Владимир Шигин - Дело «Памяти Азова»
В это время основная группа восставших матросов по приказанию Лобадина собралась на верхней палубе, и восставшие перешли в наступление. Около двух часов ночи на корабле затрещали выстрелы. Во время перестрелки был убит предатель Тильман, стоявший на посту у ванной комнаты, где сидел арестованный Коптюх, тяжело ранен и вскоре умер вахтенный начальник мичман Зборовский, убиты: инженер-механик подполковник Максимов, врач Соколовский, лейтенант Македонский и ранены: старший офицер Мазуров и иеромонах Клавдий, командир корабля капитан 1-го ранга Лозинский и лейтенанты Вердеревский и Селитренников.
Дружное и смелое выступление матросов вызвало подъем среди революционно настроенных матросов и посеяло панику среди офицеров и их приспешников. Начальник отряда Дабич приказал офицерам развести пары на баркасе и вместе со своим флаг-капитаном Римским-Корсаковым 1-м, частью здоровых и раненых офицеров (Лозинским, Вердеревским, Селитренниковым и др.) перешел на баркас и на предельной скорости ушел в море. Не успели бежать пять офицеров, в том числе старший офицер Мазуров. Матросы разоружили и арестовали их. В погоню за бежавшими матросы снарядили паровой катер, посадив на него 10 человек вооруженной команды и поставив 37-мм пушку. В перестрелке на баркасе были убиты командир крейсера капитан 1-го ранга Лозинский и мичман Погожин и ранен лейтенант С.И. Унковский. Вскоре, однако, погоню пришлось прекратить. По одним данным, катер матросов сел на мель, по другим — старший на катере фельдфебель Старостин намеренно дал задний ход, объяснив, что сел на мель. Воспользовавшись заминкой, преследуемые скрылись.
В это время на корабле уже взвился красный флаг, и люди собрались на митинг. Лобадин представил Коптюха как представителя Ревельского комитета РСДРП. По предложению Коптюха и Лобадина восставшие решили рано утром 20 июля поднять на восстание команды минных крейсеров «Абрек» и «Воевода» и миноносцев и вместе с ними двинуться в Ревель. В Ревеле, говорил Коптюх, прибытие кораблей явится сигналом к выступлению рабочих. На помощь рабочим матросы высадят десант, а с помощью рабочих получат провизию, и вместе будут продолжать борьбу. В случае если корабли не примкнут к восстанию, было решено также идти в Ревель. Решение о походе в Ревель было правильным. Ревельский комитет РСДРП не только послал к «азовцам» Коптюха, но, чтобы объединить силы для общего удара, сделал все возможное, чтобы по прибытии восставших кораблей в Ревель оказать им поддержку пролетариата и всех других революционных элементов, боровшихся за свержение самодержавия. Накануне восстания на крейсере «Память Азова» в Ревеле происходили бурные митинги рабочих. 17 июля рабочие угрожали полиции приходом в Ревель матросов. Власти готовились ко всяким неожиданностям. Полиция и войска были приведены в боевую готовность.
Ревельский комитет РСДРП считал необходимым при наличии неблагоприятных условий на кораблях или неблагоприятном развитии событий в Свеаборге не подымать восстания и приберечь силы к выступлению, когда этого потребует политическая обстановка в стране. Поэтому Коптюху были даны соответствующие указания. Любое решение Коптюха для матросов «Памяти Азова», шедших за социал-демократами, было обязательным(!?). И когда восстание стало фактом, большевик Коптюх стал во главе его и руководил им до конца. После побудки (хотя никто в эту ночь не спал) вестовые матросы собрали на митинг всю команду корабля — около 700 человек. Лобадин призывал всех, кто ночью не принимал участия в борьбе, активно поддержать восстание. Коптюх рассказал о положении в стране и о восстании в Свеаборге. По его предложению матросы избрали комитет из 12 человек: 11 матросов и его, Коптюха. Во главе комитета стал Лобадин, человек огромной силы воли и больших способностей. Он же фактически стал и командиром крейсера.
В бухте Папонвик на виду у крейсера «Память Азова» стоял минный крейсер «Воевода». Невдалеке за островом стояли остальные корабли эскадры: минный крейсер «Абрек», миноносцы «Послушный», «Ретивый», № 102, № 106, № 107; учебный корабль «Рига» был в это время в Ревеле. Азовцы вначале решили поднять восстание на минном крейсере «Воевода».
В 6 часов утра «Память Азова» снялся с якоря и поднял сигнал «Воеводе» следовать за ним. Минный крейсер «Воевода» снялся с якоря с приготовленными к атаке торпедными аппаратами и начал разворачиваться в сторону «Памяти Азова». Но, как видно, офицеры «Воеводы» не решились что-либо предпринять против азовцев, ибо команда «Воеводы» не внушала доверия офицерам, поэтому они приготовились выброситься на берег, чтобы тем самым не дать возможности восставшим захватить крейсер и использовать в революционных целях. Заметив подозрительные приготовления «Воеводы», азовцы направили на него орудия и подняли сигнал: «Стать на якорь». Но задуманный командиром «Воеводы» план предотвратить не удалось. Корабль выбросился на берег, и офицеры окончательно привели его в негодность: испортили трубопроводы и машины, открыли кингстоны и краны затопления; команду же поспешно свели на берег.
Командир «Абрека», узнав о восстании на крейсере «Память Азова», поднял на ноги офицеров и надежную часть команды. Он приказал следить за матросами и усилить охрану оружия. Утром командир собрал матросов и спросил, останутся ли они верными долгу присяги и будут ли выполнять любое его приказание. Матросы угрюмо молчали, выжидая, несомненно, момента для присоединения к «азовцам». Командир принял это молчание за угрозу и решил поступить так же, как поступил командир «Воеводы».
С «Памяти Азова» подняли «Абреку» и миноносцам сигнал: «Следовать за мной», что было призывом к восстанию. В ответ с «Абрека» подняли сигнал: «Ясно вижу», и в тоже время по приказанию командира корабль на полном ходу выбросился на берег. Команду его под конвоем унесли в лес. Восстания на миноносцах также не произошло. Крейсер «Память Азова» сделал по миноносцам несколько выстрелов из орудий, после чего ушел в Ревель.
Азовцы не знали, что произошло за последнюю ночь на берегу, но они верили в успешный исход борьбы. Во время похода они по радиотелеграфу вызывали минный отряд, базировавшийся на Гельсингфорс, вызывали броненосец «Славу», думая, что и там началось восстание, но на их вызовы не отвечали. Идя в Ревель, азовцы надеялись поднять восстание на учебном корабле «Рига» и установить связь с рабочими. В пути комитет обсуждал план, как лучше и вернее этого добиться.
Уже в это время восставшие совершили ряд ошибок. Они избрали комитет, но не избрали единоначальника, командующего. Подняв восстание и посадив под арест оставшихся на корабле офицеров, они оставили на свободе контрреволюционно настроенных кондукторов. Не учли они также, что в составе команды корабля было много колеблющихся и частью даже враждебных восстанию элементов. Ошибкой было и то, что вместо офицеров командирами боевых частей и служб не были назначены верные революции люди; службу несли люди по своей инициативе, а на некоторых боевых постах командовали контрреволюционно настроенные кондукторы: Рудаков, Пленков, Левичев и предатель Лавриненко, выдававший себя за революционера. Восставшие по существу растворились среди колеблющихся и явно враждебных элементов. А главное, они недооценивали своих сил в управлении кораблем и переоценивали знания офицеров. Для усиления авторитета комитет предложил Коптюху надеть форму мичмана (?!). Коптюх согласился и переоделся в форменную одежду мичмана.
Ошибки революционеров использовали кондукторы, оставшиеся на корабле офицеры и другие контрреволюционные элементы. Кондукторы связались с офицерами и по их совету исподволь повели разлагающую агитацию среди колеблющейся переменной части команды. Вскоре результаты контрреволюционной агитации сказались: среди части матросов началось глухое брожение. Член комитета Баженов сообщил об этом Лобадину, Коптюху и другим членам комитета, находившимся в боевой рубке. Тогда комитет собрал на баке не занятых по расписанию матросов. Собрание уже подходило к концу (был час дня), как вдруг на горизонте был замечен учебный корабль «Рига».
«Память Азова» лег на курс «Риги». Азовцы не знали, что командир Ревельского порта, не веря в благонадежность команды «Риги», приказал командиру корабля предельным ходом идти в Либаву, избегая встречи с восставшим крейсером. Погоня за «Ригой» продолжалась с часу дня до половины четвертого и оказалась безрезультатной.
«Рига», имея более быстрый ход, оставила восставший крейсер далеко позади себя. Это был тяжелый удар. Столько надежд возлагали на крейсере на этот корабль, и вдруг план рушился! Контрреволюционным же элементам уход «Риги» был на руку, и они усилили свою агитацию.
В 5 часов вечера 20 июля крейсер «Память Азова» стал на якорь в Ревельском порту. К этому времени контрреволюционеры успели испортить орудия и привлечь на свою сторону часть команды. С подходом к Ревелю, как никогда, требовалась активная организационная деятельность комитета и всех восставших, члены же комитета без конца совещались. Это была еще одна крупная ошибка восставших.
