Федор Раззаков - Коррупция в Политбюро: Дело «красного узбека»
Красный комиссар зародил сомнение в душе басмача. Не сразу откликнется он на призыв Ходжаева. Еще немало крови прольется в гражданской войне, армия М. В. Фрунзе нанесет сокрушительные удары по басмаческим отрядам, пока усталый, потрепанный, с перевязанной головой Мадамин-бек встретит на каменистой тропе Ходжаева и, скрывая безнадежность, скажет с пафосом: «Я решил дать мир народам Ферганы»…».
Скажем прямо, фильмы, основанные на реальных исторических фактах, будут составлять меньшинство среди картин серии «басмачкино». В подавляющем же большинстве подобных картин в основу сюжета будут положены вымышленные истории. Однако одно в них будет неизменно: на фоне лихо закрученных сюжетов каждый раз победу будут торжествовать идеи классовой справедливости и интернационализма. Вот лишь несколько примеров подобных кинолент.
«Встреча у старой мечети» (1969): участник гражданской войны Гусев узнает, что на город готовится нападение басмачей, знающих о золоте, некогда спрятанном эмиром в старой мечети. Бывший красноармеец собирает небольшой отряд и расправляется с бандитами, а золото поступает в казну рабоче-крестьянского государства.
«Красные пески» (1969): красноармейский отряд под командованием Миркамиля Миршарапова пробирается через пустыню в Хиву, чтобы разгромить банду Джунаид-хана, который сеет вражду между туркменами и узбеками.
«Засада» (1970): цепь загадочных убийств и провокаций наводит пограничников одной из южных застав на мысль о том, что в их комендатуре орудует хитрый и умный враг, басмач из отряда курбаши Бостонкула. Чтобы разобраться в обстановке, на заставу приезжает русский чекист Шпалов.
«Семеро сыновей моих» (1971): семеро лихих мужчин защищают село от бывшего владельца Герай-бека, который со своей бандой скрывается в горах и мстит селянам за их поддержку советской власти (отметим, что этот фильм был удостоен премии Ленинского комсомола).
«Алые маки Иссык-Куля» (1972): пограничники 20-х годов ведут в Киргизии борьбу с контрабандистами, переправляющими в Китай опиум, собранный на Иссык-Куле для медицинских нужд простого населения (фильм был удостоен призов на фестивалях: «Тбилиси-72», «Сорренто-72», «Страсбург-73»).
Фильм Али Хамраева «Седьмая пуля» (1973; он же был автором истернов «Красные пески» и «Чрезвычайный комиссар»), который собрал в прокате 22 миллиона 500 тысяч зрителей, заметно отличался от всех вышеперечисленных картин. По сути, он был решен в американском ключе: это было цветное широкоэкранное кинополотно, где сюжет был минимально загружен традиционной идеологией и максимально динамикой – «экшном» по-голливудски. В основу сюжета был положен рассказ о том, как басмачи переманивают на свою сторону почти всех сотрудников отряда милиции под командованием Максумова и последний, дабы вернуть своих бойцов обратно, отправляется прямиком в басмаческое логово. Естественно, он выходит победителем из этой схватки и даже лично убивает главаря басмачей Хайруллу, использовав при этом припасенную для подобного случая пулю, седьмую по счету (она была спрятана за околышем милицейской фуражки Максумова). Эпизод с пулей тоже был позаимствован из западного кинематографа: похожая история происходила в ленте Д. Дамиани «Кто знает?» (1966), которая демонстрировалась в советском прокате под названием «Золотая пуля» за три года до фильма Хамраева.
Отметим, что роль Максумова исполнил самый истерновый актер среднеазиатского «басмачкино» – Суйменкул Чокморов. До этого он сыграл главные роли у того же А. Хамраева в фильмах «Всадники революции» и «Чрезвычайный комиссар», а также снялся (опять в центральных ролях) в двух киргизских истернах: «Выстрел на перевале Караш» и «Алые маки Иссык-Куля». В 1972 году С. Чокморов был удостоен премии Ленинского комсомола именно за эти кинороли.
Между тем, если рядовой зритель достаточно высоко оценивал ленты «Узбекфильма», голосуя за них рублем, то высоколобая либеральная критика по большей части относилась к ним скептически. В основном именно из-за их идеологической направленности. Поэтому «Узбекфильм» (как и большинство республиканских киностудий) был не в большой чести у либералов, поскольку всегда шел в фарватере официальной идеологии. То ли дело, к примеру, «Молдова-фильм», которая с середины 60-х обрела статус одной из самых диссидентских киностудий страны, наладив вместе с «потоком» выпускать также в свет и менее традиционные с идеологической точки зрения фильмы, вроде «Последнего месяца осени» (1966) Вадима Дербенева, «Горьких зерен» (1967) Валерия Гажиу и Вадима Лысенко и др.
Однако в Молдавии подобная практика продлится недолго и в начале 70-х тамошнее партийное руководство, очистив киностудию от «вредных» элементов, добьется того, чтобы их киностудия перестала считаться диссидентской. Но свято место, как известно, пусто не бывает. И вот уже эстафетную палочку из рук молдавских кинематографистов перехватят грузинские: после 1972 года (с приходом к власти Э. Шеварднадзе) одной из самых диссидентских киностудий страны суждено будет стать «Грузия-фильму». Причем там ситуация будет диаметрально противоположной, чем на «Молдова-фильме»: грузинское партийное руководство будет решительно поддерживать своих кинематографистов.
Глава 24
Гангстеры Ташкента
Среди столиц союзных республик Ташкент считался не только одним из самых красивых городов, но и одним из самых безопасных. Достаточно сказать, что в списке городов-«миллионников» (с числом жителей более одного миллиона) он находился ближе к концу по числу особо тяжких преступлений. Например, в конце 60-х в нем совершалось порядка 50–60 убийств в месяц, причем подавляющая часть – бытовые (для примера: в Москве было 110–120 убийств, в Ленинграде – 100 убийств и т. д.). Все это было не случайным явлением, а вполне закономерным. И главным было то, что узбекские власти большое внимание уделяли комплектованию кадров ташкентской милиции (особенно уголовного розыска) настоящими профессионалами своего дела. Во главе узбекского угро (Управления уголовного розыска МВД УзССР) долгие годы стоял настоящий асс своего дела В. И. Селиверстов.
Между тем было бы наивно предполагать, что преступность в Узбекистане стояла на месте. Она росла, как и по всей стране и особенно заметным это стало в 70-х. Правда, не стоит путать этот рост, например, с нынешним российским, который обгоняет советский в разы. Например, в то время как российская деревня по уровню преступности тогда уверено догоняла город, в узбекских кишлаках царили тишь да благодать. И не потому, что именно в Узбекистане впервые в стране были созданы общественные пункты охраны порядка в сельской местности (хотя это тоже играло свою роль), а потому, что менталитет дехканина оставался прежним – патриархальным, общинным. Я прекрасно помню свой очередной приезд в Узбекистан (в августе 1972 года) и свое удивление тому, что там в кишлачных домах по-прежнему нет замков. А ведь в нашей московской коммуналке на улице Казакова, где входная дверь тоже никогда не закрывалась на ключ (только на ночь), аккурат перед нашим отъездом в Узбекистан кто-то украл мой новенький велосипед, стоящий в общем коридоре.
И все же преступность в Узбекистане росла, как и по всей стране. Достаточно сказать, что именно в 1970 году число зарегистрированных преступлений в СССР перевалило за миллионную отметку и составило 1 миллион 46 тысяч 336 преступлений. При этом умышленных убийств было зафиксировано: 263 (с разбоем), 203 (с изнасилованием), 3 240 (с хулиганством), 9 633 (с ревностью и ссорой), 489 (убийство матерью новорожденного). Итого – 13 828 убийств. Согласитесь, не самая большая цифра для почти 250 миллионной страны.
Отметим, что в Узбекистане большая часть тяжких преступлений совершалась не коренными жителями республики, а «варягами» – то есть, приезжими, которые осели там в поисках лучшей доли. Именно эти люди чаще всего шли на разного рода правонарушения, поскольку не были связаны с аборигенами ни родоплеменными связями, ни религиозными. Чтобы читателю стало понятно, о чем идет речь, приведу лишь два примера, касающихся весьма дерзких преступлений – ограблений сберкасс и почтовых отделений, которые стали повсеместно входить в моду в СССР именно в начале 70-х. Почему именно тогда?
Дело в том, что с ростом благосостояния советских граждан, практически во всех крупных населенных пунктах страны стали открываться новые сберегательные кассы и почты, большая часть из которых не были оснащены никакими средствами видеонаблюдения и охранялись всего лишь одним-двумя милиционерами (многие кассы и почты вообще не охранялись). И новоявленных гангстеров отделяли от денег всего лишь невысокая деревянная стойка и стекло, которое легко разбивалось от первого же удара. Все эти обстоятельства и привлекали грабителей, которые промышляли этим видом преступления практически во всех крупных городах страны. В самом начале 1972 года банда подобных гангстеров обнаружилась и в столице Узбекистана городе Ташкенте.
