Журнал Русская жизнь - Попса (май 2008)
Юфит: Если писателю хочется писать на материале мясо-молочной промышленности - это его личное дело, он это будет делать независимо от совещания, которое сегодня созвано.
Последнее высказывание можно считать уже немножко еретическим. Что это за такая свободная воля художника? Во всяком случае, поддержки взгляды Юфита не получили, наоборот, с места поднялся товарищ Беркович и еще раз разъяснил стоящую перед писателями задачу.
Тов. Беркович: Тов. Смирнов говорил относительно Московского и Ленинградского мясокомбинатов. Работники мясной и молочной промышленности знают, какое огромное значение сыграли для трудящихся эти предприятия, которые были созданы под руководством т. Микояна.
Однако у писателей все еще были сомнения.
Тов. Рихтер: Я боюсь выступать. Я не искусный оратор. Это мне всегда мешает. Но другой раз нельзя не выступить… Для колбасников интересно делать хорошую колбасу, чтобы ее ели. Это такое же условие, которое нужно и нашему писателю, чтобы его читали. Как бы нам ни платили, если книгу не будут читать, нам будет очень горько.
Но пищевики очень хотели получить книгу. Они говорили, безусловно, искренне: ведь каждому хочется, чтобы его дело было воспето.
Фирсанов, нач. Главхладопрома: Я руковожу главкомом холодильной промышленности. Если бы я был мастером художественного слова, я бы мог написать такую книгу, которую перепечатали бы за границей, потому что история холода очень богата.
Тов. Волынкин: Мастера художественного слова испугались предложений, которые были выражены, что надо писать историю мясной и молочной промышленности. Я слышал со стороны отдельных товарищей, что история будет неинтересна, что ее никто не будет читать. Я хочу рассказать об интересной странице нашей промышленности - яично-птичной промышленности. Возьмем наши подмосковные фабрики. Колхозник до сих пор считает, что куры не носятся без петухов, а в наших социалистических предприятиях, где сидят в клетках сотни, тысячи кур, и мы снабжаем прекрасным диетическим яйцом, правда пока только нашу столицу. Когда говоришь, что наши куры несутся без петухов, то колхозники не верят.
Мы эту курицу заставили - у колхозников курица дает 50 -70 яиц в год - давать 180 яиц в год на круглое стадо.
Смирнов: В нашей промышленности работает около миллиона людей. Наш народ воспитан товарищем Микояном - у нас текучесть небольшая, у нас есть люди с большим стажем, для писателя это является плюсом.
Несмотря на все усилия, дело с места не двигалось. Никто не хотел писать ни про холод, ни про кур, которые несутся без петухов. Пришлось обращаться к самому Алексею Толстому - патриарху советской литературы.
Беседа его со Смирновым тоже стенографирована. Состоялась она 3 октября того же 1939 года. Судя по всему, автор «Хождения по мукам» был не очень в теме, поэтому Смирнов начал с краткого изложения истории вопроса.
Смирнов: Мясо-молочная промышленность до организации Советской власти была в руках прасолов, которые, с одной стороны, стремились обжулить мужика, скупая у него скот за бесценок, с другой стороны, продавали мясо животных, обманывая потребителя.
За годы Советской власти ЦК нашей партии, товарищи Сталин и Микоян создали сильнейшую индустриальную промышленность, такие комбинаты, как: Московский, Ленинградский, Бакинский и др. Например, Московский комбинат кормит четырехмиллионное население, армию, дает превосходные продукты: колбасы различных сортов, различные деликатесы, мясо-консервные комбинаты-гиганты, затем молочную промышленность, сыродельную, холодильную, промышленность мороженого сухого льда, клее-желатиновую промышленность. Все это создано за годы Советской власти. Примерно в июле месяце мы собирались здесь с некоторыми товарищами-писателями посоветоваться, как эту промышленность отразить в литературе, отразить людей, которые создали эту промышленность, отразить роль товарища Микояна, который в 1926 -1927 гг. вступил на пост Народного Комиссара снабжения и поставил вопрос о создании мясной и молочной промышленности и вообще о создании пищевой промышленности.
В ЦК партии тов. Сталин лично давал указания по этому поводу.
Когда началось строительство Московского и Ленинградского мясокомбинатов, всякие леваки, правые оппортунисты, троцкисты писали массу жалоб в ЦК партии о том, что Наркомснаб, в данном случае, тов. Микоян, неправильно делает, начиная строительство этих комбинатов. Они считали, что этого делать не следует, что это выброшенные деньги и т. д. Был бы скот, а переработать всегда сумеем.
Тов. Сталин написал тогда лично: за что можно ругать тов. Микояна, так это за то, что он поздно стал строить мясокомбинаты.
История показала, что если бы не было таких мясокомбинатов, то как бы пришлось снабжать трудящихся крупнейших столиц колбасными изделиями, копченостями, мясопродуктами. То же самое и по ряду других городов. Вот и хотелось как-то написать, отразить в литературе, в художественной литературе, все великие, большие дела.
Прошлый раз, когда мы собрали товарищей, в порядке совета высказывались различные предложения, чтобы это изобразить в художественной литературе, в виде очерков, повести, рассказа, но окончательно не нащупали правильного направления, поэтому у нас к вам просьба, которая заключается в том, чтобы нам помогли советом, что лучше написать: повесть, очерк или рассказы, и порекомендовали писателей, кто сможет справиться с этим делом, и чтобы мы могли быть уверенными, что это дело будет сделано. А то бывает так в части художественной литературы, что начинаем хорошее дело, но не доводим до конца. Вот в чем заключается наша просьба.
Мысль была изложена достаточно ясно. Не вдаваясь в дальнейшие дискуссии, патриарх советской литературы перешел к конкретным предложениям.
Тов. Толстой: Я думаю, что надо создать две вещи, по линии кино и по линии художественной литературы. Это нужно написать, и я даже могу назвать имя автора и думаю, что он справится. Это должен быть не простой очерк, а художественный очерк.
И пишется не так, что дают писателю аванс, а он пишет, что видел то-то и то-то, скот и т. д. Это никому не нужно. Нужны люди, лучшие люди, которые все это делают. Ведь это само не делается, с неба не падает.
Постольку поскольку дело касается людей, то тут вступает в силу искусство, но не очерк, не повесть, построенная на вымышленном материале. Это очень интересно. Это грандиозное предприятие… Я думаю, что можно рекомендовать вам одного такого очень интересного толкового человека - ленинградский писатель Григорьев Борис. Очень добросовестный, и он мог бы, я думаю, взяться за это дело. Если хотите, я могу его вызвать, он приедет, с ним поговорите. Он большой художник, настоящий, и человек культурный, любит работать по материалам - и, второе, я считаю, необходимо кино.
Причем кино должно быть фактическое. У нас почему-то пренебрегают кино. Непременно нужно выдумывать. Покажем сейчас, как оно есть. Это фантастичнее самой фантастики и для нашего зрителя было бы интересно, а мы не знаем, что делать. Мы рассказываем и слушаем с интересом об этих гигантах. История вредительства, которое там было, левачество и борьбу, очень интересно это отобразить.
Это правильно - показать наши гиганты. Наши продукты. Я постоянно езжу за границу. Там нет таких продуктов, как у нас.
Тов. Владов: Нигде нет, кроме Америки, таких гигантов, как у нас.
Писателя было уже не остановить. Он с вдохновением принялся перечислять знакомые ему продукты.
Тов. Толстой: Там сплошь тухлятина. Вы покупаете у нас продукт, он свежий. Наши колбасные изделия очень хороши. Некоторые сорта сосисок - они не отстают от пражских знаменитых сортов. Сосиски, ветчина, лучшие эти продукты - пражские. Все оттуда пошло.
У нас в искусстве еще живы политпросветские тенденции: публика - дура. И ее нужно учить. Да она не желает этого, народ у нас стал ученый, образованный.
Судя по всему, приглашая к себе Толстого, Смирнов смутно надеялся, что ему удастся уговорить его самого. Но настаивать не решался. Толстой, напротив, твердо стоял на своем.
Тов. Толстой: Мне кажется, что писатель Григорьев Борис - ему сорок лет, он участник гражданской войны, я его хорошо знаю, я с ним много раз разговаривал - будет подходящим. Он ищет всегда фактический материал, он умеет с ним обращаться.
Тов. Владов: А если вас, т. Толстой, попросить написать эту книгу?
Тов. Толстой: У меня столько работы, что, пожалуй, из этого ничего не выйдет. У меня: один сценарий, роман «1919 год», Академия наук - литература СССР и всемирная литература, две правительственные комиссии… Руководить этим делом я буду с удовольствием, поговорю с т. Григорьевым, посоветуюсь с ним.
Тов. Владов: А если бы, грубо выражаясь, этот заказ дать вам, а вы уже можете пригласить в помощь, кого найдете нужным, но чтобы книга была ваша.
