАКОВА К ВАСИЛЬЧЕНКЕ
Петербург, 25-X-17 г.
В 2 ч. дня заседание фракции большевиков.
Троцкий делает доклад о текущем моменте. Положение ясно определилось. Некоторая часть нашей партии не представляла себе последствий наших собственных лозунгов. Если бы мы не сделали шагов к осуществлению их, то поступили бы как соглашатели. С тех пор, как мы в большинстве, лозунги утратили агитационное значение, они компрометировали нас, поскольку мы не делали шагов к осуществлению. В последнее время в партийных кругах дискуссии. Крайние полюсы: 1) заговор, 2) никаких реальных последствий в тактике. Ленин указывал, что заговор не противоречит принципам марксизма, – при условии, если классовые и политические отношения складываются в сторону резкого конфликта, если заговор вытекает из тех отношений. Физический барьер на пути к власти надо преодолеть ударом силой.
Столкновение было неизбежно, и оно произошло на почве приказа вывода на фронт гарнизона. Гарнизон состоит, главным образом, из раненых, эвакуированных и т. д. Левые эсеры требовали санкций, приказа, но мы не могли пойти на это: мы не знаем, действительно ли это боевой приказ, но его политическое значение мы хорошо знаем (Родзянко и сдача Питера). Неожиданно мы получили поддержку не только солдатской секции Совета, но и гарнизонного совещания (из полковых комитетов) по всем вопросам о власти, о мире и по вопросу о выводе. Полки резко повернули к нам. У семеновцев не дали говорить после меня Скобелеву. Петропавловская крепость и артиллерия – наши; самокатчики – тоже. У правительства только юнкера (6.000), которые, впрочем, заявляют, что они не за правительство, а за Ц. И. К. независимо от его состава, – и броневики, которые переходят один за другим к нам. Только ударники остаются нерасшатанными (4 батальона). Впрочем, 1 батальон ударников из Царского Села сегодня ночью не пошел на призыв правительства.
Сегодняшняя ночь (23–24) была критической. Мы не спали. Пораделов и Черемисов предлагали нам компромисс. Уже раньше по поводу бесконтрольной раздачи оружия из Кронверкского склада Петропавловской крепости контрреволюционерам, мы повсюду назначили наших комиссаров. Их встретило начальство грубо и с угрозами, но через час-полтора, видя, что приказы без санкции Воен. – Рев. Ком. солдатами не выполняются, политика изменилась.
Троцкий прерывает доклад, так как его ждет делегация центр. гор. думы. Возвратившись через 30–40 минут, продолжает:
ТРОЦКИЙ. Была делегация гор. управы. Поставила несколько вопросов: 1) Предполагаем ли мы выступления, какие, когда? Ей, видите ли, нужно не менее чем за 24 часа знать заранее. 2) Какие меры приняты Советом для охранения безопасности и порядка? Я ответил на первое изложением диалектически-материалистического взгляда на революцию и предложил участвовать через 1 делегата в работах Воен. – Революционного Комитета. Если правительство пустит в ход железо, естественно ему ответит сталь. На вопрос я сказал, что ночью нами приняты решения о беспорядках, и что если кто может подавить их, то только мы. Спросили: не начнутся ли завтра утром повальные обыски? (Я, видите ли, не учел тонкой нервной организации наших гласных на одном из митингов, где говорил об описи всех наличных запасов и конфискации излишков.) Я успокоил г.г. гласных. Спрашивают: будете ли вы разгонять нас за то, что мы против лозунга «вся власть Советам»? Я ответил: «Дума отражает вчерашний день, но если бы возник конфликт, мы предложили бы вам перевыборы вокруг лозунга о власти». Гласные сообщили мне, что Керенский собирается передать власть городской управе. Мне показалось это маловероятным.
«Аврора» (броненосец), стоящая на Неве, получила сегодня ночью приказ выйти в море. Воен. – Рев. К-т дал контр-приказ, и «Аврора» придвинулась ближе к Николаевскому мосту, во избежание его разведения… В близких гарнизонах настроение в нашу пользу, кроме Луги, где 11.000 колеблющихся. Мы разослали радиотелеграммы всем гарнизонам (близким). Военное положение для нас в высшей степени благоприятное. Теперь все зависит от Съезда. Если размякнет, то революционные полки вышли бы на улицу, а остальные заколебались бы (нейтральный 14 казачий полк и др.). Единственное спасение – твердая политика Съезда.
Арест Временного Правительства не стоит в порядке дня, как самостоятельная задача. Если бы Съезд создал власть, а Керенский ей не подчинился бы, то это был бы полицейский, а не политический вопрос. Было бы ошибкой командировать хотя бы те же броневики, которые «охраняют» Зимний дворец, для ареста правительства, но зато не ошибка постановление Воен. – Рев. К-та открыть типографию «Рабочего Пути» и возложить охрану вместо юнкеров на доблестный Литовский полк.
Это оборона, товарищи, это оборона! (Бурные аплодисменты.) Если бы правительство вздумало нас арестовать, то на крыше Смольного установлены пулеметы. Это тоже оборона, товарищи (а ночью оно думало об этом – вызывало войска, собирало адреса, объявило Вр. Комитет арестованным).
Гражданская война, кровавая гражданская война, может быть не по нашей вине. Власть может перейти мирно. Конечно, есть затруднения. Нас могли бы взять измором; но есть хорошее средство не выпускать правительства. Я сегодня предложил это гласным. Вы помните нашу кампанию против бегства правительства. Оно испугалось. Мала связь с железнодорожниками, но наша поддержка их стачки обеспечивает нам сочувствие. Не забывайте, товарищи, что три недели тому назад, когда мы только приобрели большинство, мы были только фирмой без типографии, без кассы, без отделов, а теперь депутация гор. думы идет к «арестованному» Воен. – Рев. К-ту. В провинции поддержка Советов нам обеспечена.
Троцкому задают несколько вопросов. Он отвечает (мне): «Таймс» рекомендует употребить против нас картечь и броневики. О деятельности Бьюкенена и др. послов мы не имеем сведений, о положении в провинции вам знать лучше. «ПТА» еще не в наших руках. (Другим): Продовольствие на 1–2 дня. Неизбежна (уже приняты меры комиссаром Милютиным) конфискация грузов, следующих по Северной и Пермь-Котласской ж. д. за границу. Переход власти облегчит продовольствие. Приказы конфисковать землю встретят «лучший ответ, чем карательная экспедиция Керенского». Затем демобилизация, промышленная организация обмена и покупок под гарантии правительства в доставке орудий и машин. По ж.-д. делам командирован Бубнов.
Далее было заседание съезда совместно с Питерским Советом, на котором Троцкий повторил свой доклад. Характерные места: «Керенский, который называл Корнилова первым солдатом республики и т. д., бросил нам обвинение в близости к контрреволюции. Но если кто не допускает погромов, то это не Керенский, а мы»… Неисполнение приказа нельзя назвать строгой дисциплиной, но правительство, которое ждет только взмаха исторической метлы, чтобы уступить власть, которое стоит перед альтернативой – передать власть гор. управе или утопить в крови население при помощи броневиков, о которых она не знает – ее ли это броневики, такая власть не в праве ждать дисциплины"…
