Германский национа-социализм - Валентин Анатольевич Пруссаков
То, чего мы хотим и что является центральным моментом всех наших устремлений — это духовное преобразование всей германской нации. Сделать из немецкого гражданина убежденного до самых глубин своего сердца национал-социалиста, преисполненного решимости бороться за претворение в жизнь своих убеждений, который станет отныне живой и беззаветно преданной опорой всему национальному сообществу — вот конечная цель, которую мы ставим перед собой. Конечно, задача таких масштабов представляется задачей не сегодняшнего и даже не завтрашнего дня, ибо её реализация может стать лишь результатом кропотливой работы по индивидуальному и общенациональному воспитанию, для выполнения которой потребуются годы, а может быть и десятки лет.
Организации и ячейки прежних партий сегодня разрушены, но было бы, однако, иллюзией считать, что присущие прошлому формы мышления, на которые опирались эти партии и организации, исчезли за это время. Конечно, перед новым государством уже нет былой неотвратимой угрозы, но уничтожена она все же не до конца. Более того, её окончательная ликвидация просто необходима, если национал-социализм действительно хочет достигнуть своею полного размаха не только в буквальном выражении уже принадлежащей ему политической власти, но и в качестве новой формы жизни.
Борьба, которую мы вели на протяжении долгих лет с целью осуществления той революции, свидетелями которой мы являемся в настоящее время, приучила нас к бдительности. Печальный опыт, приобретенный штурмовыми отрядами, научил их распознавать врагов новой Германии, как бы умело те не маскировались.
Мы ни в малейшей степени не испытываем тех иллюзий, что марксизм исчез из умов лишь потому, что его сторонники не имеют более возможности собираться. Нам прекрасно известно не только то, что коммунистические элементы не прекращают своих попыток переформироваться в новые разрозненные группы, но и то, что десятки тысяч ещё не сломленных марксистов организуются без какой-либо возможности контролировать их с нашей стороны в течение, внедряющееся в наши рабочие организации, объединяющие сотни тысяч честных и искренних трудящихся. Террористические элементы в настоящее время абсолютно немногочисленны с учетом того, что если где-то отмечалось их присутствие в опасных количествах, им немедленно предоставлялась возможность отправиться для обдумывания своих взглядов в концентрационные лагеря, если, конечно, они не предпочли до того принять решение вновь занять полезное место в рядах своих сограждан.
Большинство же бывших носителей марксистскою вируса оказались вынужденными присоединиться к нам после того, как с каждым днем убеждались все больше и больше, что их принцип классовой борьбы не имеет никаких шансов в сегодняшней Германии, а её новые социальные и экономические формы предоставляют огромные преимущества. Марксизм окончательно прекратил свое существование в качестве угрозы для германского национал-социализма и уже можно сказать, что тело нации получило от него прививку. И если бациллы вируса ещё кое-где существуют, то штурмовые отряды и политическая полиция добились их полной изоляции и уже просматривается их скорое окончательное исчезновение.
Мы отдаём себе отчет в том, что политическая реакция - это явление живучее. Часто проводят параллель между монархией и реакцией, хотя происхождение двух этих феноменов не имеет ничего общего. Там, где реакция отождествляет себя с монархией, она приносит последней плохую службу. Если бы немецкий народ пожелал вновь иметь императора, он сделал бы это против воли реакции. Хотя, что касается меня, например, думаю, что корона германской империи канула в лету на полях сражений мировой войны. И я сильно сомневаюсь, что немецкий народ захочет сражаться ради того, чтобы вновь её вернуть. Таким образом, считаю, что угроза монархической реакции не заслуживает того, чтобы специально на ней останавливаться.
То, что я называю реакцией — это скорее состояние духа, когда человек безнадёжно цепляется за то, что было вчера или позавчера. Такие люди пытаются сохранить и даже укрепить свой идеал - если данный термин здесь уместен — сопротивляясь произошедшим с тех пор глубоким изменениям. Именно в этом смысле следует употреблять понятие «реакционеры» в отношении тех правительственных деятелей, которые продолжают управлять, используя устаревшие методы и идя вразрез с прогрессом, произошедшим за это время в общественном мнении народа. Вызывает сожаление тот факт, что в ходе национал-социалистической революции многие подобного рода реакционеры сумели «обрядиться в наши одежды». Они стремились всячески затруднить каждый наш шаг, критиковали даже свастику — энергично протестуя, что всегда-де являлись «националистами» .
Но совершенная нами революция отнюдь не является революцией националистической, а — национал-социалистической. Мы даже хотели бы сместить акцент именно в сторону слова «социалистическая».
После того, как социалистические элементы научились со временем сочетать социалистическую идею с национальными убеждениями, сделав это практикой своей жизни, ничто не мешает нам теперь маршировать с ними вместе. Но они глубоко ошибутся, если вообразят себе, что мы захотим сделать им даже малейшие уступки в отношении нашей социалистической программы, чтобы завоевать их расположение. Не существует никаких точек соприкосновения, которые смогли бы нас объединить, речь идет о двух взаимоисключающих мирах.
Новый режим продемонстрировал непонятную мягкотелость, когда, взяв власть в Германии не устранил решительным образом всех людей, которые в той или иной степени служили опорой для предшествующего и более отдаленных режимов. Сегодня на некоторых общественных должностях порой всё ещё находятся люди, дух национал-социалистической революции ещё не до конца овладел сознанием которых. Мы, естественно, не затаили на них злобу только потому, что они испытывают привязанность к событиям прошлого — просто, с нашей точки зрения, предпочтительнее было бы их убрать, нежели сохранять. Они не должны, однако сомневаться в том, что мы без всякой жалости сломаем им шею, если им вздумается вдруг выпускать наружу их реакционные убеждения.
Не решаясь действовать открыто перед лицом всеподавляющего утверждения национал-социалистической революции из-за боязни оказаться окончательно раздавленными, силы реакции противодействуют тайно, а иногда и под прикрытием национал-социализма, что придает их атакам особое вероломство. В своих попытках повернуть вспять ход истории они демонстрируют крайнюю осторожность. «Во имя спокойствия и порядка» — вот их обычные призывы. Именно в этом своём девизе они особенно едины со всеми обывательскими и буржуазными элементами. Несомненно, революционная идея — это сущий ужас для всех этих реакционеров и обывателей, как бы противно нам не было вспоминать о них. Не имея ни мужества, ни реальных сил для открытой борьбы, они пытаются каплю за каплей впрыскивать свой дезорганизующий яд в новый организм, в который превратил нацию национал-социалистический дух.
