Валерий Киселёв - Разведбат

Личный состав 2-й разведывательной роты:

л-т Миронов, прапорщик Шустов, ефрейтор Поздняков, мл. с-т Федосов, ряд. Филиппенко, мл. с-т Хрянин, с-т Тарасков, ряд. Шитков, ряд. Дмитриев, ряд. Сафьянов, ряд. Мещеряков, с-т Леонов, ряд. Мужикбаев, ефр. Полисманов, ряд. Серов, ряд. Терехов, ст. с-т Хильченко, мл. с-т Шелиманов, ряд. Курочкин, ряд. Чупраков, ряд. Бабарин, ряд. Черкасов, ряд. Лозинский, ряд. Липатов, ряд. Зубков, с-т Соловьев, ряд. Маслов, ряд. Никифоров, ряд. Мухаметов, с-на Панюков, ст. с-т Такмаков.

Какими они были, погибшие русские солдаты…

Из письма классного руководителя Александра Коробки Татьяны Ивановны Рыбалченко:

…Тяжело, очень тяжело писать о Саше Коробке, так рано ушедшем от нас. Саша закончил нашу Кубраковскую основную школу совсем недавно, в 1996 году. Он был активным и деятельным мальчиком, хотя к лидерству и не стремился. У него было много друзей. Александр всегда был в движении, что-то организовывал, делал, а когда весной убирали в школьном саду и сажали цветы, он всегда был первым. И всё у него было ладно, получалось аккуратно и быстро. А какой он ловкий был на спортивных соревнованиях. Саша бегал быстрее всех, в прыжках никому не уступал, дальше всех метал мячи, а в подтягивании никто его не мог опередить.

Александр всегда был первым, он ещё в младших классах хотел быть пограничником, а, перейдя в старшие, мечтал быть десантником. И к этому готовил себя с раннего детства.

С особенным, трепетным чувством Саша относился к своей маме Раисе Александровне. На празднике, посвященном 8 марта, он читал стихи: «Мамочка моя, я так тебя люблю…».

Саша любил рисовать, охотно принимал участие в конкурсах. Хорошо учился по предметам естественного цикла, но не нравился ему русский язык.

На литературном вечере, посвященном А. С. Пушкину, он читал:

Пока свободою горим,Пока сердца для чести живы,Мой друг, Отчизне посвятимДуши прекрасные порывы.

И эти слова Пушкина оказались пророческими для чтеца. Саша погиб, защищая нас. Хоронили его накануне 55-летия со Дня Победы. Пришли все, кто мог. Мы будем помнить его, останется он в сердцах наших улыбающимся и всегда молодым.

«Я за всю семью должен отслужить…»

Из письма мамы Александра Коробки:

…Я понимаю, что чужое горе трогает других людей мало, но всё же хочется, чтобы о моём сыне хоть кто-нибудь вспомнил. Мы сельские люди, из далёкой глубинки, всю свою жизнь только работаем, а вот в преклонном возрасте пришлось остаться практически одним. Мы с мужем оба инвалиды. Саша был наша надежда на старость.

С 10 лет Саша уже работал в колхозе, практически весь наш дом держался на нём. Пас колхозных коров, а когда подрос, стал работать помощником механизатора. Он был балагур, весельчак, душа компании, и вот его не стало…

Я не знаю, какой он был в армии, но по рассказам его друзей, он был хороший товарищ. Ребята приезжают на могилку, я их жду, как своих сыновей.

Какой он был сильный, как его любили ребята, он был у них предводителем. А как он любил нас… У него было первое слово, когда он входил в дом: «Мам, ты болеешь или отдыхаешь?». Пока я отдыхаю, он сходит за меня на работу и скажет: «Не спеши, там уже порядок». Мне все завидовали, что у меня такой сын.

Как он хотел в армию, сам бегал в военкомат, говорил: «Забирайте поскорей!». Я говорила: Саша, не ходи туда, у нас отец инвалид 2-й группы, брат инвалид детства, и старший сын по состоянию здоровья в армию не пошел, а он отвечал: «Мама, я за всю семью должен отслужить. Если все так будут рассуждать, то некому будет и Родину защищать».

Сколько у него силы и энергии осталось и после ранения… Как он занимался зарядкой, как ему хотелось быстрей встать на костыли, разработать руку, которая плохо работала, как он стеснялся, что у него теперь нет глаза. А что такое ранение головы — мы даже не предполагали. Он все это пересилил, но болезнь победила его. Война забрала у меня всё вместе с любимым сыном. Мои глаза перестали видеть от слёз.

Храни вас Бог всех, и пусть ничьи слёзы больше не прольются.

Из письма Александра Коробки:

Дорогая мама! В прекрасный день 8 марта хочу тебе пожелать душевных благ, большого счастья, еще милей, прекрасней стать. Нет дороже на свете тебя. Только здесь я понял, родная, что дала ты мне ласку, тепло, и в дорогу меня проводила, и сказала «Будь счастлив, сынок».

Будут трудные дни, даже годы. Ты сможешь это всё пережить. Может быть, я не прав был когда-то, может глупо когда-то поступал. В своих мыслях тебя обнимаю, в своих мыслях я крепко целую. Будь как прежде красивой и нежной. Будь счастливой и доброй всегда. В этот день 8 марта нежных улыбок и ласковых слов, радость и счастье, и море цветов.

С уважением ваш сын Саша.

Мама Саши:

— Кто сможет заменить мне его, и кто меня за него так сможет поздравить…

Свидетельствуют документы

Главный военный клинический госпиталь имени акад. Н. Н. Бурденко.

На руки больному не выдавать

Выписной эпикриз 823

Рядовой по призыву вч 48 443 Коробка Александр Иванович, 1980 г. р., находился на стационарном лечении в отделении реанимации и нейрохирургии ГВКГ им. Н. Н. Бурденко с 18 января по 22 марта 2000 г.

Диагноз: комбинированное ранение головы, правого плеча, обеих нижних конечностей от 31.12.99 г. Огнестрельное пулевое сквозное сегментарное ранение черепа и головного мозга справа с давлением его очагами ушиба-разможжения правой височной доли, острыми внутримозговой, эпи— и субдуральными гематомами, костными отломками оскольчатого перелома правой височной кости и ее пирамидки. Размозжение правого глазного яблока. Слепое проникающее ранение затылочной области с ушибом-разможжением правой затылочной доли головного мозга и инородным телом (пуля) и правой затылочной кости. Дырчатый перелом правой теменной кости. Разрыв правой ушной раковины с разрушением стенок наружного слухового прохода. Отогемоликворея справа. Сквозное пулевое ранение мягких тканей верхней трети правого плеча. Термический ожог пламенем (19 проц.) кистей обеих рук 1–2 ст., левых стопы и голени до средней трети 4-й ст. (8,8 проц.), правой стопы и голени 3-й ст. (9,9 проц.) Шок 2-й ст. Операции: ПХО ран головы, декомпрессивная резекционная трепанация черепа в правой теменно-височной, затылочной областях, санация контузионных очагов, удаление эпидуральной и внутримозговой гематом, пластика ТМО аутофасцией правой височной мышцы, промывное дренирование; хирургическая обработка ожогов правой голени и стопы, фасциотомия правой голени, ампутация правой голени на уровне верхней трети (31.12.99 г.); эвисцерация правого глаза, ампутация правой голени на уровне верхней трети (1.1.2000 г.), реампутация левой ноги на уровне средней трети бедра (7.1.2000 г.); наложение вторичных швов на раны правого плеча в верхней трети (11.1.2000 г.)

…В результате проведенного лечения состояние раненого полностью стабилизировалось, в сознании, адекватен, ориентирован в пространстве и времени. Самостоятельно передвигается в кресле-каталке, может себя обслуживать. Изготовлен временный протез правого глаза.

(подписи врачей) 22 марта 2000 г.

Мама Саши Коробки:

— С этим диагнозом он за четыре месяца стал обыкновенным человеком, даже врачи сами не верили, что он в своём уме, да ещё и с юмором. Но не досмотрели его дыхательные пути, и он задохнулся…

«Он писал, чтобы я не волновалась…»

Из письма вдовы Владимира Щетинина Светланы Николаевны:

— Из детства Володи я знаю только то, что он рассказывал мне сам. Вырастила его бабушка, отца он никогда не знал. В детстве он был озорником, всегда находил приключения. Мечтал быть военным. В школе учился хорошо. После школы — армия. Служил в Москве, в Кремлевском полку.

В 1995 году пошёл служить в Чечню по контракту, на 6 месяцев. В 1997 году мы поженились. Уехали жить ко мне на родину. 14 февраля 1998 года у нас родился сын Дениска. Как же Вова радовался — это просто невозможно передать!

Жить было, конечно, трудно, но Вова никогда не унывал. Работал на трёх работах сразу, чтобы мы ни в чем не нуждались. Очень уставал, но всегда был в хорошем настроении, никогда не повышал голоса, никогда мы от него не слышали плохого слова. Всё своё свободное время он посвящал сыну.

Всегда был душой компании, с ним никогда не было скучно.

Однажды он сказал, что едет на заработки в Москву, а потом я получила от него письмо, что он в Чечне. Володя писал, чтобы я не волновалась, всё у нас будет хорошо. Но ответить ему я так и не успела. Мне позвонили и сообщили, что Володя погиб. Это было как гром среди ясного неба. Как похоронили, я не помню — всё было как в тумане. Мне тогда казалось, что всё это просто страшный сон, я проснусь, и Вова будет рядом. Я впала в депрессию, но ради ребёнка надо было жить дальше. До последнего не верилось, что Володя погиб, что он нам больше не улыбнётся, не обнимет, не скажет: «Привет, зайки, я скучал». Самым трудным было ожидание. Мы ждали почти месяц, когда его привезут. До последнего надеялись, что это ошибка.