Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №4 (2004)
Наш ответ гомофобам
Вектор половой толерантности тоже вполне очевиден. В Германии, Швеции, Норвегии, Исландии, Нидерландах, Франции, Дании и Бельгии уже разрешена официальная регистрация однополых браков. В ряде стран (например, в Дании) гомосексуалисты и лесбиянки добились также права усыновлять детей. А в чопорной Англии содомитов даже венчают в церкви. Это, кстати, о современной Европе, встроиться в которую нам так настойчиво предлагают наши власти и Збигнев Бжезинский. Но когда куда-то встраиваешься, приходится жить по правилам хозяев.
Что ж, первые шаги уже сделаны. Мы уже напоминали, что практически сразу после прихода к власти Б. Ельцина, не успела Россия приобрести долгожданный суверенитет, как была отменена статья в УК, наказующая за мужеложество. И сразу началась бешеная пропаганда содомского греха, который подавался не как грех, а как особенность, чуть ли не обязательно присущая яркому дарованию. Словосочетание “голубой экран” приобрело еще один смысл, поскольку, как жалуются в откровенных разговорах работники телевидения, гомосексуализм в этой среде стал отождествляться с профессионализмом. Популярные журналисты и актеры, будто по команде, начали во всеуслышание рассказывать о своей “нетрадиционной ориентации” и ее преимуществах. Эта тема заняла достойное место на страницах подростково-молодежных журналов. В уже упомянутых школьных программах по половому воспитанию, которые так воодушевленно, со ссылками на “Песнь песней” и прочие места из Библии, рекламировал Асмолов, содомия преподносилась как вариант нормы (о судьбе Содома сей знаток Ветхого завета почему-то умалчивал).
В последнее время содомиты действуют еще более нагло. Фильмы с главными героями-педерастами широко демонстрируются в кино и по телевидению. А как популяризировали песню группы “Тату”, в которой девочка-лесбиянка угрожает родителям самоубийством в том случае, если они не поймут ее любовной страсти к подружке!
Но тем не менее по вопросам пола Россия еще не может похвастаться стопроцентной толерантностью. Романтизации “голубых”, конечно, очень мешает Православная Церковь, куда ходит все больше и больше людей и где они узнают, что Содом — это не только часть фразеологического оборота, но и реально существовавший город, истребленный Богом как раз за те извращения, которые сегодня так пропагандируются.
Поэтому большим подарком для проводников толерантности стало опубликованное в молодежном журнале высказывание одного из клириков нашей Церкви, имеющего репутацию выдающегося миссионера и полемиста. Может, в полемическом задоре, может, еще по какой-то причине он повторил мнение некоторых протестантских сект и ультралиберальных католиков, противопоставляющих себя политике Ватикана. На вопрос, может ли гомосексуалист быть православным священником, этот клирик ответил: “Да, может. При условии, если он, как и человек нормальной сексуальной ориентации, умеет контролировать свое влечение”. Ответ вопиющий не только по содержанию (православный священник — содомит!), но и по своему иезуитскому лукавству. Что значит “контролировать влечение”? Не кидаться на всех подряд или только в церковной ограде вести себя сдержанно? А может, вовсе не предаваться этому пороку? (Похоже, автор высказывания имел в виду именно третий вариант, поскольку уточнил, проявив нехарактерную для священнослужителя приверженность к политкорректному новоязу, что на священство не может претендовать “ПРАКТИКУЮЩИЙ гомосексуалист”.) Но тогда как будет обнаружен порок? Остается лишь гадать. Наверное, по нечистым помыслам. В том же новоязе для этого есть свой термин: “латентный (т. е. скрытый) гомосексуализм”. Но Православие учит отсекать греховные помыслы (тем более такие грязные), а не делать их частью себя, придавая им статус личностных свойств. В общем, как ни крути, подобные сентенции не лезут ни в какие ворота, кроме безразмерных врат толерантности. Прельстительно безразмерных, как врата ада.
Но в целом наша Церковь, конечно, проявляет вопиющую, с точки зрения современных либералов, косность и нетерпимость к греху. То ли дело на Западе! Никогда не забудем католического священника, встреченного нами в мюнхенском центре для детей-инвалидов. Рассказывая о своей “каритативной деятельности” (так нынче и у нас в некоторых изданиях именуют дела милосердия), он добавил, что на церкви лежит огромная вина перед миром, ведь она была так немилосердна: запрещала людям свободный секс и пугала их адом.
Мы тогда решили, что бедняга малость не в своем уме... У него и глаза как-то странно, фосфорически вспыхивали, особенно когда он рассказывал о больных крошках, которым так не хватает ласки, нежных прикосновений... Но чуть позже нам стало известно, что это не мнение отдельно взятого безумца, а вполне стандартные взгляды либеральных католиков.
Страх, но не Божий
В перестроечное время, когда наша Церковь была в ослабленном состоянии, реформаторы-западники направили главные усилия на разрушение экономики, объясняя народу, что строить новую жизнь нужно на хорошо расчищенной площадке. С Церковью тогда даже заигрывали. Циникам, стоящим у власти, не приходило в голову, что не все отнесутся к восстановленным храмам просто как к историко-этнографическим декорациям, — они по себе судили о целом народе. А получилось все по-другому. Люди стали приходить в церковь, как возвращаются домой. На наших глазах слово “религия” обрело свой первоначальный смысл: восстанавливалась связь человека с Богом. И реформаторы невольно этому восстановлению способствовали. Чем яростнее они сокрушали привычные жизненные опоры, тем больше людей искали новой опоры в храме. А поняв, что эта опора подлинная, приводили туда других.
Не предполагали либералы и того, что вместе с духовными опорами верующие начнут обретать здоровый нравственный иммунитет, а потому будут давать совсем не толерантную реакцию на различные антигены зла. Вот и слышим мы сейчас истеричные вопли о “клерикальном большевизме”, о комиссарах в рясах, под дулом пистолета сгоняющих детей на уроки Закона Божия.
“Откуда такая агрессия? — удивляются культурноориентированные люди. — Что плохого, если школьники узнают, кому посвящены два государственных праздника: Рождество и Пасха? Узнают, что такое крещенская вода, за которой они раз в году простаивают вместе со взрослыми в длинных очередях?”.
Хоть психология и стала в наше время модной областью знаний, видимо, не все еще понимают, что агрессия — обратная сторона страха. Мы в этом многократно убеждались, работая с трудными детьми и подростками. Чем ярче проявляется агрессия, тем глубже на дне души спрятаны непереваренные страхи. И в истории с факультативом “Основы православной культуры” агрессия имеет то же самое происхождение: страх.
Но чего уж так боятся эти люди, которые в начале 90-х не побоялись обрушить целую страну, сломав столько судеб, погубив столько жизней? Чем их так напугал необязательный и якобы никому в нашем светском демократическом государстве не нужный курс?
Уроки Вавилона
Понять, кто и чего тут боится, нам опять-таки поможет тема толерантности. Возьмем второй номер журнала “Народное образование” за 2002 г. На обложке — красный подзаголовок “Образование — путь к культуре мира и толерантности”. Он дублирует название статьи Эмилии Соколовой, директора центра “Образование и культура мира”. В статье она описывает свой опыт обучения старшеклассников толерантности на уроках английского языка.
На первый взгляд может показаться странным, что в качестве методического приложения к статье дан отрывок из работы некоего Франклина Фолсома “Книга о языке”, выпущенной издательством “Прогресс” аж в 1974 г. Отрывок называется “Происхождение языков”, и в нем очень своеобразно повествуется о древнем Вавилоне. Оказывается (цитируем), “народ Вавилонии был богат и могуществен. И это был счастливый народ. Все друг друга любили и с радостью трудились бок о бок. Но они владели только землей. А небо принадлежало Богу и его ангелам”. Когда же люди возжелали завладеть небом и начали строить башню, “Бог понял, что допустить этого нельзя... и решил: надо разрушить их единство, разделить их”. Он велел своим ангелам дать людям разные языки. “И вмиг все разладилось: тот, кто лепил кирпичи, уже не мог разговаривать с теми, кто их носил... Каждый обвинял остальных в том, что они ничего не понимают”.
В общем, была идиллия, мир и благоденствие, а злой, нетолерантный Бог все испортил. И вывод делается соответствующий: не тот, что людям не следует заноситься и конкурировать с Богом, а совсем иной: “Изучая языки других народов, КОНКРЕТНО АНГЛИЙСКИЙ (выделено нами. — Авт. ), мы получаем возможность сотрудничать на международном уровне”.
