Павел Кузьменко - Самые скандальные треугольники русской истории
И вот в этой молодежной среде возникла мысль о собственном журнале, в котором бы они сами определяли издательскую политику. Для этого требовались деньги и немалые. А также умелый руководитель, как сейчас сказали бы, хозяйственник, менеджер, бизнесмен. Деньги имелись у Панаева, но бизнесмен он был неважный, что и сам охотно признавал. Все эти творцы кружка Белинского являлись специалистами в области литературной формы и стилистики, умели вскрывать социальные пороки и размышлять об отношениях материи и времени, но ничего не понимали в бухгалтерии. И пока они рассуждали между чтением стихов о том, как бы нанять хорошего и недорогого, умелого и разделяющего их убеждения директора, такой вдруг нашелся в их среде – поэт Николай Алексеевич Некрасов. Как оказалось, он кое-что соображал в издательском деле. Тогда пользовались популярностью разного рода литературные альманахи, где авторам платили немного, и выпуск их был довольно дешев. Некрасов собрал и издал двухтомный альманах «Статейки в стихах» в 1843 году. Затем последовали «Физиология Петербурга», «Первое апреля», «Петербургский сборник». В последнем, кстати, были напечатаны «Бедные люди» Достоевского. Практика показала, что дальше Некрасов соображал все лучше и лучше.
...Остается загадкой, почему так хорошо проявивший себя в бизнесе Некрасов до знакомства с Панаевым нищенствовал? Где-то в 1846 году на него словно спустилось озарение. Кстати говоря, с этого времени он начал создавать и приличные стихи. В том же году вышли его «В дороге», «Колыбельная песня», «Тройка». Неужели для того, чтобы начать зарабатывать приличные деньги и одновременно лучше описывать «горе народное», нужно было сменить рваный шарф и дырявый сюртучок на шелковое кашне и фрак, подаренные Панаевым?
На Некрасова к тому же положительно влиял Белинский. Он не только умелой критикой помогал развиться в нем поэтическому таланту, но и, по словам Панаевой, «ни в одном из своих приятелей не находил практического элемента и, преувеличивая его в Некрасове, смотрел на него с каким-то особенным уважением». Сам поэт позднее вспоминал о том периоде: «Один я между идеалистами был практик, и, когда мы заводили журнал, идеалисты это прямо мне говорили и возлагали на меня как бы миссию создать журнал».
Вообще многие замечали, что не только Некрасов любит деньги, но и они с какой-то особой охотой перемещаются к нему. Так, когда в доме Панаевых по субботам литераторы играли в преферанс, то с неизменным успехом выигрывал Некрасов. Однажды Белинский заметил: «С вами играть опасно – до сапог разденете!»
Некрасову же принадлежала мысль не основывать новый журнал, а выкупить или взять в аренду уже существующий. Это было бы гораздо дешевле. И такой журнал нашелся.
В 1836 году «Современник» основал сам Пушкин. Но великий поэт успел выпустить всего четыре номера. В «Современнике» печатались Гоголь, Жуковский, Тютчев, Кольцов, Баратынский и, конечно, сам издатель. После смерти Пушкина журнал перешел к его другу, ректору и профессору Петербургского университета, поэту и критику Петру Александровичу Плетневу. Тот был уже немолод, академическая работа занимала у него много времени, которого не оставалось на журнал, и издание влачило жалкое существование. Говорили, что у тоненьких, нерегулярно выходящих в грязно-розовой обложке книжек «Современника» всего 4 читателя – Плетнев, цензор и Греч с Булгариным, читавшие, чтобы ругать. Плетнев согласился продать «Современник» в рассрочку.
На первые выплаты владельцу, первые расходы для увеличения числа подписчиков, гонорары, взятки цензорам и прочим чиновникам, по подсчетам Некрасова, требовалось около 50 тысяч рублей. Он уверял, что это будет вложением капитала, которое вернется сторицей, и друзья ему охотно верили. Иван Панаев передал на журнал половину, 25 тысяч, и заявил, что знает, кто даст еще столько же. Это был его давний приятель Григорий Михайлович Толстой. Тридцатипятилетний богатейший помещик, человек высокой образованности и весьма радикальных взглядов. Он долгое время жил за границей и хвастался дружбой с самыми известными революционерами Европы, в том числе с Михаилом Бакуниным, уже жившим за рубежом, Пьером Прудоном, Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом. «Мой дорогой друг», – писал он в письмах Марксу и обещал, вернувшись на родину, освободить крестьян.
Было решено обратиться за материальной помощью именно к этому человеку, тем более что, находясь проездом в Петербурге, он пригласил Панаевых и Некрасова в свою деревню в Казанской губернии, соблазняя охотой на дупелей и красотами местной природы.
Весной 1846 года семья Панаевых и лучший друг семьи отправились в Казань. Это было долгое и утомительное путешествие. Тряслись по плохим дорогам в тарантасе, переправлялись через реки на паромах, на станциях подолгу ждали лошадей. В пути случилась забавная история. Они проезжали через захолустный городок Спасск Рязанской губернии. Центральную городскую площадь с собором и присутственными местами занимала традиционно огромная лужа. Дожди превратили ее вообще в болото, заросшее камышами. Некрасов поспорил с Панаевым, что успешно поохотится прямо здесь. И выиграл спор. Расчехлил ружье, выстрелил и убил дупеля!
Длительное путешествие сблизило Николая Алексеевича и Авдотью Яковлевну. Некрасов оказался блестящим рассказчиком, а Панаева – идеальным слушателем. В своей упорной и длительной осаде неприступного сердца он выбрал выигрышную тактику – бить на жалость. Он вспоминал безрадостное детство, унылую юность и первые нищие годы в Петербурге. Авдотья слушала поэта иногда со слезами на глазах, в ее душе просыпалось первое нежное чувство к несчастному горемыке. Не зря говорят, что женщина любит ушами. Сегодня он был одет по последней моде, был уверенным в себе литератором и будущим дельцом, а ей еще виделся мальчишка, получавший тычки и затрещины от скорого на расправу отца…
Троица путешественников сначала остановилась в собственном имении Панаева, но вскоре перебралась к Толстому. Григорий Толстой показал себя радушным и щедрым хозяином. Гости отдыхали в свое удовольствие: Некрасов всецело предался своей страсти – охоте, Панаев совершал дальние пешие прогулки, Авдотья пристрастилась к поездкам верхом и рыбалке. Хозяин весь день был занят своим имением. Он занимался образованием деревенских детишек, устраивал разные либеральные нововведения вроде библиотеки и амбулатории для крестьян. Только вот освободить их от крепостной зависимости ему все было недосуг.
По вечерам за ужином собирались гости и хозяева. Столичные литераторы, не жалея красноречия, описывали свою затею с будущим журналом, Толстой их всячески поддерживал. Вскоре его тактично подвели к мысли о финансовой поддержке журнала. И тот согласился.
Вернувшись в Петербург, Некрасов и Панаев немедленно приступили к реализации планов. «Современник» на тот момент имел всего чуть более двухсот подписчиков. Выгоду могло принести только резкое увеличение их числа. Некрасов подсчитал, что их должно быть минимум 1200 человек. Но до этого надо было еще выкупить журнал. Сделка состоялась в сентябре 1846 года. Договорились с Плетневым о том, что ему будут ежегодно выплачивать 857 рублей 14 копеек серебром и 6 копеек с рубля за каждого лишнего подписчика сверх тысячи двухсот. По этому поводу Плетнев писал своему приятелю: «В прошлую среду министр подписал дозволение о передаче «Современника»… С плеч моих спала гора. Панаев тут показал себя благородным человеком, предложив мне платить за уступленное ему издание каждый год в течение десяти лет по три тысячи рублей ассигнациями. Я нахожу, что это уже и слишком выгодно для меня».
Эх! эх! придет ли времечко,
Когда (приди, желанное!..)
Дадут понять крестьянину,
Что розь портрет портретику,
Что книга книге розь?
Когда мужик не Блюхера
И не милорда глупого —
Белинского и Гоголя
С базара понесет?
Главным редактором и первым цензором журнала пригласили вполне благонадежного в глазах властей профессора словесности Александра Никитенко. Но фактически всей редакционной политикой занимался Некрасов. Он же с Панаевым стал совладельцем журнала и сразу же потихоньку начал оттирать друга и партнера и от рукописей, и, главное, от денег.
...Необходимо было срочно собрать портфель обновленного журнала. Для этого Некрасов покупает у Белинского все его неизданные и еще ненаписанные статьи. За сотрудничество в «Современнике» маститому критику пообещали восемь тысяч рублей в год. По тем временам баснословные деньги!
Многие друзья говорили с жалостью Панаеву, продавшему участок леса, чтобы внести свою долю в создание журнала:
– Это сумасшествие с твоей стороны – так швырять деньгами.
– Если хорошо пойдет журнал, мы еще прибавим; мы сами литераторы, стыдно усчитывать сотрудников, – отвечал Панаев.
