Борис МИРОНОВ - СТАТТЬИ, ВЫСТУПЛЕНИЯ

Идеология, как служение идеалу, призвана дать человеку верное чувство собственного духовного достоинства.

Ни в чем другом так остро не нуждается Россия и ничто не способно спасти ее, обеспечить расцвет грядущей России, как свободный, достойный, гражданственный русский человек.

Русская идеология указывает нам путь из сегодняшнего дня в завтрашний - к грядущей России, где русскому человеку, гражданину своего Отечества будет вольно жить, творить, растить детей и внуков.

Я обозначаю вехи этого пути, открытые русскими философами Ильиным, Победоносцевым, Леонтьевым, Булгаковым, выверенные ими на горьком опыте революционных преобразований в России. Любой иной путь , каким бы легким и скорым не обещали его сделать многочисленные "благодетели" России, есть путь разрушения Российского государства и гибели русской нации.

Начну, пожалуй, с самого главного: России прежде всяческих реформ нужна сильная власть. Разобраться в сути реформ, осознать их преимущества может очень небольшой слой людей. Сильную власть ощущает каждый. Народ жаждет не реформ, а сильной власти.

Сила власти есть прежде всего ее духовно - государственный авторитет, ее уважаемость, ее признаваемое достоинство, ее способность импонировать гражданам. Сила власти проявлятся не в крике, не в суете, не в претенциозности, не в похвальбе и не в терроре. Истинная сила власти состоит в ее способности звать, не грозя, и встречать верные отклики в народе. Ибо власть есть прежде всего и больше всего дух и воля, достоинство и правота наверху, которым отвечает свободная лояльность снизу.

Прежде всего необходима та особая национальная вдохновенность власти, которая должна излучаться из нее. Народ должен уверенно чувствовать, что это есть наша русская национальная власть, преданная историческому делу, верная, неподкупная. Без этой уверенности не будет ни доверия, ни уважения, ни готовности "аккумулировать"и служить. Сильная власть есть национально - убедительная власть.

В России, помимо того, необходимо религиозное доверие народа к власти. Власть инославная, иноверная или безверная всегда будет пользоваться в России скудным, урезанным, сомнительным авторитетом.

Духовный авторитет власти будет тем больше , чем независимее будет эта власть. Зависимая власть не будет пользоваться ни уважением, ни доверием. Всякая зависимость будет подрывать авторитет власти: зависимость от иностранных войск, от своей армии, от каких-либо международных явных или тайных организаций, от партий, от капитала, от всяких нажимов и так далее.

Сильная власть, впрочем, это тавтология. Несильной власти не бывает. Тогда это уже не власть, а иллюзия власти. Так вот, сильная власть должна быть в государственных делах волевым центром страны. Безволие и слабоволие не импонируют русскому человеку. Сам не имея зрелого волевого характера, нынешний россиянин требует воли от своего правителя. Он предпочитает окрик, строгость, твердость уговариванию, дискуссиям и колебаниям, он предпочитает даже самоуправство волевому ничтожеству. Русскому человеку необходима повелительная убедительность власти.

Мы поторопились с введением в России так называемой демократии. Это уже очевидно. И та неуправляемость страной, вплоть до забалтывания в высших эшелонах власти любых мало-мальски (других не наблюдается) дельных предложений, уже не оставляет сомнений в надежде на грядущую диктатуру, национальную диктатуру, опирающуюся на верные войсковые части и быстро выделяющиеся на верх кадры умных, честных и трезвых патриотов.

Диктатору, спасающему страну от хаоса, необходимы воля, сдерживаемая чувством ответственности за нацию и всяческое мужество, как военное, так и гражданское.

Нынешние, так называемые демократы, совсем не созданы для России, им место в Дании или Голландии, потому как их умственный горизонт совсем не подходящ для великой державы, какой продолжает оставаться Россия, их трепет за чистоту своих сентиментальных свободолюбивых одежд противогосударствен, их склонность ко всяческим послаблениям и к международной солидарности, их приверженность к лозунгам и схемам, их наивная уверенность, что народная масса сплошь состоит из прирожденных демократов,- все это делает их водительство мало того, что безнадежным, но и чрезвычайно опасным.

Но есть и другая опасность - опасность подмены автократической диктатуры демократической диктатурой. Соблазн велик, его необходимо избежать, ибо сущность диктатуры вообще заключается в кратчайшем решении и полновластии решающего. И вот для этого необходима одна, личная и сильная воля. Коллегиальность же органа может вылиться в многоволие, ведущее в несогласие, а это все равно, что безволие. когда много воль, и уж, конечно, коллегиальность - это всегда бегство от ответственности. Никакой коллегиальный орган не овладеет хаосом, ибо он сам по себе уже заключает начало распада. Но в час опасности, беды, смятения, необходимости мгновенных решений, приказов, как их принятия , так и исполнения, словом, все то , что происходит ныне в России, - в этой ситуации коллегиальная диктатура есть последняя из нелепостей, как бы сия нелепость ни называлась: Верховный ли Совет, Парламент ли, Правительство, Совет безопасности, Государственная ли Дума или Федеральное Собрание или какая иная подобная им чепуха для раздувания щек и якобы решения проблем, на самом деле только и могущая забалтывать эти проблемы, нагромождать иллюзию власти, шумовой завес для ухода конкретного человека власти от ответственности за судьбу России.

Диктатура имеет прямое, историческое призвание - остановить разложение, загородить дорогу хаосу, прервать политический, хозяйственный и моральный распад страны. Есть в истории такие периоды, когда бояться единоличной диктатуры - значит тянуть в хаос страну и содействовать ее развалу.

Диктатор единоличен, но его ставка - на духовную силу и на качество спасаемого им народа. Ведь это очевидно, что Россия сможет расцвести и возродиться только тогда, когда вольна будет русская народная сила, выражающая себя в лучших своих представителях. Вот на это и должен делать ставку - на свободную и благую силу русского народа - будущий российский диктатор. Дать развитие русской воле. А для этого весь талант диктатора должен быть отдан подбору себе в окружение талантливых, волевых русских людей с самого низа до самого верха. Необходимый подбор людей должен определяться не партией, не классом, не сословием, не богатством, не пронырливостью, не закулисными нашептываниями или интригами и не навязыванием со стороны иностранцев, а только качеством самого человека, его ума, честности, верности, творческой способности и воли. Но все это непременно должно быть освящено национальным самосознанием. России нужны люди совестные и храбрые, а не партийные выдвиженцы и не наймиты иноземцев…

Россия возможна только как национальное государство. После длительного революционного перерыва, после мучительного коммунистически-интернационального провала Россия должна вернуться к свободному самоутверждению и самостоянию, найти свой здравый инстинкт самосохранения, примирить его со своим духовным самочувствием. Семьдесят пять лет с нами обходились так, как будто мы напрочь лишены национального достоинства, национального духа и национального инстинкта. Но и сегодня продолжается эта национальная слепота, глухота, немость. Не понимать коренного в России, в россиянах - национального преобладания - значит вовсе не знать, не понимать, не чувствовать, не сочувствовать России (избрать инородца, малородца главой верховной власти, окружить сплошь евреями президента - чего уж более тому в пример). Но нельзя запретить народному организму его собственное здоровье - он прорвется к нему любой ценой, нельзя погасить в народе чувство собственного духовного достоинства - эти попытки только пробудят его к новому осознанию и новой силе. Первое пробуждение, может быть, будет страстным, неумеренным и даже ожесточенным, но дальнейшее принесет нам новый русский национализм с его истинной силой и в его истинной мере.

Каждый народ имеет национальный инстинкт, данный ему от природы. У каждого народа инстинкт и дух живут по-своему и создают драгоценное своеобразие. Этим русским своеобразием мы должны дорожить, беречь его, жить в нем и творить из него, оно дано нам было искони, в зачатке, а раскрытие его было задано нам на протяжении всей нашей истории. Раскрывая его, осуществляя его, мы исполняем наше историческое предназначение, отречься от которого мы не имеем ни права, ни желания.