Гелий Салахутдинов - Приключения на орбитах
Через несколько дней после этого события между Западным и Восточным Берлином была возведена стена. Западные эксперты считают, что полет Титова явился в некотором смысле морально-политической поддержкой этой акции. Вот, по-видимому, в чем состояла причина повышенного интереса к нему Н.С. Хрущева. Успех в освоении космоса вполне мог быть использован для доказательства неоспоримых «преимуществ социализма над капитализмом» и способствовать убеждению восточных немцев в том, чтобы они приняли участие в строительстве стены, или, по крайней мере, сохраняли нейтралитет при проведении этой акции немецкими и советскими строительными батальонами.
В Америке тем временем заканчивалась подготовка орбитального полета. По техническим причинам сроки запуска на орбиту Джона Гленна были перенесены на начало 1962 года.
Через три дня после Нового года НАСА объявило о переносе запуска с 16 января на 23 января. Однако в назначенный день метеорологические условия не позволили осуществить запуск, и его перенесли на 27 января. Напряжение нарастало. 27 января Гленн в течение пяти часов ожидал пуска, находясь в кабине своего корабля, но его опять отложили, причем всего за двадцать минут до назначенного времени.
После этого Гленн в местной стенной газете написал: «Возможно, еще не было таких случаев в истории, когда человека призывали собирать все свое мужество так много раз только для того, чтобы сказать ему: «Не надо». Такая ситуация… на виду у всего мира была наилучшим образом продемонстрирована 27 января».
31 января было объявлено, что запуск состоится 18 февраля. Следить за полетом должны были 24 корабля, более 60 самолетов и другие технические средства. Было задействовано в общей сложности 18 тысяч человек.
В назначенный день погода вновь оказалась плохой, и Гленна утром не стали будить.
19 февраля день был солнечный, но пуск опять перенесли с 2 часов 20 минут на 20 часов 2 минуты по Гринвичу. В 5 часов 30 минут возникли неполадки в системе управления ракетой, на устранение которых ушло 135 минут. После шести часов ожидания Гленн все же получил возможность занять свое место в кабине «Меркурия». Но как только он оказался на борту корабля, выяснилось, что микрофон на его гермошлеме не работает. Наконец бригада рабочих начала закручивать болты на крышке входного люка. И в этот напряженный момент обнаружилось, что один из семидесяти болтов сломан.
Казалось бы, простое устройство этот люк, но сколько неприятностей причинил он и космонавтам, и специалистам, став своего рода злым роком при подготовке к первым полетам. Он заставил поволноваться при запусках Гагарина, Гриссома, а теперь такая же проблема возникла и у Гленна. И это после многочисленных переносов сроков пуска. Гленн и без того находился в сильном нервном напряжении.
Сорок минут рабочие меняли злополучный болт, но когда все было готово, возникла новая проблема. Длительная задержка привела к чрезмерному испарению кислорода в баках ракеты и потребовалась их дозаправка.
Наконец, в 21 час 47 минут, была подана команда на запуск двигателей, и полет начался. Пульс у астронавта достиг 110 ударов в минуту. Впереди ждала неизвестность. Если благополучный полет Титова снимал у Гленна беспокойство за состояние своего здоровья, то от ракеты-носителя и «Меркурия» можно было ожидать всего.
Подъем, между тем, проходил спокойно, Гленн испытал даже некоторое удовлетворение, обнаружив, что перегрузка переносится легче, чем в центрифуге,
После выхода на орбиту он воскликнул: «Ох, какой потрясающий вид!» Время от времени он наблюдал в перископ за Землей. В Центре управления полетом слышали его восторженные возгласы: «Горизонт бриллиантовый, бриллиантово-голубой…» Он полюбовался освещенным солнечными лучами океаном и обратил внимание на то, что имеется цветовое отличие холодной и теплой воды в том месте, где течение Гольфстрим смешивалось с более холодными водами.
Для эксперимента Гленн несколько раз сильно тряхнул головой и убедился, что это не вызвало болезненных ощущений. Он снимал Землю через иллюминатор, и когда уронил камеру, ему показалось естественным, что она не упала, а продолжала висеть в воздухе.
Примерно через сорок минут после старта началась первая для Гленна космическая ночь.
«Орбитальный закат потрясающий… действительно прекрасный, чудесный вид», – поделился он своими впечатлениями.
Астронавт попробовал принять пищу, и это не вызвало у него затруднений. Она была упакована в специальные тюбики, и он, выдавливая их, направлял струю прямо в рот.
Полет проходил нормально, ничто не вызывало тревоги ни у астронавта, ни у специалистов Центра управления. И тут вдруг Гленн увидел рой мелких светящихся частиц, окруживших его аппарат. «Я никогда не видел ничего подобного этому… – воскликнул он, – их здесь тысячи!» С Земли поинтересовались, не слышит ли он какие-либо удары? Астронавт ответил отрицательно и добавил, что их скорость по отношению к аппарату примерно 5-6 километров в час. Он подумал, что источником этих частиц является двигатель системы ориентации, работавший на перекиси водорода, и выключил его, но каких-либо изменений не заметил. Между тем Солнце встало над горизонтом, и в его лучах частицы исчезли. Наблюдения пришлось отложить.
В это время Гленн почувствовал, что с автоматической системой стабилизации корабля не все в порядке. Ему пришлось вручную развернуть аппарат на двадцать градусов вправо, чтобы обеспечить правильную ориентацию. С Земли посоветовали время от времени корректировать положение аппарата, но это оказалось не простым делом. Аппарат начал дрейфовать в другую сторону, и он вынужден был возвратить его в исходное положение. Гленн осторожно развернул корабль на 180 градусов. Ему это понравилось – лететь лицом вперед было лучше, чем спиной. Однако вскоре он вынужден был вернуть корабль в штатное положение, хотя и сделал это с неохотой.
Пока он боролся с возникшей неполадкой, в Центре управления полетом обстановка была весьма напряженной, но по-другому, более серьезному, поводу. Данные телеметрии указывали на неисправность, представлявшую серьезную угрозу для жизни астронавта.
«Меркурий» имел оригинальную систему приводнения в виде надувного мешка, амортизирующего удар о воду. В полете он складывался наподобие мехов гармошки. К его нижнему краю крепился экран, защищавший конструкцию от высоких температур при спуске в атмосфере. К теплозащитному экрану с помощью металлических строп крепился тормозной блок, состоявший из трех твердотопливных двигателей. Экран прижимался к корпусу аппарата с помощью специальных замков и поддерживал таким образом в сложенном положении надувной мешок. При спуске, после введения в действие парашюта, замок открывался, теплозащитный экран освобождался и своей тяжестью разворачивал надувной мешок, который автоматически наполнялся газом.
Как предполагали на Земле, проблема состояла в том, что этот замок оказался открытым и теплозащитный экран удерживали лишь стропы тормозного блока. Но этот блок после выполнения двигателями своей функции должен был сбрасываться. И тогда корабль, лишенный теплозащиты, неизбежно сгорел бы в набегающем потоке раскаленного воздуха.
Гленн ничего не знал о возникшей опасности. Его удивил запрос одной из наземных станций о положении посадочного устройства. Спустя несколько минут Г. Купер спросил его, не слышит ли он ударов или каких-нибудь посторонних звуков. Гленн ответил отрицательно. В это время его мысли были заняты разгадкой тайны «светлячков», опять окруживших его аппарат в тени Земли. Однако вскоре, услышав переговоры наземных станций, он заподозрил неладное. До него донеслась фраза: «Мы также не имеем свидетельств, что посадочное устройство вышло из строя». Он тут же спросил: «Кто-то доложил, что посадочное устройство вышло из строя?» Его успокоили, сказав, что это лишь предположение, из-за которого и возникли вопросы к нему о посторонних шумах и звуках.
На третьем витке Гленн не удержался и вновь развернул аппарат на 180 градусов. «Светлячки» опять появились, теперь уже на солнечном участке орбиты, но в тени корабля. Астронавт вернул его в исходное положение и тотчас узнал о грозившей ему опасности. Со станции слежения на Гавайских островах ему сообщили: «Мы прочитали (на мониторах) показание наземного сегмента 5-1, что посадочное устройство вышло из строя». Теперь Гленн знал все. Оператор постарался успокоить его, уверяя, что это всего лишь предположение, и порекомендовал для проверки поставить переключатель посадочного устройства в автоматический режим. Если при этом на пульте в кабине загорится зеленый свет – значит, устройство не работает. С замиранием сердца Гленн щелкнул нужным тумблером, и, к радости, зловещий зеленый огонек не зажегся. Оператор был безмерно счастлив: ««Орел», это хорошо. В этом случае порядок возвращения будет нормальным».
