Алесь Адамович - ...Имя сей звезде Чернобыль
Самоубийству полному истреблению всех?
Ясно, что сумасшедшие!
7.10.84 г.
А ведь почти предсказать можно, учитывая эвол/юцию/др. воен/ных/ министров и презид/ентов/ (Макнамары, Эйзенх/ауэра/), что и он, как только «сойдет с поста» и видеть будет больше угрозы, и понимать безнадеж/ное/ стремл/ение/ победать в ядер/ной/ войне.
Да что далеко да высоко… Вот на днях буквально разговаривал/ не с таким уже и значит/ительным/ лицом, а оно меня, лицо, упрекало, что я недостаточно думаю, забочусь, чтобы «те, кто все-таки уцелеют» несли в себе правильное, «оптимистич/еское/» (так и сказал), одним словом наше мировоззр/ение/. Так и хотелось спросить:
— Ив. Ив… Вы в каком списке? Как ни в каком? Все в каком-то, а у вас признаки, явные, бункерной болезни. К/отор/ую вы почему-то считаете мировоззрением…
И в прежние времена: лучше плохой мир, чем хор/ошая/ война. Теперь, когда война — погибель всему, любой мир, именно любой лучше войны. Это придется принять как норму поведения…
…200 тыс/яч/ заживо сож/женных/ [в Хатынях] — это наша белорусская Хиросима.
2.11.84
Березкин[150] убеждал, что когда убивали Г. Лорку, готовились выстрелить, он ползал у ног убийц, умолял не делать этого. Ну и что?!
О чем умолял великий гений? Поэт. Да о том, чтобы они, люди не лишали себя, себя же, Лорки. Поэзии себя не лишали.
Не так ли и жизнь сегодня, сама жизнь на планете? Почему лишь мужественная поза приемлема? Да нет же, пусть и ползающая, и умоляющая — она велика, высока эта поза, потому что об этом ведь идет речь, и тут не может быть унижения. Как ничем не может унизиться мать, моля о спасении ребенка.
А наши: он о выживании любой ценой! Да, любой! Всей политич/еской/ бутафорией и даже не бутафорией можно и следует пожертвовать!
Вон как жанр «Блок/адной/ кн/иги/» и «Огн/енной/ дер/евни/» стыкуется со сверхлитературой. Психика вытесняет из себя мысль о ядерном исходе, но лит/ература/ должна подхватывать и удерживать, назад, назад вталкивать — опасно это, прятать голову в песок! Как делает «Блок/адная/ кн/ига/» и «Огн/енная/ дер/евня/» — то тоже хочется не знать, забыть, но литература — не позволяет, возвращает убегающих от пережитого, знания.
21.12.84 г.
Есть такая тихоходка, способная переносить радиацию в тысячу раз выше, чем та, что смертельна для человека. Планета, по к/отор/ой ползают одни тихоходки.
Мы с Каряк/иным/ подсчитывали: если из 4 тыс/яч/ — 300 лет мирных, значит, основ/ная/ энергия человечества определялась войной. И соотв/етственно/ складывалась экономика, мораль и пр. Т/ак/ ч/то/, нынеш/няя/ ситуация — ядер/ный/ погреб под человеч/еством/ — результат.
Разоруж/ение/ к 2000 году. Ядерное? Да. Но если останется обычное… А если нет: в головах останется.
В виде формул математ/ических/-физических.
И формул «моральных», к/отор/ые тоже ломать. То, что казалось правильным, как разлад/ившийся/ компас.
…Что может лит/ература/? Додумывать до конца и других понуждать.
Вот проблемы войны и мира.
…Но что сделала лит/ература/, чтобы этот процесс всеобщ/его/ осознания опас/ности/ пришел раньше? Мало сделала, очень мало. Наука да, врачи, Велихов, Сагдеев[151] и др., а мы — почти ничего. Был принцип: не пугайте население! победим, если прикажет страна! и пр., и пр. И мы помалкивали. Только недавно… Какие пробл/емы/ сегодня, чтобы не опоздать снова? Уже опоздали! Бюрократия. Бюджет. А голос из рядов лит/ературной/ бюрократии: не чернить, хватит! Что хватит?
Где «Баня», где «Ревизор», где?..
1985
Приезжала ред/актор/ журнала [из США] и показала нам разворот: где тут амер/иканцы/, а где русские? Лица, лица, серьез/ные/, улыб/ающиеся/ — земляне. Я это показываю и у нас. Да, не нужно людям это — «лицо врага», враг у всех один — угроза всеобщей гибели. Объединиться? Да, но против него. И тогда неразреш/имые/ пробл/емы/ окажутся вполне разреш/имыми/.
Род человеч/еский/, дети — предмет политики. Война — продолж/ение/ политики? Немыслимость этого, если основой политики станут дети, т. е. будущее как таковое.
…Человек жертвует собой ради, во имя народа. Но, а (страшно сказать!) народ собой может пожертвовать во имя человечества. 20 млн. — да, было! Ну а собой целиком?… не оставаясь, как? Да, и это уже норма (высшая) нравственная ядерной эры!
16.2.85 г.
Бункеры — новые, психология — древняя и психология — старая.
Блаженный Мао «просил» малые соц/иалистические/ страны физически пожертвовать собой в ядерной войне — ради идеи, социальной. Но любая соц/иальная/ идея ограничена (во времени и вообще), и такое требование неправомерно, антигуманно и по сути фашизм.
Лишь идея человечества — абсолют, и во имя его возможны любые жертвы, но тоже во имя существования рода человеческого, а не чего-то преходящего в этом самом человечестве.
Личный эгоизм в делах войны, мира: негодяям, от которых в памяти остается смрад, им даже «выгодно», чтобы история человечества на них кончилась.
Личности творческой, от которой нечто останется, и людям честным, благородным, о которых хорошая память останется — им лично мир вечный нужен, «предпочительнее». Можно сказать, абсурд, этим ли измеряются подобные дела — война! мир! И этим тоже, на личном уровне, не в сознании, то в подсознании.
24.2.85 г.
Смертность рода — это совсем новое состояние, всё еще не осмысленное до конца. Так же, как огром/ное/ значение для нравств/енности/ и всего прочего имеет индивидуальная конечность, смертность, так для нее же — рода всего, должно что-то измениться.
Ну, например, само понимание гуманизма, пролития крови во имя. Возвращ/ение/ к религии. Да нет же, просто новый виток по спирали: выживание рода зависит теперь от «не убий!», поскольку убить человека и убитъ человечество — эти понятия опасно сблизились. Как две половинки той самой битвы.
На планете нет надписи на какой-то двери: «Запасный выход». Некуда бежать будет в случаях ядерного пожара.
К обсужд/ению/ «Карателей».
А ведь все вы — каратели, здесь сидящие…
И я тоже, стоящий и болтающий.
И французы, и англ/ичане/, и амер/иканцы/.
Все! Все люди.
Предали и предают планету, их взрастившую. Братьев меньших, с к/отор/ыми из недр земли и прошли путь.
Лошадь, воздух, воду, Рейн, Байкал!..
Каждый род свой, человечество предали: жизни ради сегодня, сейчас предаем будущее — детей, внуков, будущие поколения!
20.5. 85 г.
У homo sapiens много синонимов-определений: производящий, прекрасный и пр., и пр. И вот — убивающий. Сначала соседа, теперь и себя приготовился убить, но ни от одного синонима отказываться не собирается: всё такой же разумный, прекрасный и пр., и пр.
Чтобы человечество спасти, его надо создать — вот формула практических действий, как она видится в свете космического «мосто строительства».
Чтобы человечеству спастись, ему надо возникнуть, стать, а этому космический телемост и служит!
Чтобы человечество спасти, его надо создать — через космические телемосты!
20.5.85 г.
Новые формы коммуникации — телемосты через океаны. Во имя чего, каково содержание?
Семь мостов было уже сделано. В связи с 40-летием бомбеж/ки/ Хиросимы — глобальный телемост, к/отор/ый соединил бы 1 млрд.
Как собрать 1 млрд. в день Хиросимы. Аристофановский дух. Сократовский дух.
Тема детей — общая всем. Это и настоящее и будущее.
Возникла проблема человечества-зрителя. Такое возможно — технически. Человеч/ество/ — болельщик, человеч/ество/ — слушатель. Ужас человечества? Радость человечества? Не человека, не народа, а человечества.
Главное: человечество должно осознать себя человечеством.
Т.е. судьба одна, общая, во всем.
Мне пришлось выслушать сотни людей — Хатыни, Блокада, чем глубже в себя, тем важнее для всех. Таких людей отобрать. Людей с судьбой. Это безотказно действует.
Вы можете представить себя, разговар/ивающего/ с миллиардом. Или что-то показ/ывающего/ мил/лиарду/. Или в чем-то убеждающего. Да просто — млрд. смотрит на тебя, на вас.
Какая мера, степень искрен/ности/, правдивости, общности должна быть!
«Не останется оазиса жизни». А что если планета — оазис в мире безмолвия, ближайшего в млн. солн/ечных/ лет. Ведь это мы — оазис, мы, такие, какие есть и др/угих/ нет, не будет. Взглянем на себя глазами Космоса, ждущего от разумных — разума, ума, дела разумного!
Диалектика. Космич/еская/ техн/ика/ способна всех угробить. Но она же ведет к мир/ному/ объединению людей в человечество, через осознание единства судьбы.
