Армен Гаспарян - Операция "Трест". Советская разведка против русской эимиграции. 1921-1937 гг.
Но не надо обманываться — день расплаты все ближе и ближе, нем это думают господа из Кремля. Нет, я не могу больше продолжать. Я возвращаюсь к свободе. Назад к Ленину, его учению, его делу.
P.S. В 1928 году я был награжден орденом Красного Знамени за мою службу пролетарской революции, при сем его возвращаю. Носить его вместе с палачами лучших представителей русских рабочих — ниже моего достоинства».
Одновременно Рейс сообщил через посольство в НКВД, что им помещены в безопасное место бумаги и документы, разоблачающие Сталина. И если с ним что-нибудь случится, все будет опубликовано. Москва отреагировала немедленно: было принято решение ликвидировать бывшего резидента во Франции. Для того чтобы выследить и уничтожить предателя, были привлечены члены так называемого «Союза возвращения на Родину», в котором одним из руководителей был Сергей Эфрон. При его активном участии Рейс был обнаружен в Швейцарии. Его убили 4 сентября 1937 года около Лозанны. При вскрытии у него было обнаружено пять пуль в голове и семь в груди.
Следствию достаточно быстро удалось выяснить главное: убитый — бывший сотрудник НКВД. Комиссар полиции обратился к своим французским коллегам — разыскать убийц, сообщив им фамилии преступников. Эфрона тут же вызвали на допрос. Он все отрицал, хотя, как вспоминал потом следователь, бледнел при каждом вопросе. Едва покинув полицейский участок, Эфрон принимает решение бежать. Он понимал: в деле убийства Рейса он — главный обвиняемый, и доказать свою непричастность будет невозможно. Капитан-первопоходник отправляется в Гавр, садится на советский пароход и возвращается на Родину. Перечеркивая тем самым свое прошлое и все свои идеалы. Ведь еще незадолго до тех событий Эфрон писал: «Как рядовому бойцу бывшей Добровольческой армии, боровшейся против большевиков, возвращение для меня связано с капитуляцией. Мы потерпели поражение благодаря ряду политических и военных ошибок, может быть, даже преступлений. Ив тех, и в других готов признаться. Но то, за что умирали добровольцы, лежит гораздо глубже, чем политика. И эту свою правду я не отдам даже за обретение Родины. И не страх перед Чекой меня останавливает, а капитуляция перед чекистами — отказ от своей правды. Меж мной и полпредством лежит препятствие непереходимое: могила Добровольческой армии».
Эфрон приехал в Москву. Поселился на правительственной даче в Болшево, ранее принадлежавшей председателю советских профсоюзов Томскому. Носит форму НКВД, что само по себе говорит о многом. К нему приехала и жена с сыном. Но, как совершенно справедливо заметил Антон Иванович Деникин, проклятие предательства никогда не даст счастье. Так случилось и с Эфроном. 10 октября 1939 года его арестуют. В отчаянии Марина Цветаева напишет письмо всемогущему наркому внутренних дел Лаврентию Берии: «Сергей Эфрон это (участие в Белом движении. — А.Г.у) в своей жизни считал роковой ошибкой. Я же прибавлю, что так ошибся не только он, совсем молодой тогда человек, а многие и многие, совершенно сложившиеся люди. В Добровольчестве он видел спасение России и правду, когда он в этом разуверился, он из него ушел, весь целиком, и никогда уже не оглянулся в ту сторону.
После белой армии — голод в Галлиполи и в Константинополе и в 1922 г. переезд в Чехию, в Прагу, где поступает в Университет кончать историко-филологический факультет. В1923 году затевает студенческий журнал «Своими путями», в отличие от других студентов, ходящих чужими, и основывает студенческий демократический Союз, в отличие от имеющихся монархических. В своем журнале первый во всей эмиграции перепечатывает советскую прозу (1924 г.). С этого часа его «полевение» идет неуклонно. Переехав в 1925 году в Париж, присоединяется к группе евразийцев и является одним из редакторов журнала «Версты», от которых вся эмиграция отшатывается. Если не ошибаюсь, уже с 1927года Сергея Эфрона зовут «большевиком». Когда в точности Сергей Эфрон стал заниматься активной советской работой, не знаю, но это должно быть известно из его предыдущих анкет. Думаю, около 1930 г. Но что я достоверно знала и знаю, это о его страстной, неизменной мечте о Советском Союзе и о страстном служении ему. Как он радовался, читая в газетах об очередном достижении, от малейшего экономического успеха как сиял!»
Но судьба Эфрона была предрешена. Слишком серьезные обвинения были предъявлены ему. И, что самое интересное, небеспочвенные. Уже спустя годы стало известно, что это именно Сергей Яковлевич предупредил генерала Деникина, что его собираются похитить агенты Лубянки. Бывший первопоход-ник, добровольно отказавшийся от всех своих убеждений, так и не смог пожертвовать главным — памятью о первых боях Добровольческой армии. Еще один участник первого кубанского похода, Димитрий Лехович, спустя годы напишет: «Несмотря на все изгибы судьбы, имя генерала Деникина пользовалось большим уважением в широких кругах эмиграции, к его мнению прислушивались. А отношение его к коммунизму оставалось непримиримым. Захват такого противника в принципе соответствовал желанию советской власти, ведь похищение Деникина внесло бы невероятное смятение в ряды эмиграции. Неизбежно явилось бы ощущение, что Москва и за пределами СССР распоряжается судьбой своих политических противников, как у себя дома...»
6 августа 1941 года капитан Марковского полка, талантливый публицист Сергей Яковлевич Эфрон был расстрелян как враг трудового народа и французский шпион. Пророческими
оказались его собственные слова: «Путь к России возможен лишь через самоопределение, через самоутверждение. Отказавшись от себя, от своего опыта революционного и дореволюционного, от своего прошлого, я обращусь в сухую ветвь, которая никогда не привьется к российскому стволу...»
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
Не так давно, к 75-летию начала операции «Трест», в России были выпущены памятные почтовые марки с портретами видных контрразведчиков Артузова, Стырны, Сыроежкина, Пузицкого, Ольского и Демиденко. Казалось бы, выпустили — и ладно. Мало ли какие марки есть на свете! Я видел выпущенные в эмиграции памятные марки Русской освободительной армии и генерала Власова. Но тут есть весьма пикантный момент. Те марки выпускались не государством, а частными лицами. Соответственно, прямого обращения они не имели. Здесь же совершенно другая картина.
На одной из них изображен Григорий Сыроежкин. То есть на знаках почтовой оплаты, своего рода визитной карточки страны, и страны демократической, запечатлен человек, собственноручно расстрелявший заключенного. Говоря прямо — палач. И не какой-то абстрактный, а самый настоящий. Видеть эти марки мне было, прямо скажем, неприятно.
Да, операция «Трест» была организована и проведена блестяще. Да, это классика контрразведывательной работы. Да, можно только преклониться перед профессионализмом Артузова, который сумел обмануть не только всю русскую эмиграцию, но и разведки Франции, Англии, Польши, Финляндии... Да, помнить о «Тресте» нужно. Но вот нужно ли память сохранять таким образом?
Конечно, это философский вопрос. Из песни слов не выкинешь. И если Сыроежкин был видным участником «Треста», то, безусловно, должен быть и на марках. Только вот не нужно было эти самые марки выпускать.
Конечно, сегодня 96% населения страны вообще ничего не знает про «Трест». И для них это просто марки. Но есть ведь и те, кто знает. И для них это очередное доказательство постулата, что Россия — страна с непредсказуемым прошлым. Которое, и сегодня, спустя семнадцать лет после крушения коммунистической власти, по-прежнему несет на себе отпечаток идеологической борьбы. И это самое страшное...
ПРИЛОЖЕНИЕ 1
Краткие биографии
Азеф Евно Фешелевич (Евгений Филиппович) (1869—1918).
Один из лидеров партии эсеров и руководителей ее Боевой организации (БО), секретный сотрудник департамента полиции.
В 1899 году примкнул к «Северному союзу социалистов-революционеров». С 1901 года один из организаторов партии эсеров. Спустя два года фактически возглавил Боевую организацию партии; руководил подготовкой нескольких террористических актов (убийство В. К. Плеве в 1904 году, великого князя Сергея Александровича в 1905 году).
В 1905 году выдал полиции почти весь состав «Боевой организации». В 1908 году разоблачен Бурцевым. ЦК партии эсеров приговорен к смерти, но скрылся.
В 1915 году был арестован германской полицией как «террорист и русский шпион», заключен в Моабитскую тюрьму, где и пробыл до конца 1917 года, последние месяцы — в тюремной больнице. В марте 1918 года освобожден в связи с заключением Брест-Литовского мира. Подал заявление и поступил на службу в Министерство иностранных дел Германии, но скоропостижно скончался 24 апреля 1918 года от болезни почек. Похоронен в Берлине.
