Газета Завтра - Газета Завтра 154 (46 1996)
Накапливавшиеся с середины 80-х годов управленческие ошибки привели сегодня Америку к краху ее внешнеэкономических, военно-политических, интеллектуальных концепций.
Во внешней торговле, по мере развития западноевропейской и азиатской интеграции, США обнаруживают неконкурентоспособность своих товаров по сравнению с продукцией восточноазиатских государств и ЕС. Американская интеграционная модель — договор о Североамериканской зоне свободной торговли (НАФТА), объединяющий общими экономическими целями США, Канаду и Мексику, малоэффективна из-за высокой стоимости рабочей силы в США, даже по сравнению с Канадой, не говоря уже о Мексике.
Главным образом против США оказалась направленной конкуренция европейских стран, действующих весьма слаженно. Так, ЕС жестко отреагировало на антикубинский закон Хелмса-Бертона, разрешив европейским фирмам возбуждать ответные иски против американских фирм. Даже партнеры по НАФТА, Канада и Мексика, солидаризировались с ЕС, заявив о недопустимости таких “агрессивных шагов”.
Серьезная “экономическая интервенция” против США проводится азиатскими государствами — Японией, Китаем, странами ЮВА, чей экспорт в США постоянно превышает американский импорт. Дефицит в торговле с Китаем — “главным геополитическим соперником США в XXI веке” — в 1995 году составил 34 млрд. долларов. При сохранении нынешней динамики к 2020 году ВВП Китая увеличится в 7 раз и сравнится с общим потенциалом США, Японии и Германии. А после воссоединения с Гонконгом Китай станет владельцем золотовалютных запасов, более чем на 70 процентов превышающих американские, что, по мнению газеты “Нью-Йорк таймс”, “разрушит монополию Запада на мировую мощь”. Таким образом, США обнаруживают себя перед лицом грядущих экономических вызовов практически в одиночестве, без надежных партнеров и союзников.
В военно-политической области США уже стоят перед фактом “бунта” западноевропейских стран, главным образом, Германии и Франции. Проходящие внутри НАТО структурные изменения (в том числе связанные с переакцентировкой роли ЗЕС), оказываются в итоге направленными на ослабление влияния США. Неоднозначно и отношение внутри США к проблеме расширения НАТО. Фонд Карнеги отмечает, что для принятия новых членов требуется не только единогласное одобрение всех членов НАТО, но и одобрение 2/3 американского сената, в котором достаточно много противников расширения. Одни считают, что оно подогреет русский национализм и возобновит раскол времен “холодной войны”, другие беспокоятся, что новые члены ослабят оборону союза, создадут напряжение для сокращающихся военных ресурсов и опасность утечки информации.
Самое же главное: совершенно не очевидна принципиальная необходимость расширения НАТО. В самом деле, идея подобного расширения является стопроцентным детищем рейгановской политики военного превосходства в мире. Теперь же Клинтон оказывается перед выбором — либо признать ошибочность политики расширения, либо проводить именно полномасштабную неорейганистскую внешнюю политику и оборонную стратегию именно со всеми (!!!) вытекающими отсюда последствиями.
Политическая апатия американцев (лишь 49% избирателей приняли участие в выборах) тоже является отдельной проблемой, причем немалой. Она же является индикатором еще более глобальной проблемы — предельной насыщенности США “благополучием”. Клинтон стоит перед труднейшей задачей: вдохнуть энергию в привыкшую к размагничивающему комфорту и связанному с ним “пофигизму”, и не желающую менять эту свою губительную привычку американскую нацию, не способную ответить на новые вызовы, сохраняя себя в привычном качестве самой сытой, самой благополучной и в силу этого не способной к самомобилизации сверхдержавы. Между тем, вызовы множатся буквально на глазах.
Добавим к уже сказанному очевидный интеллектуальный вызов XXI века. Американское высшее образование до последнего времени — путем ли собственных ресурсов или “перекачки мозгов” — обеспечивало определенное место США в области исследований, разработок, дизайна, маркетинга. Но Америка потерпела полный провал в начальном и среднем образовании, которое в США значительно ниже мировых стандартов. Не случайно Клинтон в своей предвыборной программе уделил внимание именно этим проблемам, заявив, что необходимо, чтобы в ближайшее время каждый ребенок до 8 лет научился читать, а в возрасте 12 лет работать с “Интернетом”. Заявить об этом — не трудно. А вот реализовать?.. Как? И опираясь на что?
Перечисленные проблемы с необходимостью подталкивают Клинтона к заимствованию ряда геополитических и внутригосударственных идей своих соперников-республиканцев. Стратегия прошедшей избирательной кампании Клинтона уже была направлена на перехват республиканских лозунгов. О закреплении этой стратегии свидетельствует и кадровая перестановка, начавшаяся с отставки У.Кристофера, намечающегося ухода У.Перри и еще половины из 14 министров и глав федеральных агенств клинтоновской администрации. Несомненно, такие масштабные перестановки есть следствие смены идейных приоритетов. “Парадокс нынешних выборов заключается в том, что при победе демократов в Белый дом придет совсем не тот Клинтон, которого мы знали даже два года назад”, считает профессор Уэйн. — “После жестокого урока выборов в конгресс 1994 года нынешний Клинтон мало чем отличается от умеренного республиканца”.
Конечно, Клинтон не откажется от принесших ему выборный успех обещаний повышения благополучия граждан США за счет проведения соответствующего социально-экономического курса. Однако мало совместимые с эти курсом идеи республиканцев (в той мере, в какой они отвечают на вопрос, останутся ли США по-прежнему государством — мировым лидером, каким они себя заявляют и ощущают сегодня) представляют для президента ценность в качестве стратегической концепции США на XXI век. Клинтон прекрасно понимает, что с позиций “демократических ценностей” мировой гегемонизм США в будущем веке (который поддерживает 2/3 населения — столько же, сколько во времена “холодной войны”) обеспечить невозможно.
Каковы же идеи республиканцев в их самом общем виде? Директор Центра международных отношений Калифорнийского университета профессор Ричард Розенкранц выдвинул теорию виртуального государства. Суть ее в последовательной исторической смене типов государства в связи со все большей интеграцией мира. Если классический тип государства добивался территориальной экспансии, расширения “жизненного пространства”, то в 1970-1980 г.г. появился новый политический прототип — торговое государство, которое основной целью считало торговлю. Тем самым экономическая стратегия страны становится не менее важной, чем ее военная стратегия. Теперь же, по мнению Розенкранца, земля и промышленное производство становятся менее ценными, чем технология, знания, поэтому измененяются функции государства. Виртуальное государство не накапливает дорогие производственные мощности, а специализируется на техническом и исследовательском обслуживании, получая доход от проектирования, маркетинга, финансирования.
В результате этих тенденций мир будет делиться все больше на страны-”головы” и страны-”тела”, а также страны, сочетающие в себе эти функции. Китай с его все увеличивающимся промышленным и человеческим потенциалом — образец “тела” XXI века. Современная Россия пока не может служить даже телом, но “со временем вместе с Китаем и Индией Россия будет важным местом размещения производственных мощностей мира”, — заявляет Розенкранц.
Странам-”телам” для сохранения инвестиций придется сдерживать инфляцию, обеспечивать повышение производительности, сильную валюту. Конечно, эти требования будут приходить в конфликт с принципами социальной защиты, общественного благосостояния, борьбы с безработицей, но национальные правительства уже не смогут разрешать такого рода конфликты. Лишь внешнеполитическая игра государств-”голов”, к которым США, конечно же, причисляют себя, будет определять как функционирование “тел”, так и способы существования единого мирового “организма”.
Роль России, исходя из этой концепции, уже определена, и Соединенным Штатам необходимо лишь добиться выполнения некоторых предварительных условий. Для превращения России в промышленный модуль мира с квалифицированной и дешевой рабочей силой следует лишить ее ядерного оружия (ратификация СНВ-2), окончательно расчленить пространство СНГ (отделение от России Украины и Кавказа), снять притязания России на Восточную Европу как зону своих геополитических интересов (расширение НАТО). Конечно, во избежание социальных взрывов следует добиваться относительной стабильности внутри России (“бунтующий раб — опасен”).
Будет ли реализовываться этот “старореспубликанский курс нового Клинтона”? По всей видимости, да. По крайней мере, первый шаг в этом направлении уже сделан — смена внешнеполитического истеблишмента США направлена, скорее всего, на усиление, по сравнению с прежней администрацией, антироссийского лобби. Вполне возможно также, что новый Клинтон, в качестве перехода к политике “холодного мира”, согласится с требованием республиканского конгресса финансировать программу “малых звездных войн” или национальной ПРО.
