Игорь Винокуров - Кунсткамера аномалий
Когда в издательстве «Алтона» увидело свет сочинение Зейме «О жизни и характере российской императрицы Екатерины II», в Гамбурге была напечатана и биография князя Потёмкина. Поначалу, правда, не отдельной книгой, а в виде серии статей, публиковавшихся в гамбургском журнале «Минерва», «Журнале истории и политики» (1797-1799). Эта биография – один из первых образчиков того, что в наши дни называют «убийственным журналистским пасквилем». Имя автора не было указано. Лишь впоследствии выяснилось, что им был саксонский дипломат по имени Гельбит. («…Автор этой книги Гельбиг – саксонский резидент при дворе Екатерины» (Ашукины М. Г. и И. С. Крылатые слоьа. М" Художественная литература, 1987. С. 276)).
В 1808 году его стряпню перевели на французский язык в 1811-м – на английский, а позднее – и на ряд других языков. Его измышления приобрели широкую популярность и стали основой для всей последующей клеветы на Потёмкина. Некоторые из россказней Гельбита не только дожили до наших дней, но и роковым образом повлияли на политику.
Россказни были вовсе не безобидными; речь шла не только о растраченных деньгах, не только о домах из картона, дворцах из гипса, миллионах несчастных крепостных, коих переодевали в поселян и вкупе со стадами скота спешно перегоняли из одной «потемкинской деревни» в другую. Нет, ложь была страшнее: когда спектакль, разыгранный ловким мошенником, завершился, сотни тысяч бедных жертв его, перегонявшихся из одной деревни в другую, были якобы обречены на голодную смерть. Всю эту ложь, поведанную саксонским дипломатом и явленную публике в той злополучной серии статей, превративших Григория Александровича Потёмкина в лживого шарлатана, разоблачил лишь российский учёный Георгий Соловейчик, автор первой критической биографии Потёмкина. Произошло это спустя почти полтора века.
На самом деле Потёмкин являлся одним из крупнейших европейских политиков XVIII столетия. На протяжении 17 лет он был самым могущественным государственным деятелем екатерининской России. Многое из созданного им сохранилось и поныне, потому что он занимался чем угодно, только не показной мишурой. Когда участники той самой инспекционной поездки, продолжавшейся не один месяц, приехали осматривать Севастополь, строительство которого Потёмкин начал всего за три года до этого, их встретили в порту 40 военных кораблей, салютовавших в честь императрицы. Когда же они осмотрели укрепления, верфи, причалы, склады, а в самом городе – церкви, больницы и даже школы, все высокие гости были необычайно поражены. Иосиф II, император Священной Римской империи, который инкогнито участвовал в этой поездке, дотошно все осматривавший и, как свидетельствуют его записки, настроенный очень трезво и критично, был прямо-таки напуган этой выросшей как из-под земли базой русского военного флота.
Между тем строительство Севастополя – лишь один факт в череде разнообразных, достойных уважения деяний, совершенных Потёмкиным, а город этот – лишь один из целого перечня городов, основанных князем. Екатерина писала об украинском городе Херсоне: «Стараниями князя Потёмкина этот край превратился в поистине цветущую страну, и там, где до заключения мира не сыскать было ни единой хижины, возник процветающий город…» (до заключения мира – то есть до 1774 года, когда окончилась русско-турецкая война). Согласно Кючук-Кайнарджийскому мирному договору, Россия получила выход к Чёрному морю, представлявший собой, правда, узкий коридор, но через девять лет был присоединён Крым; колонизацией его занялся Потёмкин.
Минуло два года с тех пор, как Потёмкин основал Севастополь; теперь князь приступил к строительству нового города. В честь императрицы он назван был Екатеринославом. Этот город должен был явить собой нечто особенное: промышленный и университетский центр с консерваторией и музыкальной академией. В Екатеринославе-на-Днепре, ныне называемом Днепропетровском, князь собирался построить судебные учреждения, театры, торговый центр и собор, который, как писал Потёмкин императрице, «будет схож с собором св. Петра в Риме». Потёмкин уже пригласил ряд профессоров преподавать в будущем университете и в музыкальной академии, люди уже начали получать жалованье (хотя строительство зданий ещё не было закончено). Построили фабрику по изготовлению шёлковых чулок; за короткое время была налажена целая отрасль промышленности: занялись разведением шелковичного червя,
шёлкопрядением, красильным делом. Восхищённый первыми успехами, Потёмкин писал императрице, отсылая ей образцы первых шёлковых тканей, полученных в Екатеринославе: «Вы повелели червям трудиться на благо людей. Итога Ваших стараний хватит на платье. Ежели молитвы будут услышаны, и Господь дарует Вам долгую жизнь, тогда, коли Вы, милостивая матушка, навестите сии края, порученные моему призрению, дорога Вам будет выстлана шелками».
Естественно, не все из задуманного Потёмкину удалось реализовать. Слишком обширны были его замыслы. И всё же многое начатое им выдержало проверку временем. Свидетельством тому могут служить записки одной англичанки, непредвзятой наблюдательницы, посетившей в конце XVIII века Южную Россию и объездившей всю территорию, обустраиваемую Потёмкиным.
Вот что, например. Мери Гатри, по роду занятий) учительница, писала о городе Николаеве всего через пять лет после того, как он был основан: «Улицы поразительно длинные, широкие и прямые. Восемь i. них пересекаются под прямым углом, и вместить они способны до 600 домов. Кроме того, имеется 200 хижин, а также земляные постройки в пригородах, заселённых матросами, солдатами и т. д. Имеется также несколько прекрасных общественных зданий, таких, как адмиралтейство, с длинным рядом относящихся к нему магазинов, мастерских и т. д. Оно высится на берегу Ингула, и при нём располагаются речные и сухие доки. Короче говоря, всё необходимое для строительства, оснащения и снабжения провиантом военных кораблей – от самых крупных до шлюпок. Доказательством служит тот факт, что в прошлом году со здешних стапелей сошёл корабль, оснащённый 90 пушками. Упомянутые общественные строения, так же как прелестная церковь и немалое число частных домов,сложены из изящного белого известнякового камня… Прочие дома – деревянные… Количество жителей, включая матросов и солдат, достигает почти 10 000 человек».
Сегодня в Николаеве, городе, который соединяется с Черным морем каналом, проживает более полумиллиона человек; город располагает самой крупной верфью на всём побережье Чёрного моря. Херсон – также один из важных торговых и военных портов. Севастополь – не только популярный крымский курорт, но и главная база Черноморского флота. Уж это-то – никак не «потемкинские деревни».
Почему же в эту историю с «картонными деревнями» поверили не только иностранцы, но и россияне, и даже придворные? Все объяснялось прежде всего тем положением, которое занимал Потёмкин. У фаворитов императрицы никогда не было недостатка в завистниках. Образовывались целые партии их сторонников или противников. В особенности это относилось к Потёмкину, ведь он, как никто другой из длинной череды любовников императрицы, влиял на политику России. Недоброжелатели считали, что назначение в Крым – это своего рода опала для него, но когда убедились, что за несколько лет он проделал там невероятное и что его влияние и на Екатерину, и на политику страны все так же велико, тогда враги его с новой силой воспылали завистью к нему.
От Екатерины не могли утаиться наветы на князя Потёмкина. Она досадовала, но никак не руководствовалась ими. По возвращении в Царское Село она писала Потёмкину: «Между Вами и мной, мой Друг, разговор короток. Вы мне служите, я Вам благодарна. Вот и все. Что до Ваших врагов, то Вы Вашей преданностью мне и Вашими трудами на благо Страны прижали их к ногтю».
После той поездки на юг она написала ему много благодарственных писем. И Потёмкин отвечал: «Как благодарен я Вам! Сколь часто я был Вами вознаграждён! И сколь велика Ваша милость, что простирается и на ближних моих! Но пуще всего я обязан Вам тем, что зависть и зложелательство вотще силились умалить меня в Ваших очах, и всяческие козни против меня не увенчались успехом. Такого на этом свете не встретишь…»
Это письмо было написано Потёмкиным 17 июля 1787 года; тогда ему было 47 лет. Он пребывал на вершине карьеры, начавшейся 13 лет назад, когда Екатерина выбрала его своим фаворитом. Впрочем, выделила она его задолго до этого, в тот решающий для неё день, 28 июля 1762 года, когда свергла своего мужа, императора Петра III, и провозгласила себя «императрицей и самодержицей всея Руси» (низложенный император был вскоре убит). В то время Потёмкину было 23 года, он происходил из родовитой, но небогатой семьи. Он принял активное участие в дворцовом перевороте. Ведущую роль в этом предприятии играли братья Орловы, с которыми гвардейский унтер-офицер Потёмкин был дружен. В день переворота Екатерина переоделась с офицерский мундир, и тут Потёмкин, так впоследствии рассказывал он сам, заметил, что на её сабле не оказалось темляка, тогда он предложил ей свою собственную саблю. Племянник Потёмкина, позднее писавший о нём, считал, что эта история выдумана; он указывал на то, что Григорий Потёмкин занимал тогда слишком низкий чин, и его оружие не подошло бы императрице.
