Дмитрий Пучков - Мужские разговоры за жизнь
– Сталин не верил в войну, и в день нападения фашистов у многих солдат оружие было на чистке.
– Как же не верил, если страна, выбиваясь из сил, готовилась к войне несколько лет? Оружие на чистке – это где? На заводе, что ли?
– Правда ли это?
– Нет, конечно.
– Дядя Дима, а вообще насколько уместно употреблять слова вроде «верил/не верил» в подобном контексте?
– Надо быть на всю башку стёбнутым, чтобы в подобных аспектах «верить/не верить». Руководителю государства идёт огромный поток информации из самых разнообразных источников. Советскую интеллигенцию разрывает пополам: с одной стороны, Сталин у них – коварнейший демон, при котором нельзя было даже шёпотом разговаривать, ему обо всём мгновенно доносили. А с другой стороны, Сталин у них – полный дебил, который ни хера не знал и плюс ни хера не понимал. Это можно понять, когда речь идёт про советского интеллигента, который знает Мандельштама наизусть, но не умеет чисто вытирать жопу и мыть посуду. Однако не следует примерять собственную дурость на мега-диктатора, самого серьёзного руководителя сверхдержавы.
– Разрешите вопрос, где Солженицын говорит про свое стукачество? Что за произведение или интервью? Спасибо за ответ, заранее.
– Нигде, это я придумал.
– Дим Юрьич, не хотел бы обозначиться срывателем покровов, но «ГУЛАГ» – он в обязательной программе по литературе за 11 класс. Ну, или, по крайней мере, так было, когда я учился в школе (впрочем, не так давно). И все, что там написано, на уроках преподносится как правда о кровавом режиме. Учителя рассказывают «как все было страшно», а мы, малолетние дурачки, этому верим. Я в том числе. Это попозже я узнал, что к чему (во многом благодаря «Тупичку»), но на встрече выпускников доперло, что я такой в классе один. Вот.
– [окончательно теряя остатки воли и впадая в бешенство] Я, б. дь, специально сделаю видеоурок – доступный пониманию детей.
– Нельзя быть стукачом «только по бумажке», как нельзя быть «чуть-чуть беременным». Ты либо стучишь, либо нет. А уж ежели ты начал барабанить, то опер с тебя не слезет. Здесь заднего хода – нет. Особенно интересно выглядит то, что г. Солженицын имел должность, а не был рядовым зэком. Это – очень большая привилегия, которую в местах не столь отдалённых за здорово живёшь не дают. Её можно получить только двумя путями – либо ты очень авторитетный человек, либо ты «красный», т. е. сотрудничаешь с администрацией. Посему вывод однозначный – дедушка был «красный», как пожарная машина, и барабанил так, что все были довольны.
– Слушай, вот когда начинают рассказывать, что «половина страны сидела» – все верят безоговорочно, ибо сидела ведь половина (другая охраняла). А когда речь заходит о конкретике, типа стучал или нет – никто ни хера не понимает и не знает. Как так наши матёрые сидельцы ухитряются – не понимаю.
– Поясняю – как правило, блатные очень много времени проводят в штрафном изоляторе. Сидеть там очень неприятно. Представьте себе комнату 2 на 2 метра с бетонной шубой на стенах, в которой из обстановки только двое пристегнутых к стене нар, туалет, столик и умывальник. И всё. Курить нельзя, чай пить нельзя, кормят хреново, письма писать нельзя. Вообще ничего нельзя. И вот в такой обстановке некоторые люди проводят по 2–3 месяца. Хочется угробить здоровье? Во-во, никому не хочется, всем хочется выйти на свободу, сохранив физическое и душевное здоровье. Поэтому и стучат.
– Не следует забывать, что для большинства граждан не требуется никаких пыток и даже угроз. Большинство граждан просто тупо стремится к собственной выгоде, ради которой продадут родную мать не задумываясь. Солженицын – наглядный пример.
– А может человек, на которого завели агентурное дело, просто регулярно отписывать о том, что никаких разговоров кроме как о погоде не было?
– Может, конечно.
– Или в таком случае опера его проверять начнут другим агентом?
– В таком случае его просто в жопу отдерут или покалечат. А он про это, не поверишь, очень хорошо знает, и изо всех сил будет стараться до этого не доводить – писать сообщения по делу.
– Если «существуют количественные нормы доносов, например – один в неделю», тогда в личном деле Солженицына должны быть кучи его доносов, не так ли?
– Так, конечно. И они там есть.
– Тогда вопрос – почему эти доносы не были опубликованы, когда еще был СССР?
– А у нас не принято сдавать агентов. Даже конченых подонков.
– Морально уничтожить Нобелевского лауреата – что может быть изящнее?
– Да кому он на хер нужен?
– Или прав все-таки Солженицын, когда говорил, что ничего такого он не доносил?
– Оно понятно, что ты дурак патентованный, но ты хоть книги Светоча почитай, дебил.
– Д. Ю., мне интересно, каким образом можно подтвердить этот документ?
– Никаким. Разве что почерковедческой экспертизой.
– Товарищи, сидевшие в советское время в «Матросской тишине», говорят, что там была офигенная библиотека, которую никто никогда не перетряхивал на предмет изъятия неправильных изданий. Сидельцы еще с 20‑х годов по сложившейся традиции оставляли личные книги. И к 70‑м годам библиотека вполне могла составить конкуренцию библиотеке академии наук.
– Я заведовал библиотекой в тюрьме. Говно там, а не книги – унылые помои, каковые пользуются наибольшим спросом. Поскольку большинство граждан – откровенные идиоты, то и читают они книги для идиотов, и оставляют они после себя книги для идиотов. Слухи про «академию наук» – сильно преувеличены.
– Что же касается «чего натворить такого умудрились», отвечу: работали, имели крепкие хозяйства и достаток, в отличие от голытьбы, что тогда, что сегодня, ни хрена делать не желавшей и не умевшей. И нередко как раз такая вот голытьба, всякие Шариковы и Швондеры с радостным писком и раскулачивали. Да, были и настоящие мироеды, но в основном под эту косу пошли прежде всего крепкие середняки, основа крестьянского хозяйства.
– Всем экспертам по голодранцам – рекомендую к прочтению: Милов Л. В. «Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса». Дабы впредь не тянуло.
– Дмитрий Юрьевич, спасибо за ссылку. Мне не совсем понятно: а как это так получается, что все кругом голодранцы?
– Надо понимать, все русские крестьяне, как подобает русским свиньям, круглый год пили и ничего не делали? Поэтому они все были голодранцами?
– В 1995 мне такое в школе говорили, про голытьбу и про то, как она кулаков раскулачивала.
– Как так получилось, что все были нищими, а один – богатым? Откуда такой разрыв?
– Дмитрий Юрьевич, с Вами спорить не буду, образования не хватит. Книгу рекомендованную скачал, буду изучать. Спасибо.
– Да я не про споры, камрад. Люди не имеют ни малейшего представления, что это такое – русский крестьянин, и почему он жил вот так. Не имеют ни малейшего понимания о том, что такое колхозы и что эти колхозы крестьянам принесли. Но, понятно, мнение имеют – особенно из числа тех, у кого родственников «голытьба раскулачила ни за что».
– Понял, виноват. Книжка очень полезная – там как раз про то, почему богато никогда не было.
– И быть не могло. Откуда не трудно понять, как получалось богато у единиц. И почему их так любили горячо – все.
– А от личного трудолюбия и целеустремленности ничего не зависит?
– А от земли не зависит? Если в России сажаешь один мешок, а собираешь три, после чего один съедаешь, один продаёшь, один снова сажаешь, а в Италии один сажаешь, а собираешь тридцать? Это как-то что-то определяет в благосостоянии страны?
– Или все, кто сейчас неплохо живет – подлецы и подонки?
– О чём ты? Ходорковский вон ни за что сидит, а остальные дрожат по ночам – ну как за ними тоже придут, за честными людьми?
