Песах Амнуэль - Магический кристалл фантазии
При всей своей грандиозности предсказания астроинженерной деятельности в галактических масштабах вызывают все же некоторое недоверие. И дело не только в том, что реальные следы астроинженерной деятельности иных цивилизаций не обнаружены. Причина, скорее, в том, что перечисленные примеры астроинженерной деятельности (изменить неизменяемое) — иллюстрация экстенсивного подхода к проблемам эволюции. Между тем, не вдаваясь в рассуждения о сроках, можно предположить, что в будущем развитие человечества не будет однозначно связано с энерговооруженностью и пространственной экспансией.
Интенсивное развитие цивилизации — изменение кажущихся неизменными биологических законов, форм взаимодействия между цивилизацией и средой. Предсказания фантастов могут не оправдаться, если пользоваться лишь экстенсивными приемами увеличения или ускорения, или если изменять неизменяемые свойства лишь космической среды обитания.
Интересна поэтому другая группа идей, связанная с биологическими изменениями в человеке. Таковы идеи переконструирования биологической природы человека в «Городе» К. Саймака, «Эдеме» и «Непобедимом» С. Лема, повестях А. и Б. Стругацких «Полдень. XXII век», «Жук в муравейнике» и «Волны гасят ветер».
Преобразуя объект или факт (явление) с помощью тех или иных приемов, нужно помнить: если использование приема не привело к новой фантастической идее, поступите наоборот — изменяйте не объект (факт, явление), а среду, в которой этот объект находится. Или — любую выбранную часть объекта. Или — совокупность объектов (переход к подсистеме и надсистеме).
4. Фантастическое моделирование
Моделирование явления, один из методов прогностики, широко используется фантастами и очень полезно для развития творческой фантазии. Многие фантастические произведения — это мысленные модели общества или мира, физически и биологически отличного от земного прототипа. Цель моделирования миров в фантастике — не предсказание их реального существования (это особенно относится к поджанру fantasy), а борьба с психологической инерцией, развитие воображения. Новая модель мира, придуманная фантастами, обычно позволяет по-новому оценить привычную ситуацию, содержит парадокс или обращает внимание читателя на тенденцию, которая пока скрыта от взгляда и лишь в будущем сможет проявить себя в полной мере.
Моделируя миры, фантасты часто пользуются идеями частной и общей теорий относительности, которые выглядят фантастическими даже и без изменения их с помощью приемов фантазирования. В качестве примера можно упомянуть вывод теории о том, что при увеличении размеров и массы гравитирующей системы может наступить момент, когда дальнейшее увеличение размеров начнет приводит к уменьшению площади поверхности системы. При достаточно большой массе система может вовсе исчезнуть для внешнего наблюдателя! На основе этого вывода общей теории относительности советский физик М. А. Марков предположил, что может существовать мир, находящийся на самой грани исчезновения для внешнего наблюдателя. Воспринимается же он как элементарная частица с массой в миллионную долю грамма и размерами, на двадцать (!) порядков меньшими, чем размер электрона. Между тем, такой объект «фридмон» может заключать в себе целую Метагалактику.
Подобные идеи появились в фантастике даже раньше, чем была сформулирована общая теория относительности. В 1912 году Р. Кеннеди в романе «Тривселенная» утверждал, что атомы — это замкнутые вселенные со всеми свойствами той единственной огромной Вселенной, которая открывается нам в мире звезд и галактик.
Фантастические модели тесно связывают друг с другом микромир и мегамир. Проникнуть к границам Вселенной можно, двигаясь вглубь атома (прием «наоборот»: если нужно двигаться в даль Вселенной, отправляйся в противоположном направлении — в глубь атома!). Тесная связь Вселенной и микрокосмоса проявляется в фантастических моделях и таким образом: исследователь, воздействуя на микромир, тем самым изменяет мегаструктуру Вселенной. Бомбардируя элементарные частицы, мы изменяем свойства квазаров в нашем же мире.
Правомерность такой идеи далеко не очевидна, но явно прослеживается стремление фантастов создать своего рода «единую картину мироздания», связывающую все структурные уровни материального мира. Таковы модели, описанные в рассказах В. Тивиса «Четвертое измерение» (1961 год), М. Емцева и Е. Парнова «Уравнение с Бледного Нептуна» (1964 год).
Моделирование миров можно найти в произведениях С. Лема. Так, герой романа «Голос неба» (1968 год) обнаруживает непрерывный и изотропный нейтринный фон сложной временной структуры, аналогичный известному фоновому реликтовому электромагнитному излучению. В романе сталкиваются различные мнения о природе нейтринного фона и даже философские концепции. Согласно одной гипотезе, нейтринный фон возник в момент Большого Взрыва, поскольку Вселенная, предшествовавшая нашей, состояла из антивещества. Согласно другой гипотезе нейтринный фон — это сигнал, переданный нам через сингулярность цивилизацией, существовавшей в предшествовавшей Вселенной.
Если реальный научный поиск заключается в установлении и объяснении наблюдательных или экспериментальных фактов, то поиск научно-фантастический начинается с предсказания самого наблюдательного факта: хотя нейтринный фон и предсказан наукой, но вовсе не столь сложно организованный, как в романе С. Лема (прием искусственности). Писатель не только предлагает любопытный артефакт, но разрабатывает и логико-познавательную линию — полную аналогию научного исследования.
Есть в фантастике произведения, герои которых не только рассуждают о сущности космической сингулярности, но и проникают в нее физически, даже проходят «сквозь» нее. Именно таким путем попадают в другие вселенные персонажи романа П. Андерсона «Время: нуль» (1971 год). Идея фантаста перекликается с высказанной позднее Н. С. Кардашевым мыслью о том, «воротами» в иные вселенные могут быть черные дыры.
После того, как человечество столкнулось с экологическим кризисом, после того, как люди поняли (впрочем, точно ли — поняли?), что вмешиваться в природные процессы неразумно, фантасты начали исследовать возможные экологические следствия вмешательства в значительно более масштабные процессы: следствия астроинженерной деятельности, изменения мировых постоянных и т. д. Размышляя об этом, фантасты исследуют альтернативные возможности.
Первая возможность заключается в том, что саморегуляция процессов во Вселенной далеко еще не познана, она гораздо более глубока, чем нам представляется. Все действия людей, связанные с познанием законов природы, являются результатом действия законов, нами еще не познанных: среди законов природы могут быть такие, которые регулируют познание других законов. Вселенная представляется чрезвычайно стабильной системой, исправляющей все, что может «испортить» в ее механизме человек. Эта ситуация метафорически описана в повести А. и Б. Стругацких «За миллиард лет до конца света» (1976 год).
Вторая возможность связана с тем, что саморегуляция процессов во Вселенной не является естественным явлением, это следствие астроинженерной деятельности разумов — не одного, но многих сразу. В «Новой космогонии» (1971 год) С. Лем исследует ситуацию, когда современные законы природы являются результатом «игры» сверхцивилизаций.
«Если считать „искусственным“ все то, что преобразовано активным разумом, — пишет С. Лем, — то весь окружающий нас космос уже искусственный… Нынешний космос уже не является полем действия девственных стихийных сил, слепо создающих и уничтожающих солнца и солнечные системы, ничего подобного нет и в помине. В космосе уже невозможно отличить естественное (первичное) от искусственного (преобразованного). Кто выполнил этот космогонический труд? Цивилизации первых поколений. Как? Этого мы не знаем: наши знания слишком ничтожны, чтобы судить об этом.» Если бы создаваемые модели мира ограничивалась только формальными изысканиями в области фантастического конструирования, их ценность для литературы была бы невелика. Фантаст логически последовательно создает ситуацию, настолько парадоксальную, что мысль читателя не может остаться бездейственной. У идей подобного рода сильна обратная связь с читателем, не только положительная, но (чаще!) отрицательная, призывающая читателя активно возражать автору. Модели эти заставляют задуматься и о том, что при колоссальном росте уровня наших знаний о Вселенной астрономия все еще находится в начале бесконечного пути.
Академик Г. И. Наан отмечал: «Узловыми точками прогресса познания являются новые знания о незнании, все более изощренное знание о том, чего именно мы не знаем… Теперь знание о нашем незнании — значительно более квалифицированное, глубокое, рафинированное» (см. сборник «Будущее науки», выпуск 17, 1984). Эту мысль, о которой забывают даже сами ученые, восхищенные собственными достижениями, фантасты упорно проводят в своих произведениях.
