Владимир Бояринцев - Перестройка: от Горбачева до Чубайса
После же возвращения из Ниццы Маяковский познакомился с Татьяной Алексеевной Яковлевой, уехавшей из России в 1925 году. «Это была замечательная пара. Маяковский, очень красивый, большой. Таня тоже красавица — высокая, стройная, под стать ему», — пишут художники, супруги Шухаевы.
Маяковский с первого взгляда влюбился в Татьяну Яковлеву, и в его стихотворениях после пятилетнего перерыва возобновилась любовная тема. Это «Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущности любви» и «Письмо Татьяне Яковлевой», которое было опубликовано только в 1956 году.
«Владимир Владимирович не только влюбился в Татьяну, но он сразу же обнаружил свои намерения жениться на ней, увезти ее обратно в Россию. Стихи поэта вновь подымаются До самых высот утонченной лирики, «из зева звезд взвивается слово золоторожденной кометой»» (Михайлов).
Знакомство Маяковского с Татьяной устроила Эльза, но «шальная идея — сводить Маяковского с барышнями в его вкусе — принадлежала Лиле и использовалась ею не раз» (Ваксберг).
Об этом событии, естественно, сразу же пошли донесения Эльзы Триоле в Москву Лиле Брик, но сестры не сразу поняли, насколько это дело серьезно, понимание пришло после появления стихов Маяковского, посвященных не Лиле, это был тягчайший удар по ее самолюбию и еще более ощутимый удар в будущем по ее благосостоянию.
Но не только Эльза информировала «семью» о парижских делах Маяковского. Был еще один человек — дипломат Захар Ильич Волович (для своих товарищей чекистов известный как Вилянский — или как Зоря для друзей), который поддерживал связь с Эльзой и регулярно переправлял Лиле французскую косметику.
Пока же из Москвы шли напоминания об автомобильчике, да еще последней марки, а после покупки — об обмене, так как марка и цвет машины в Москве не понравились. Здесь же шли просьбы об «абсолютно блестящих» чулках и напоминание: «Телеграфируй автомобильные дела». Вот какие «сувениры» из Парижа заказывала Лиля Маяковскому: «Рейтузы розовые 3 пары, рейтузы черные 3 пары, чулки дорогие, иначе быстро порвутся… Духи Rue de la Paix, пудра Hubigant и вообще много разных, которые Эля посоветует. Бусы, если еще в моде, зеленые. Платье пестрое, красивое, из креп-жоржета, и еще одно, можно с большим вырезом для встречи Нового года».
И Маяковский предпринимает большие усилия в поисках заработка, а ведь деньги требовались немалые, делает все для удовлетворения очередного каприза «семьи».
Маяковский вернулся в Москву 8 декабря, а вдогонку шли донесения из Парижа о его любовных делах, но получение «автомобильчика» и отдаленность соперницы несколько смягчали положение дел в «семье». Наверняка доставка «автомобильчика» через границу не обошлась без помощи задушевного друга Лили — Яни Агранова.
Эта история имела продолжение — Лиля на «автомобильчике» сбила маленькую девочку, дело обошлось без судебных последствий, что едва ли опять было возможно без вмешательства Агранова, а после этого Лиля уже не решалась сама садиться за руль, а ездила с шофером. Но при следующей поездке Маяковского в Париж в 1929 году ему были перечислены все необходимые запасные части для автомобиля, которые следовало купить.
По возвращении Маяковского из Парижа состоялось его объяснение с Лилей, которая в это время имела очередной роман с киргизом Юсупом Абдрахмановым, но была ужасно обеспокоена желанием Маяковского жениться на Татьяне и привезти ее в Москву.
А.Ваксберг пишет: «Самой стойкой версией, упорно распространявшейся впоследствии заклятыми недругами Лили, оказалась версия о ее прямом вмешательстве, будто бы не позволившем Маяковскому… лететь к Татьяне. По этой версии, Лиля использовала свою связь с Аграновым, чтобы Маяковскому было отказано в визе, и тем самым поставила непреодолимый барьер между ним и Татьяной». При тех отношениях, которые существовали в салоне Бриков, Маяковскому, видимо, был сделан «тонкий намек», после чего, он официально за визой не обращался.
Точно так же в 1931 году «намекнули» М.Шолохову на нежелательность для ОГПУ публикации третьей книги его романа «Тихий Дон». А Генрих Ягода, не вступая с Шолоховым в объяснения по содержанию романа, просто «дружески» воворил ему: «А все-таки вы контрик!»
Отметим, что в аналогичной ситуации через много лет ©казался русский поэт Игорь Тальков, который после его разъяснений, что такое сионизм и антисемитизм, слышал в ответ: «А все-таки вы антисемит!».
В защиту Лилиных экономических интересов, оказавшихся под угрозой, выступила и жена Луи Арагона — любимая сестра Эльза Триоле. Эльза сочинила письмо, в котором говорилось о свадьбе Татьяны с французским виконтом (о чем в это время даже и речи не было). Письмо было прочитано
Лилей вслух при «друзьях дома» и просто потрясло Маяковского. Как здесь не вспомнить: «Так не достанься ты никому!»
«Сколь бы ни была обаятельна и привлекательна Лиля, как бы ни был умен и талантлив Осип, — все равно стержнем, душой и притягательньм магнитом дома в Гендриковом был Маяковский. Любая его жена никакой «двусемейственности» не потерпела бы. Татьяна, чей психологический портрет Лиля тщательно изучила по рассказам самого Маяковского, по письмам Эльзы, по информации друзей дома, не потерпела бы вдвойне и втройне» (Ваксберг).
Даже попытка отвлечь Маяковского от Яковлевой знакомством с Норой Полонской (женой актера Художественного театра М.Яншина) и желание Маяковского жениться на ней не уменьшили опасность для «семьи» остаться без кормильца и поильца. В то же время, литературное наследие Маяковского могло принести «семье» ощутимые финансовые выгоды. Здесь, как в классическом детективе, можно задать вопрос: «Кому была выгодна смерть Маяковского?»
В результате развернулась широкомасштабная кампания по травле Маяковского, а Брики отбыли в зарубежную командировку с целью ознакомления с культурной жизнью Европы. Перед отъездом Лиля навестила мать и сестер Маяковского, сказав: «Володя стал невыносим. Я так устала!…»
«И среди близких не нашлось человека, которому можно было доверить самое сокровенное. Потому — одиночество на миру, потому — депрессия» (Михайлов).
До сих пор остается загадкой смерть Маяковского, как будто специально подготовленная рядом жизненных обстоятельств, возможно, созданных дружественными Брикам «органов»: провал спектаклей, травля в прессе, создание вокруг него вакуума в смысле человеческого общения, куда вполне закономерно вписывается и отъезд Бриков в Европу. Эту ситуацию хорошо определил М.Яншин: «Все, кто мог, лягал (его) копытом… Все лягали. И друзья, все, кто мог… рядом с ним не было ни одного человека. Вообще ни одного. Так вообще не бывает…» (А.Ваксберг).
На то, что акция против Маяковского была тщательно спланирована психологически, указывает тот факт, что после отъезда Бриков в Европу в квартиру «семьи» переселился чекист Лев Эльберт (Сноб) «и заменил Бриков в качестве ежедневного общества «осиротевшего» Маяковского. Лубянские иерархи от него просто не отлипали, случайно (или намеренно?) оттеснив от поэта его привычный круг» (Ваксберг). Из письма Лили Маяковскому в этот период видно, что старый коллега Лили Лев Гилярович Эльберт дал Лиле и определенное заграничное задание. Это тот самый чекист, с которым Лиля первый раз выезжала в Европу.
Таким образом, складывается впечатление, что в результате полученной от Бриков и от чекистских «друзей» дома информации о желании Маяковского жениться на зарубежной девушке и, возможно, остаться после этого во Франции, были приняты все возможные чекистские меры по пресечению подобных намерений. Возможно, было решено, что мавр уже сделал свое дело и может спокойно уходить, оставшись классиком советской литературы.
Телеграмма о смерти Маяковского, подписанная «Львом Гринкругом и Яней Аграновым», застала Бриков в Берлине, после чего они срочно выехали в Москву. Встречать их на пограничную станцию Аграновым был направлен молодой литератор В.А.Катанян, друг «семьи» с 1923 года. Отметим удивительную чуткость Агранова, направившего встречать Бриков не явного агента своей службы, а друга «семьи» (или одновременно и сотрудника Яни (?)), снабженного специальными полномочиями.
В плане чекистского окружения, какое имели все выдающиеся русские писатели послереволюционного периода, интересно проследить роль некоторых из чекистов-осведомителей, являющихся «друзьями» одновременно и Есенина, и Маяковского, и Горького. Одним из таких «друзей» был Жак (Яков Львович Израилевич), человек без определенных занятий, хорошо известный в Москве и Петрограде. Этот человек во время съемок кинокартины «Закованная фильмой», где в главных ролях снимались Маяковский и Лиля Брик, одолевал последнюю письмами, «требуя признаний в ответной любви и немедленного возвращения «домой» — в его пылкие объятия» (А.Ваксберг)
