Владимир Плотников - Ночной кошмар с Николаем Сванидзе

Тогда я вам напомню еще об одной «чудесной истории спасения». А именно о том, как Иозеф Геббельс спас… шестьсот германских евреев, женатых на немках. Мужья уже были приговорены к депортации в лагерь, когда их жены устроили протестную демонстрацию с требованием вернуть мужей в семьи. Тогда гауляйтер Геббельс лично (!) издал приказ об их освобождении, благодаря которому 600 чистокровных евреев благополучно дожили до конца войны. И это уже не версия, а реальный исторический факт. Так что доживи Геббельс до наших дней, он вполне мог бы претендовать на звание «праведник мира» и потребовать от еврейских благотворительных организаций полагающуюся по этому случаю ежемесячную гуманитарную помощь в виде продуктовых наборов с чаем и гречкой, которую получают сегодня украинцы, спасавшие евреев в годы Второй мировой… Невероятно? Да нет, очевидно! А теперь хочу обратить ваше внимание на вывод, который делает автор статьи «Еврейские солдаты Гитлера»: «Судьба детей и внуков немецких евреев еще раз показывает нам трагедию ассимиляции…» Так вот, оказывается, в чем заключается главная еврейская трагедия, — в ассимиляции! Оказывается, именно проклятая ассимиляция «бумерангом бьет» по всему еврейскому народу! До какой же безобразной степени ассимиляции нужно было дойти еврейскому майору вермахта Роберту Борхардту, чтобы иметь наглость заявить: «Многие евреи и полуевреи, воевавшие за Германию во Вторую мировую, считали, что они должны честно защищать свой фатерланд, служа в армии»! Ишь, чего удумал, подлец — ВОЗЛЮБИТЬ ФАТЕРЛАНД! И как только его еврейский язык повернулся, чтобы сказать своему еврейскому папе: «Кто-то же должен отстраивать нашу страну [Германию]…»!

Эдуард Ходос. «Еврейский удар. Еврейская рулетка»,

Краснодар, 2004

«Выразительнейший факт. Чтобы, так сказать, стереть с лица земли все «бериевское», сами «органы безопасности» были тогда, в 1954 году (что делалось не в первый раз), выведены из Министерства внутренних дел во вновь созданное учреждение КГБ. Однако во главе этого Комитета Хрущев поставил не кого-нибудь, а И. А. Серова, который в свое время был заместителем наркома внутренних дел Берии и, вполне понятно, действовал заодно с ним!

Суть дела отнюдь не в замещении «злых» людей «добрыми», а глубоком изменении самого политического климата в стране изменении, которое медленно, но все же совершалось в течение 1939–1950 годов. В последнее время были наконец опубликованы «совершенно секретные» документы о политическом терроре второй половины 1930-х — начале 1950-х годов. Количество смертных приговоров, хотя оно и не имеет ничего общего с пропагандируемыми до сего дня, в том числе с телеэкрана, нелепыми цифрами в 5, 7, 10 или даже 20 миллионов (выше цитировались иронические слова эмигрантского демографа С. Максудова о том, что согласно подобного рода «цифрам» к 22 июня 1941 года «все взрослые мужчины СССР погибли или сидели за решеткой. Все и немного больше…»), конечно, было все же громадно: в 1937–1938 годах — 681 692 человека были приговорены к смерти…

Но затем — в 1939–1952 годах — происходило последовательное уменьшение масштабов террора. Во многих сочинениях утверждаете обратное: что-де Сталин, старея, все более разнузданно злодействова. И поскольку о нескольких «процессах» последних лет его жизни — о ленинградском деле, расправе над Еврейским антифашистским комитетом, судилищах над рядом военачальников и деятелей военной промышленности, деле кремлевских врачей и т. д. (обо всем этом мы еще будем своем месте говорить) — написано очень много, создается впечатление, что террор все нарастал или, по крайней мере, не ослабевал до 1953 года.

Между тем вот всецело достоверные цифры о количестве смертных приговоров, вынесенных в течение трех пятилетий после 1937–1938 годов «за контрреволюционные и другие особо опасные государственные преступления»: в 1939–1943 годах 39 069 приговоров, в 1944—1948-м — 1282 (несравнимо меньше, чем в предыдущем пятилетии). В 1949–1953 — 3894 приговора (в 3 раза меньше предыдущего пятилетия и в 10 раз (!) меньше, чем в 1939 — 1943-м).

Разумеется, даже и последняя цифра страшна: в среднем около 780 приговоренных к смерти за год, 65 человек в месяц! Но вместе с тем очевидно неуклонное «затухание» террора — без сомнения, подготовившее тот отказ от политических казней, который имел место после смерти Сталина (кроме казней нескольких десятков «деятелей» НКВД — МГБ).

Еще более важны, конечно, данные о национальном составе 1-го Главного управления ГБ (в Москве), которые в публикуемый материал вообще «не вошли» (по всей вероятности, опять-таки из-за опасений публикаторов быть обвиненными в «антисемитизме»).

Но точно известно, что в 1934–1936 годах во главе «центра» НКВД стояли два еврея и один русский (нарком Г. Г. Ягода и его заместители: 1-й — еврей Н. С. Агранов и 2-й — русский Г. Е. Прокофьев). В конце 1936 года впервые в истории ВЧК — ОГПУ — НКВД (о смысле этого — ниже) главой стал русский, Н. И. Ежов, Агранов остался 1-м замом, а из трех действовавших с конца 1936-го новых замов М. Д. Бермана, Л. Н. Вельского (Левина) и М. П. Фриновского — только последний не был, возможно, евреем (точных сведений о его национальности у меня нет). Далее, «Главное управление ГБ Центра» состояло к 1937 году из 10 «отделов» (охраны, оперативного, контрразведывательного, секретно-политического, особого и т. д.), и начальниками по меньшей мере 7 (!) из этих 10 отделов были евреи.

И все же вполне достоверной и полной картины национального состава НКВД пока не имеется хотя вместе с тем едва ли есть основания сомневаться, что дело обстояло тогда так же, как и в других «жизненно важных» областях.

Вадим Кожинов. «Россия. Век XX (1901–1939)»

Однако нынешние правители РФ не только не предпринимают мер против столь расистской, человеконенавистнической религии и ее глобальной агрессии, но и оказывают ей всяческое содействие. Министр В.Матвиенко, в частности, вернувшись с заграничной конференции по Холокосту, с необыкновенным возбуждением пообещала по российскому телевидению (РТР, программа Сванидзе «Зеркало» 29.1.2000) «вдалбливать» еврейскую версию войны и Холокоста в головы российским школьникам и бороться против антисемитизма. Уже подготовлены соответствующие учебники.

Михаил Назаров, «Русский вестиик», № 23,06.2003

«Если убрать большевистскую шелуху, то Сталин это настоящий, до мозга костей русский националист… Мы (американцы, англичане и французы) не играли такую большую роль в войне, которую показывают в кино. Операция «Оверлор» — капля в море в сравнении с победами СССР… Основная тяжесть войны и после открытия 2 фронта будет лежать на плечах СССР, это было ясно и после Тегеранской конференции…

Сталин в Тегеране поднял тост:

— За моего боевого друга Черчилля. За моего боевого друга Рузвельта.

Черчилль:

— За могущественного Сталина. За моего друга Рузвельта.

Рузвельт:

— За наше единство в войне и в мире.

Мнение геополитических и идеологических соперников особенно ценно с точки зрения максимального приближения к непроплаченной объективности.

Вопрос. Вернись Дягилев в Россию, что бы его ждало на Родине — Соловки?

Сванидзе. Думаю, это зависело бы от системы договоренности. Были же случаи, те, кто возвращался, умирали здесь своей смертью. Скажем, Куприна, вернувшегося незадолго до своей смерти, никто не тронул. Как известно, он уезжал с плачем. Приходил к генералу Деникину, который пользовался среди русской эмиграции большим авторитетом как человек

порядочный, говорил, что собирается в Россию. Деникину не удалось его отговорить. Бунин тоже вернулся и умер на Родине. А Цветаевой была уготована другая судьба на Родине, она покончила с собой, а муж ее погиб, хотя и был секретным сотрудником органов. У всех, кто вернулся, был комплекс вины — пошли против народа и прочее. Они хотели искупить эту вину, они же были людьми совестливыми, но иногда эта совесть преломлялась. Так что было бы с Дягилевым, вернись он в Россию, сказать трудно. Сталинский режим был страшный и непредсказуемый. Может, он был бы в шоколаде последние месяцы своей жизни, а может, попал бы под горячую руку, и его бы убили.

Вопрос. Ну что могли бы ему поставить в вину, ведь он уехал из России за 11 лет до революции и занимался не политикой, а культурой?

Сванидзе. В вину ничего не ставили. А что могли поставить в вину Дмитрию Сергеевичу Лихачеву, о котором мы делаем одну из новых серий «Исторических хроник»? Он был совсем молоденький, ни в чем не успел провиниться, тем не менее провел несколько лет в лагерях. Не нужно было быть виноватым перед властью, чтобы не нравиться ей. Не такой, и все, слишком яркий, голова немножко выше, чем у других. Значит, нужно эту голову пригнуть или отрубить. Но время все расставляет по своим местам. К нам возвращается память о тех великих соотечественниках, которые никогда не переставали любить свою Родину.